Борис Свистунов на ул. Сборной, 13
Борис Свистунов – пензенец, по его личному признанию – поклонник Улицы Московской во всех видах: и территории, и газеты. Инженер, педагог, доктор технических наук, член-корреспондент Российской академии естественных наук.
Окончил Пензенский политехнический институт (1971). Работал в ППИ с 1971 по 2004 г. на разных должностях: от инженера до доцента кафедры «Радиотехника» (по 1986 г.), декана факультета радиотехники (1980–1986), заведующего кафедрой «Физика» (1986–2002), декана факультета экономики и управления (1996–2002), старшего научного сотрудника, профессора кафедры «Физика»(2002–2004).
В Пензенском государственном технологическом университете (втузе) с 2004 г.: директор Института образовательных технологий (2004–2008), заведующий кафедрой «Физика»(2008–2015), профессор этой кафедры (2015–2022).
Ведущий педагог-ученый в области концепции современного естествознания (КСЕ). Разработчик контрольно-оценочных материалов для выпускников вузов и учебного пособия по КСЕ. Подготовил несколько кандидатов наук. Автор более чем 250 научных работ. Имеет 52 авторских свидетельства по измерительной технике и преобразователям. В настоящее время – пенсионер.
ДЕТСТВО НА УЛИЦЕ БАКУНИНА
Первые впечатления Бориса Свистунова связаны с тремя пензенскими адресами: ул. Бакунина, 66,
ул. Бакунина, 132, ул. Сборная, 13.
Отец Лев Свистунов – из ярославских крестьян, мать Валентина Кравченко – дочь белоруса и польки, в Пензе родители нашего героя оказались во время войны. Отец служил в отделе исправительно-трудовых колоний, орган управления которыми находился на ул. Социальной (сейчас ул. Гладкова – прим. ред.), был командиром части военизированной охраны. Мама работала на телеграфе, библиотекарем в пересыльной тюрьме, а после окончания торгового техникума – в горпищеторге, здании рядом с рестораном «Нева» на ул. Белинского.
Квартира родителей Бориса находилась в двухэтажном доме на ул. Сборной, 13, квартира деда и бабушки, родителей мамы, – сначала на ул. Бакунина, 66, потом на ул. Бакунина, 132.
Родители работали, свободное время посвящали самодеятельности. Ходили в клуб на спевки, в театральную студию – артистические натуры. У маленького Бори была няня тетя Паша, женщина с Украины. Когда няня умерла, заботы о мальчике взяла на себя бабушка, поэтому раннее детство Бориса прошло на ул. Бакунина, 66.
Это был бывший каретный сарай, в котором устроили 12 квартир, в одной из них жили дед Амвросий Филиппович Кравченко и бабушка Анна Ивановна Боровская. Комнату украшало большое арочное окно на южную сторону.
Борис Свистунов с дедушкой Кравченко Амвросием Филипповичем
Сейчас уже нет и того строения, и пространства детской дворовой жизни маленького Бориса. В это пространство в 50-е гг. XX в. входил, например, большой гараж, где сначала была стоянка фургонов для перевозки хлеба, а потом стоянка молоковозов. Поскольку цистерны постоянно промывали горячей водой, во дворе все время пахло молоком.
Гараж, конечно, раздолье для мальчишек, они лазили по всем машинам.
Но рядом была еще и кузница, где детвора с разрешения кузнеца иногда помогала раздувать горн. Поскольку транспорт в Пензе в 50-е гг. преимущественно был гужевым – на конной тяге, требовались подковы.
Свежевыкованные подковы кузнец бросал остывать из кузни на землю. Раскаленная подкова, вспоминает Борис Львович, на глазах из оранжевой превращалась в малиновую и чем больше остывала, тем больше чернела. Маленький Боря однажды подхватил выброшенную подкову и, конечно, сильно обжег ладонь.
