Учеба в пограничной школе подходила к концу. Четыре сотни офицеров, получив солидную зарядку, мечтали о предстоящей службе в частях, каждый из нас думал, где и в каком качестве будет служить нашей Родине.
Однажды вечером в школу прибыла комиссия Главного управления. Она должна была определить дальнейшую службу каждого слушателя. Комиссия вызывала нас по одному и после беглого знакомства предлагала новую должность.
Меня назначили начальником штаба 173 полка войск НКВД в Москве. Позади остались три военно-учебных заведения, в результате чего мои знания солидно пополнились. К тому времени у меня накопилось порядочно практического опыта.
***
173 полк размешался в бывшем помещении ломбарда на Малой Бронной улице рядом с памятником Пушкина. Из частной квартиры я перебрался на Малую Бронную.
Командовать я умел, а в канцелярских делах разбирался слабо. Через руки начальника штаба полка проходила вся переписка. Требовалось каждому документу определить свое место. Меня этим мудростям научил помначштаба Степанов, а второй помощник Карлов (Карлов Фёдор Васильевич, 1901–1986, с марта 1943 г. – командир 163 стрелковой дивизии, в мае 1944 г. присвоено звание Героя Советского Союза) ознакомил с секретной перепиской. Так дело и пошло.
Включившись в новую для меня работу, я проводил занятия с офицерами полка, организовывал учебу с подразделениями, службу караулов. Основная учеба проходила на полигоне в Софрино, куда мы ездили на электричке в неделю 2-3 раза.
Это была интересная работа и требовала напряжения сил всех офицеров и бойцов. Полк охранял важные объекты: Телеграф, Госзнак и ряд других объектов Москвы. Мы ежедневно меняли караулы, а ночью поверяли службу часовых.
***
Вернувшись (после болезни – «УМ») на службу, я узнал, что меня зачислили в Военную академию имени Фрунзе на заочный факультет. Это было весьма знаменательно. В то время мне было 33 года. Полученные знания в пограничной школе мне теперь пригодились.
Не задумываясь, я принялся заново учиться. Кто знает объем работы начальника штаба полка, тот меня поймет, что такое работа и по совместительству учеба в академии. Это продолжалось около 4 лет.
Работа начиналась с 6 утра и продолжалась до 10 вечера. Задания академии я выполнял в первой половине дня в воскресенье и урывками в другое время. Когда полк перебрался в новую казарму у Даниловского рынка, я поместился во дворе полка, где каждую минуту знал, что делается в казарме. Часто ночью садился в грузовик и ездил по караулам, тоже нужен был командирский глаз.
Для солдат полка новая казарма была отличным подарком, а вот офицеров забыли. Они занимали комнаты по всей Москве, а часть из них поселилась в бараке рядом с казармой, где жили строители. Это было унижение достоинства и чести офицеров.
Летом 1936 г. мне довелось присутствовать на похоронах А. М. Горького. Не знаю причин его смерти, но резко бросалось в глаза присутствие большого количества сотрудников МВД во главе с Ягодой. Везде у гроба были люди в форме НКВД. Почему?
Накануне праздника Октября 1937 г. на электростанцию, что стоит против Кремля, явился нарком Ежов, часовой его пытался не пропустить. После небольшой заминки Ежов бегло осмотрел стацию и удалился. Мы туда приехали, а его не застали. Думали, что нам об этом напомнят, но обошлось благополучно.
***
Крупным событием для нашей армии было введение офицерских званий. Это произошло в сентябре 1935 г.
Помню, в ноябре того же года меня вызвали в штаб округа на комиссию и в скором времени мне присвоили воинское звание «капитан». Это для начальника штаба полка маловато, но в то время начальство почему-то скупилось.
В 1936 году всех офицеров экзаменовали. Я сдал за 8 класс.
***
Осенью 1937 г. я убыл на курорт в Кореизе. Хорошее это место в Крыму. Там стоит дворец князя Юсупова. Это тот дворец, где жил Сталин во время ялтинской конференции. В 1939 г. мне пришлось еще раз отдыхать в том дворце. Теперь этот дворец занят под правительственные дачи, как и многие другие жемчужины Крыма.
Раньше, при Сталине, в Кремле и вокруг него начальства было очень мало, а теперь одних министров в Москве и на периферии насчитывается около 200 и каждому из них нужна дача в Крыму и Кисловодске.
Прибыв из Крыма, я получил предписание и убыл в Сталиногорск в 180 полк на ту же должность.
При слиянии рек Любовка и Шат недалеко от Тулы во времена первой пятилетки был построен химкомбинат. Вот его-то и охранял полк НКВД.
