Сергей Рыбалкин в 1978 г. приехал в Пензенскую область по распределению после окончания Кубанского медицинского института им. Красной Армии и начал работать сначала терапевтом, а с 1982 г. – врачом-дерматовенерологом. В 1992 г. он возглавил областной кожно-венерологический диспансер, в 2000 г. защитил кандидатскую диссертацию. После объединения диспансера и инфекционной больницы, с 1 апреля 2006 г. Сергей Рыбалкин – главный врач Пензенского областного клинического центра специализированных видов медицинской помощи.
– Сергей Борисович, исходя из Вашего огромного опыта врача и руководителя медицинских учреждений, какие главные качества необходимы врачу?
– Прежде всего, в медицину должны идти по призванию люди, которые имеют милосердие, доброту, желание помочь ближнему.
С возрастом человек становится опытным врачом, у него появляются награды, признание населения, он становится авторитетом. Это естественные ступени развития врача – мы, врачи, всю жизнь учимся. Но внешняя значимость – это надстройка, а базис в том, что человек, еще не осознавая глубоко, что такое медицина, не зная по-настоящему процесс медицинской работы, решает: я хочу помогать. С этого начинается: я вижу страдания людей, родственников или кого-то еще и хочу помочь, вижу, как собачка заболела, и пытаюсь ее лечить.
И если человек идет в медицину, по мере того, как он начинает развиваться, это желание помогать крепнет. Такие люди не бегают с одной медицинской специальности на другую в поисках более легкой и более оплачиваемой работы. Человек выбрал профессию травматолога, хирурга, педиатра, инфекциониста – и он остается на этой работе, он совершенствуется, он развивается, он становится врачом высокого класса. Так должно быть в медицине.
А когда врач окончил институт в надежде на высокий статус, когда престижность идет впереди милосердия, начинается сбой: вот здесь престижная работа – я пойду туда работать, а здесь непрестижно – я эту работу делать не буду. Так не должно быть.
Когда я учился в институте, проходил практику и работал санитаром, медбратом, убирал за больными. Не просто так пришел пальчиком указывать: этому – то, этому – это.
На собственном опыте познав непосредственный уход за больными, впоследствии врач будет понимать, какой важный труд у санитарки и медсестры. Этот маленький коллектив собирается вокруг пациента, чтобы помочь ему выздороветь. От того, как слаженно этот коллектив будет работать, зависит, будет ли пациент себя чувствовать хорошо.
– Судя по Вашим словам, с трудностями профессии готовы мириться далеко не все молодые врачи?
– С кадрами бывают проблемы, потому что труд тяжелый, некоторые уходят, но многие и остаются. Очень много талантливых людей, которые пришли в профессию действительно по призванию, и они оказывают большую помощь. Но достаточное количество оканчивают мединституты и идут куда угодно, только не в медицину. И точно так же с медицинскими училищами.
Я вообще считаю, что для поступления и в мединституты, и в медучилища надо проходить какие-то психологические тесты, чтобы отбирать тех, кто на самом деле хочет работать в медицине. Работа медсестры связана с очень большим милосердием: быть возле тяжелобольного, помогать ему, одевать, мыть, кормить, перестилать и все прочее. От медсестры, от ее ласкового слова, взгляда больному легче становится, потому что он видит в образе медсестры какую-то надежду. Да, может быть, этот больной уже на такой стадии, когда трудно чем-нибудь помочь, но каждый пациент держится за жизнь до последнего.
– Вы довольны молодыми врачами, которых выпускает Пензенский медицинский институт?
– То, что медвуз организовался в Пензе, большое счастье для Пензенской области по многим причинам. Во время пандемии ковида это дало возможность привлечь медицинскую общественность, в том числе студентов старших курсов, ординаторов, для борьбы с этим заболеванием. Если бы не было мединститута, этого бы, конечно, не было.
Последние пять лет к нам приходят работать врачами в основном наши выпускники (из других вузов уже мало). Подготовка хорошая, в соответствии со стандартом Минобра. Но выучить – одно дело, а самое главное – применить на практике. Это уже сложнее.
Классическая картина одна, а патологическая имеет массу оттенков, отклонений и т. д. Плюс у человека с возрастом не одно заболевание, а часто сопровождается другими, которые начинают давать сложную клиническую картину. И здесь нужны знания, это раз, и опыт, это два. Постепенно накапливается то, что узнаешь от более опытных врачей, то, как сам работаешь с пациентом и с литературой, и так вырабатывается клиническое мышление, и тогда уже врач становится врачом.
К сожалению, есть врачи, которые не выдерживают этого. Они приходят на одну специальность, поработают – тяжело, уходят, переходят на другую, переучиваются. Но такие обычно не становятся врачами-профессионалами.
– Вы рассказали о качествах, важных для врача-специалиста, а каким должен быть организатор здравоохранения?