«Люди тогда жили во дворе, там в основном общались, поскольку в небольших квартирках просто было тесно, – говорит Борис Свистунов. – Хотя мебель стояла только самая необходимая. Кроме шкафа, стола, кровати, дивана и сундука, который тогда был у всех, у нас была этажерочка с сочинениями К. Маркса и большой толстой книгой «Территориальное деление СССР». Вода из колонки, туалет во дворе, примус, печки топились дровами, для их заготовки нанимали пильщиков и кольщиков.
У нас был приемник «Урал-47» с зеленым глазком, по которому мы с бабушкой слушали «Театр у микрофона», и швейная машинка, на которой бабушка нас обшивала. С мастерством бабушка пекла пирожки.
С дедом Амвросием Филипповичем и бабушкой Анной Ивановной
Дед был военным строителем, начальником хозяйственного отдела Управления МВД, дослужился до майора. У него был орден Ленина, орден Красного Знамени, но наша жизнь от соседской не отличалась.
Водителем служебной машины на работе у деда был Давид Ходос, дед недавно скончавшегося пензенского архитектора Льва Ходоса».
Через некоторое время после XX съезда КПСС, который состоялся в 1956 г. и осудил культ личности Сталина, Боря, забежав в противопожарный проход между домами, увидел несколько выброшенных медалей «За победу над Германией». «Выбросили, потому что на медали – профиль Сталина, – полагает Борис Свистунов. – Люди боялись, что власть сменилась и тоже устроит репрессии. Из мавзолея Сталина вынесли, скоро придут за теми, у кого есть его изображения».
В одноэтажном доме по адресу Бакунина, 70, который и сейчас стоит, жили жена и сын Евгения Басулина, летчика, Героя Советского Союза. «Мы с Вовкой Басулиным как-то подрались из-за найденной бутылки, потому что ее можно было сдать и получить несколько копеек», – с улыбкой вспоминает Борис Львович.
К дому Басулина примыкал молочный завод, на этом месте сейчас ТЦ «Сан и Март». От сердобольных работниц того молочного завода ребятишкам иногда доставались сломанные вафельные стаканчики.
Все время ребята проводили в своем дворе, играли в кОндалы, чижика, штАндер.
В сквере им. Белинского и на улице Бакунина можно было набрать шампиньонов. «Они проламывали асфальт. Лезли как подорванные, – восхищается Борис Свистунов. – Мы шампиньоны собирали, приносили домой, взрослые из них что-то готовили».
Амвросий Кравченко отказался от благоустроенной квартиры в двухэтажном доме для комсостава, дом этот находился за угловым домом через дорогу от сквера
им. Белинского. Отказался в пользу более нуждающегося человека. Борис Львович говорит: «Дед уступил свою очередь. Так поступали нормальные честные совестливые люди».
Однако через некоторое время Амвросию Кравченко все-таки предоставили более благоустроенную квартиру на ул. Бакунина, 132. К сожалению, произошло это после несчастного случая: как-то зимой по стечению обстоятельств дед с внуком по дороге в баню упали, покатились под уклон, у мальчика была рана на голове, Амвросий Филиппович повредил поясницу, нарушилась работа почек. Болезнь проявилась не сразу, но состояние здоровья деда ухудшалось, его лечили в Пензе и Москве. Боря с бабушкой собирали для деда сосновые свечки, их заваривали, и этот настой немного облегчал деду самочувствие.
Квартиру с более подходящими для больного условиями ему предоставили после неоднократных личных обращений.
Переехав с бабушкой и дедушкой на ул. Бакунина, 132, Борис оказался соседом писателя Николая Михайловича Почивалина и перечитал из его большой библиотеки много книг, например собрания сочинений Верна и Дюма.
ПЕНЗА 50-Х
В середине XX века, по словам Бориса Свистунова, Пенза была преимущественно одноэтажной, фактически деревней.
«Дом 132 на Бакунина – трехэтажный, он и сейчас есть, но в 50-е гг. этот дом был виден от Суры. Дорога на Бакунина была неширокая, по ее сторонам частные дома – буквально избы, которые от деревенских отличались тем, что были длинными из-за пристроев. Фасад – изба, а дальше три стены ставят, ведь четвертая уже есть. То сын отделялся, то брат...