В Сталиногорске мне пришлось служить около года. Это было тяжелое время – разгул беззакония и истребление старых кадров. Нарком Ежов в приказах хвалил тех, кто больше арестовывал и уничтожал. Выдумывались различные центры и группы. Везде выискивались враги народа. В армии дело дошло до того, что дивизиями стали командовать майоры и капитаны. У нас в округе войск НКВД были арестованы все начальники отделов и выше.
За 2 года «ежовщины» были уничтожены почти все высшие партийные военные кадры. Наконец, Сталин спохватился. Вековые сосны были вырублена, на их месте прорастали зеленые побеги. Сталин сказал: довольно, хватит. Полетел из Кремля Ежов, а с ним тысячи сотрудников НКВД.
Ежов был уничтожен, на его месте появился авантюрист Берия, который постепенно превратился в грозу для всех и вся.
Я продолжал учебу в академии. Осенью 1938 г. меня вызвали на последние сборы для подготовки и сдачи экзаменов за полный курс академии. Недалеко от Крымского моста в большом здании на 10 этаже мы жили четыре месяца.
В начале февраля 1939 г. я успешно окончил военную академию и получил от Ворошилова именные часы.
В марте 1939 г. у нас в войсках вместо округов появились бригады и дивизии. Все войска НКВД были поделены по своему назначению: пограничные, конвойные, по охране промышленности и железных дорог. Во главе стояли главки.
Заместителем Берия по войскам был назначен старый пограничник И. И. Масленников (Масленников Иван Иванович, 1900–1954, в годы Великой Отечественной командовал рядом армий, Северо-Кавказским и 3 Прибалтийским фронтами, генерал армии, Герой Советского Союза).
Меня назначали на должность начальника штаба бригады. Так появился второй этап моей службы на Украине. Из Сталиногорска через Узловую и Калугу я, поглядывая на снежные равнины, ехал в Киев.
***
Бригады еще не было. Ее нужно было формировать. Неделю я работал один, затем приехали командир бригады А. И. Завьялов (Александр Иванович) и комиссар Мельников. В нашу бригаду вошли киевский полк и два отдельных батальона.
Нам отвели хорошее помещение на Кловском спуске. Для офицеров строился дом. Нашими соседями являлись штаб погранокруга и 4-й украинский полк НКВД.
В конце апреля я поехал в Сталиногорск за своей семьей. Кроме меня, их было четверо. Вещей у нас не было, и мы в Киев явились налегке.
Почти все лето моя семья проживала в лагерях «Бровары» и гостинице, после чего мы переселились в новый дом на Печерской площади.
Когда я возвратился в Киев, узнал о том, что мой командир сломал ногу и находится в госпитале. В общем, он отсутствовал весь май, и организация нового дела легла на мои плечи.
Руководству бригады пришлось потратить много сил на обучение офицеров, которые прибыли из разных частей.
***
Надвигалась тревожная осень 1939 года. Советские войска перешли польскую границу и форсированным маршем двигались навстречу гитлеровской армии, которая захватила почти всю Польшу. Мы свои части привели в полную боевую готовность.
Советская армия освободила западные области Украины и Белоруссии. Наши войска вышли на реку Сан. Брест, Гродно, Ровно, Львов, Тернополь стали советскими городами.
Поход в Польшу существенно отразился на структуре нашего соединения. Вместо бригады организовалась дивизия, во Львове сформировали новый полк, в Станиславе – отдельный батальон. Для охраны военнопленных поляков в Ровно сформировали еще один полк.
На другой день нашего вторжения в западные области майор Васильев и я выехали в Путивль для организации лагеря военнопленных. Сюда прибыли несколько эшелонов с офицерами бывшей польской армии.
Вид у этих офицеров был весьма печальным. Они переживали гибель своей армии и потерю родины. Эти люди потеряли честь, славу, родных и близких.
По возвращении из Путивля мне было предложено отправляться за границу в район города Ровно.
С группой офицеров штаба я прибыл в Шепетовку, где сосредоточилось 12 тысяч военнопленных, которых необходимо было пешим порядком отправить в Ровно, Дубно и Броды.
Мы сформировали несколько колонн и повели их на Запад. Сразу же возникли трудности. Эту массу нужно было кормить. Стоял вопрос как и чем?
На второй день мы прибыли в город Остры. Этот город находился рядом с границей на польской стороне. Здесь я познакомился с поляками. В городе стоял Уланский полк. В его казармах мы и расположились. Оказалось, что две недели тому назад полк был брошен навстречу немцам и весь погиб. Казармы нам понравились. Особенно хороши были конюшни и тир для стрельбы.
Семьи офицеров проживали в отдельном очень шикарном доме. Квартира командира полка имела восемь комнат. Сверхсрочники тоже имели свой трехэтажный дом.