– Быть организатором здравоохранения – значит, во-первых, видеть перспективу развития вашего учреждения и, во-вторых, выполнять задачи, которые стоят перед учреждением. Участковая больница, районная, межрайонная – у каждой свои цели и задачи, обусловленные федеральными и региональными программами, плюс эпизодические, как сейчас – подъем гриппа и ковида.
А руководитель, как дирижер, должен балансировать, создавать финансовое, материальное, кадровое обеспечение – все, что поможет выполнять поставленные задачи. Если чего-то нет, выполнить очень трудно. Главный врач – и стратег, и тактик. Он болеет душой за свое предприятие и хочет, чтобы оно было в своем направлении самым продвинутым.
– Здесь нельзя не вспомнить, что ковид способствовал ускорению решения подвисших вопросов: строительство в ГБУЗ «ПОКЦ СВМП» лаборатории, передача участка под строительство дополнительного корпуса?
– Это как раз относится к тому, что я сказал: главный врач должен иметь стратегическое мышление. Про земельные участки и лабораторию еще 12 лет назад мы начали ставить вопрос: возможны какие-то вспышки заболеваемости, а базы явно не хватало. Во-первых, базы под размещение больных и, во-вторых, базы диагностической. Начиная с 2006 г., с момента образования нашего центра, мы прорабатывали эти вопросы с руководством нашего регионального минздрава и с губернатором, обосновывали, доказывали, и результатом является все, что вы видите сейчас.
Но нам еще немножко не хватает, мы разрабатываем проект еще одного корпуса. И, если мы сейчас еще немножко укрепим нашу базу, сможем говорить о том, что в эпидситуации мы весь процесс берем на себя. Это важно: при пандемии 2020–2021 гг. другие больницы не могли оказать соответствующую профилю помощь, потому что все ресурсы были задействованы на борьбу с ковидом.
– Сколько процентов реализовано в настоящий момент от того, что Вы хотели бы видеть в Центре специализированных видов помощи?
– Сейчас реализовано на 70%. Вот новый корпус будет – и будет 100%, уже мелочь какая-то останется. Если все получится, будет очень современная, высокотехнологичная больница по профилю «инфекционные болезни», «дерматовенерология», «ВИЧ-инфекция», «дезинфектология».
– Новый корпус будет инфекционным?
– Нет, но за счет того, что мы переведем туда некоторые наши структурные подразделения, мы увеличим количество инфекционных коек, которые находятся в существующих корпусах.
А в новом корпусе будут неинфекционные койки (дерматологическое отделение терапевтического профиля), поликлиника, ВИЧ-центр – все то, что нам позволит действовать именно как центр, чтобы пациент, приходя сюда, получал все обследование: инструментальное, лабораторное, диагностические процедуры. Мы сейчас прорабатываем вопросы по обеспечению лабораторной информационной системы и интеграции ее в «ПроМед». Это облегчит работу нашим сотрудникам и повысит ее качество.
Сейчас у нас поликлиника находится в неприспособленном здании 1870 г. постройки. Центр СПИД с момента образования в 1987 г. кочует по всей Пензе. Наконец-то мы здесь его обустроим, как полагается, в соответствии с порядками, перечнем всех помещений, набором всех врачей. И он будет интегрирован в нашу систему, потому что этих пациентов надо хорошо обследовать, а у нас как раз будут все методы обследования.
– Что же будет с корпусом, где сейчас поликлиника?
– Мы же находимся в очень стесненных обстоятельствах. Мы клинический центр, у нас имеются кафедры мединститута, учебные классы, плюс там останутся какие-то поликлинические подразделения.
– Всегда есть куда развиваться?
– Когда есть возможность развиваться, это здорово. А вот когда нет возможности, то, мечтай не мечтай, развернуться не можешь. Самое главное для главного врача – когда имеется поддержка руководства минздрава, руководства области. Тогда выходишь на то, чтобы дальше развиваться. А жизнь не стоит на месте: сегодня так, а завтра уже надо по-другому.
Сейчас приоритетные направления – первичное звено, онкология. А у нас ведь очень много онкологических заболеваний кожи. Чем раньше выявляется онкологический процесс, тем с большей гарантией мы говорим, что пациента сохраним, вылечим. А если процесс запущенный, то, к сожалению, очень сложно.
Поэтому мы берем курс на то, чтобы как можно раньше выявлять первичные проявления на коже человека, затем дифференцировать их и уже совместно с онкологами проводить профилактические мероприятия по онкологии кожи.
Мы оснастили нашу поликлинику дерматоскопами. У нас есть сегодня цифровая визуальная установка FotoFinder с элементами ИИ, которая помогает врачу ориентироваться в диагностике очагов с подозрением на переход в онкологический процесс.
Сейчас у нас открыт центр генных дерматозов. Это дерматозы орфанного направления, т. е. редкие: буллезный эпидермолиз, ихтиоз. Таких больных может быть меньше ста человек на всю область, но это люди, которые сильно страдают. Им нужен уход, им нужно лечение, им нужно наблюдение.