Между Бакунина и Пушкина стояли такие домики, позади которых были огороды, где сажали картошку, репку, морковку. Садов не сажали. Когда у меня появилась возможность, я посадил именно сад. Точнее, три сада за свою жизнь».
Примерно там, где сейчас ТЦ «Пассаж», областное правительство и прилегающая ул. Кирова, было огромное торжище – базар. Небольшое здание детской библиотеки стояло примерно на месте памятника Ленину.
В рыбном пассаже (сейчас бизнес-центр «Империя» – прим. ред.) были огромные подвалы, как и в мясном пассаже. В эти подвалы ранней весной на телегах привозили лед с реки, и он держался до следующего зимнего сезона, обеспечивая хранение рыбы и мяса.
На месте бизнес-центра «Лермонтов» (бывшей гостиницы «Россия») на ул. Московской была швейная фабрика, на месте ул. Славы – стадион «Динамо».
Речка Кашаевка текла с Западной Поляны и впадала в Суру примерно в том месте, где сейчас установлен «Росток». Чтобы пустить речку по трубам под землей, на месте сквера и ул. Славы вырыли большой котлован, в котором Борис и его приятели нашли кивер и сдали его в музей.
«На Суру мы ходили сколько угодно и когда угодно, купались, ловили рыбу закидушками, – вспоминает Борис Львович. – Когда не было плотины и Сура была полноводной, главный пляж был на той стороне. Прекрасным местом отдыха были Ахуны. В Старой Суре, Старице, была проточная вода. Там на лодках катались. Из нее был выход через «Маяк» в Суру».
Напротив мясного пассажа через улицу Московскую была школа № 16, позже она была снесена. «Иногда в спортивном зале этой школы показывали кино. Как-то я с такого киносеанса опоздал домой к вечерней «поверке». Был большой скандал», – делится эпизодом из жизни наш герой.
УЧИТЬСЯ – ВСЕГДА ПРИГОДИТСЯ
Бабушка Анна Ивановна, сама того не ведая, крепко помогла внуку в 90-е гг. Тогда Борис Свистунов работал в Пензенском политехническом институте. В ходе реформ экономики страны зарплаты преподавателей стали ничтожными и нерегулярными.
Ректор, стремясь во что бы то ни стало сохранить коллектив – «не могут быть вечно плохие времена», позволил преподавателям зарабатывать вне института.
И Борис Свистунов года полтора ездил в Польшу и продавал там пользующиеся спросом товары российского производства: никольское стекло, кузнецкую обувь, металлические инструменты и прочее.
«Потом мы уже обнаглели, я продавал сухой спирт в таблетках для горелок как средство от тараканов, – вспоминает Борис Свистунов. – Привозил домой доллары и детям что-то.
Так вот, буквально сразу по приезде в Польшу, прямо на вокзале выяснилось, что я знаю польский язык. Бабушка со мной с малолетства разговаривала по-польски. Мы кого-то ждали на вокзале, что-то стали объявлять, а я все понял. Я там процветал, потому что помогал менять злотые на доллары, которые не всем обменивали, а только полякам. На польском я говорил, как отмечали поляки, с акцентом, свойственным жителям города Белосток, откуда родом бабушка».
БЫТ НА СБОРНОЙ
Сначала Борис учился в школе № 2, но вместе со многими ее учениками однажды был переведен в новую, только что построенную школу № 49. Когда подрос, примерно лет с 12, Борис стал жить с родителями на
ул. Сборной, 13. Чтобы попасть в школу № 49, достаточно было перелезть через забор.
На Сборной, 13 были старые епархиальные склады. К ним все время подъезжали телеги или сани, разгружались. На первом этаже, под квартирой Свистуновых, была газовая ремонтная служба.
Сама квартира была как вагон: друг за другом две комнаты, одна – кухня и столовая, другая – зал и спальня. У Бориса, конечно, были обязанности по дому, он топил печи, вывешивал постиранное белье на чердаке, помогал в других домашних делах.
Соседями были цветочница, делавшая искусственные цветы, и ее болезненная дочь; дворничиха-татарка с сыном; голубятник; рабочий завода «Счетмаш» – хороший мастер, которого однажды премировали за работу автомобилем «Москвич». Это стало во дворе сенсацией.
Рядом через дорогу была столовая самообслуживания, где Борис обедал – первое, второе, компот. Для этого ему выделялись деньги.
В подвалах на Сборной было небольшое сиропное производство, которым занимался Файвышевский. Когда базар оканчивал работу, Файвышевский проезжал по нему вечером на телегах и собирал битые фрукты. Собранное варил в больших чанах, и получался сироп для газированных вод.
К сараям во дворе Сборной, 13 примыкал инкубатор, который потом перенесли на Западную Поляну. А к инкубатору – колбасный цех, где было раздолье крысам. Они залезали и в сараи, поэтому, прежде чем войти в сарай за картошкой, по его двери надо было хорошенько постучать. Время от времени через забор колбасного цеха перелетал мешок с колбасой, за которым потом прибегал какой-нибудь мужик. В сараях держали дрова, в погребах под ними – картошку, квашеную капусту и соленые огурцы. Осенью овощи закупались тут же, на рынке, а «рикша» на тележке со шлеёй доставлял их во двор за очень небольшие деньги.
Деревянные бочки, прежде чем наполнить капустой или огурцами, прямо во дворе запаривали кипятком. Все собирались, раскладывали во дворе костер, грели воду, запаривали бочки, дерево разбухало, капусту шинковали, мяли руками, утрамбовывали в бочки, кочерыжки отдавали детям.
«Помидоров в помине не было, – уточняет Борис Львович. – Яблоки мочил сосед – отставной военный. Хозяйственный был, он еще ходил за грибами и их солил. Нас иногда угощал».
УВЛЕЧЕНИЯ
В пензенских дворах играли в настольный теннис, столы стояли и на Сборной, и на Бакунина, 132, шарики и ракетки были китайские.
Научил фотографировать Бориса отец, а развивал навыки начинающий фотограф в кружке Дома пионеров, где сейчас находится областное Законодательное Собрание. Позже увлекся велосипедным спортом, занимался в секции клуба «Трудовые резервы» напротив завода «ЗиФ». Стандартная тренировка – доехать до Городища и назад, до Мокшана и назад, примерно 80 км в любую погоду.
Когда построили пятиэтажки на ул. Кирова и ул. Славы, их заселили, по словам Бориса Львовича, лучшими людьми, не работягами.
«Мы в этих домах бывали, поскольку работали книгоношами – носили туда из школы книги. Два мира – два Шапиро, – иронизирует Борис Свистунов. – У нас условия во дворе, вода из колонки, топим дровами, газ привозим в баллонах. А в пятиэтажках большие квартиры, в которых просто есть и тепло, и газ, и вода».
В одном из этих новых домов жила первая любовь Бориса – Жанна. «Она была артистичная девочка, стала актрисой, некоторое время играла в нашем театре».
В одном дворе с Борисом обитала его одноклассница Люда Тихонова, она тоже тяготела к театру, но была больше театральным менеджером и однажды организовала силами детей двора постановку спектакля «Меренги иным манером».
Одно из незабываемых впечатлений – осенняя прогулка с одноклассницей Олей. «Мы прогуляли школу, сели в автобус № 9 и поехали в Ахуны. Видимо, симпатизировали друг другу. Просто гуляли. Из Ахун пошли пешком, собирая опавшие красивые листья. Это осталось хорошим теплым воспоминанием. А когда Оля лежала в больнице, я носил ей яблоки. Наверное, я романтик», – улыбается Борис Львович.
«Еще какой!..» – с большой долей вероятности подумает читатель только что увидевшего свет сборника стихотворений Бориса Свистунова «Четвертая четверть».
Екатерина КОМОВСКАЯ