В этот центр мы будем принимать детей с псориазом, с атопическими дерматитами. Для этих целей закупили аппарат УЗИ кожи, с помощью которого определяют ее целостность и глубину поражения.
На месте медицина не стоит, надо отслеживать новые методы и постоянно совершенствоваться. Для диагностического процесса, конечно, важно клиническое мышление врача, но в настоящее время мы не должны отказываться от дополнительных методов исследования.
– Вы как-то сказали, что очень важно уметь видеть в жизни знаки судьбы. Вам это помогало на пути становления как врача?
– Надо понимать, что если человек чего-то хочет, это просто так не дается, это достигается. Но в жизни, я уверен, всегда, если имеется желание, появляются случаи, которые могут помочь. Их надо увидеть. Это, может быть, такое интуитивное развитие человека.
Я, когда говорил об этом, связывал с тем, что в жизни никогда не надо руки опускать. Когда ты организовываешь какое-то дело, вокруг тебя обязательно появляются люди, которые тебе помогают. Так, когда я начал заниматься кандидатской диссертацией, я познакомился с профессором из Санкт-Петербурга. Я всегда говорю: человек должен мечтать, мечты как бы притягивают события и людей.
– Подбирая людей в коллектив, как говорили раньше, или в команду, как говорят сегодня, на что Вы обращаете внимание в первую очередь?
– Кадровый вопрос очень сложен, особенно когда имеется дефицит кадров. Если нет дефицита, конечно, надо смотреть на отношение человека к работе. Это видно в беседе: когда человек энергичный, появляется блеск в глазах, желание достижения. А бывает, человек вялый, апатичный, ему ничего не надо. И, конечно, хочется, чтобы были профессионалы, люди понимающие. Люди, которые хотят научиться, если чего-то не знают.
– Проблема с кадрами остается?
– Конечно, остается. У нас после ковидного периода 5 докторов ушли в декретный отпуск. Сложность инфекционного профиля в том, что это экстренная служба, а не плановая. Сегодня могут пятерых привезти, а завтра 100. Дежурства очень насыщенные.
Пациент поступает тяжелый, его нужно наблюдать. Это не то что плановый поступил и получает лечение по поводу определенного заболевания. Здесь очень часто поступают люди, у которых и диагноза-то нет. И дежурный врач должен разобраться, назначить обследование, предварительное лечение. Потом приходит уже лечащий, начинает смотреть те обследования, которые есть, дальше мыслить, сопоставлять диагностику с тем, что он предполагает у пациента. Это сложно, и больных таких очень много.
У нас в середине декабря через приемное отделение проходило в сутки от 100 до 140 человек. Врачам в возрасте тяжело, мы стараемся их освобождать, чтобы молодежь дежурила. Выгорание у всех может быть, здесь ничего не поделаешь, ищем новые кадры. Приходят хорошие ребята, но, сами понимаете, врачом становится человек через 5–10 лет, до этого его надо учить, учить и учить.
– Жизнь больницы вернулась к доковидному состоянию, или уже никогда не станет, как раньше?
– Вернулась, хотя ковид остался. Мы сейчас все нозологии инфекционного плана госпитализируем, лечим без всяких вопросов. Сейчас под ковид выделяем отдельное отделение, а другие отделения работают как инфекционные. У нас также лечатся и грипп, и менингиты, и ГЛПС (мышиная лихорадка), и корь, и скарлатина, и коклюш. С 1990-х гг. снизилось количество желающих прививаться, и у нас 90% умерших от ковида не были привиты. Профилактика тоже очень важная статья работы учреждения. Выезжаем, говорим везде об этом.
– Предстоящая дата располагает к вопросу, что Вы считаете самым важным достижением за время работы?
– Каждая круглая дата настраивает на подведение итогов своей деятельности, но у меня все круглые даты пролетали в заботах и делах. Я всего себя отдаю работе, чтобы развить больницу, чтобы сделать ее доступной для населения. Чтобы помощь была качественная, специалисты подготовлены и т. д.
Я, в общем-то, чистый государственник, работаю на государство, мой труд оценивается не мною, а жителями, в первую очередь, и руководством. Идей масса. Бог даст, еще хоть немножко воплотим в жизнь. Нужно нам еще закончить проект корпуса, построить этот корпус, запустить, все интегрировать с нашим здравоохранением, посмотреть, как все это работает.
– Как Вы отдыхаете при такой интенсивной работе?
– Честно сказать, последнее время ковид еще продолжается, и грипп идет, на хобби мало времени. Остается время, чтобы после работы пройтись, отдохнуть. Погода в средней полосе отличается от южной, откуда я родом, и в первое время вызывала интерес и даже восторг. Потому что таких зим, морозных и снежных, я на юге не видел.
Кроме того, люблю читать. Опять же есть масса литературы, которую надо прорабатывать, чтобы быть в курсе всех медицинских событий.
Интервью взяла Екатерина Куприянова