Многие жены офицеров остались на месте и страшно были перепуганы, но наши солдаты – люди гуманные, оставили их в покое.
Затем мы по грязной дороге отправились в Здолбуново, а оттуда в Ровно. Там я разыскал своего командира Завьялова.
В то время город Ровно был очень маленьким, он стоит на главном шоссе Киев – Львов.
Здесь формировался наш 229 полк, который принял под охрану военнопленных-поляков. По распоряжению Завьялова мы, прибывшие из Киева, получили по 300 рублей для приобретения ширпотреба. В Киеве из тканей и одежды почти ничего не было. Через два дня, уладив дела в Ровно, мы с Завьяловым выехали во Львов.
В то время главного шоссе еще не было. Поэтому мы поехали через Кременец и Тернополь. Этот путь был долгим. Нам удалось ближе познакомиться с территорией и жизнью людей.
В селах в основном проживали украинцы, в городах – поляки.
Все служащие железных дорог были только поляки. Их труд оплачивался высоко. Вдоль советской границы проживали хуторяне, бывшие сержанты польской армии. Они имели по 20 га участки и привлекали на работу украинскую бедноту. Конечно, были неразрешенные противоречия между поляками и украинцами.
Ознакомившись со Львовом, я думаю, что он тот же Киев, но без Днепра. Большой и очень красивый город.
Пленные поляки были определены по точкам на участке Новоград Волынский – Перемышль, они через год построили отличное стратегическое шоссе. Во Львове разместился штаб 233 полка, который принял под охрану тюрьмы во всех городах Западной Украины и приступил к конвоированию заключенных на восток.
Центр тяжести всей нашей работы переместился во Львов.
Я часто думаю о том, что для войск НКВД, расположенных на Украине и Белоруссии, в то время обстановка была приближенной к войне. Войска жили в большом напряжении, выполняя сложные задачи.
Охрана тюрем в городах, только что освобожденных нашей армией, – очень сложное дело. Охрана пленных на свежем воздухе еще сложнее. Они просто бежали, а наши солдаты ловили. Однажды зимой, находясь на работе, один пленный пытался бежать в сторону леса. Конвоир, сбросив с себя полушубок, а затем валенки, стал преследовать убегающего. Он догнал и задержал его.
Из Львова я срочно выехал в город Станислав (Ивано-Франковск), где формировался 130-й отдельный батальон. Батальоном командовал капитан Кобзарь. Нам нужно было в городе Коломыя выставить взвод для охраны тюрьмы. Оказалось, что там тюрьма соседствует с костелом. Во дворе костела стоял хороший двухэтажный дом, мы его и облюбовали для размещения взвода.
Мы обошли дом, в нем насчитали 12 комнат. Оказалось, что в этом доме проживал ксёндз. В одной из комнат насчитали 6 ксёндзов, которые сидели за столом и принимали пищу. Я, недолго думая, предупредил главного из них о том, что нижний этаж займут солдаты. После чего уехал во Львов.
Через три дня мне звонит Кобзарь и докладывает о том, что он со взводом прибыл в Коломыю. Во дворе костела его встретила толпа из 500 человек. Кобзарь спрашивает: что делать? Я ему ответил: отступай без боя. Взвод увели во двор тюрьмы, а толпа рассеялась.
Через некоторое время в доме ксёндза было арестовано пять польских офицеров, переодетых под ксёндзов.
Через полгода за эту встречу с божьими людьми мне пришлось держать ответ в Москве, правда, все обошлось благополучно. Вот какие чудеса бывают на незнакомых дорогах.
***
Я проживал месяцами в гостинице «Львов». Лифтер поляк мне рассказывал о том, кем раньше занимались номера. Например, приезжает из Варшавы некий кутила и нанимает номер из трех комнат. Он гуляет всю ночь, приглашая то одну, а за ней другую и третью даму. В трех комнатах места хватало всем.
Лифтер, официанты ресторана от хозяина не получали ни копейки. Они жили на чаевых. Лифтер в месяц подрабатывал более ста злотых, а ботинки стоили пять злотых.
***
Польский поход для нашей армии был очень легким. Он обошелся почти без потерь, и это, видимо, создало богатырское настроение: нам всё нипочем.
Сталин принял решение уничтожить географическую несправедливость. Государственная граница проходила недалеко от Ленинграда. Финны добровольно не желали отодвинуть границу на запад в сторону Выборга. В конце ноября советские войска перешли границу с Финляндией и напоролись на линию Маннергейма.
Мы наблюдали сотни эшелонов с войсками, ехавших с Украины под Ленинград.
С ходу нашим войскам не удалось сломить сопротивление финнов, и война затянулась до конца января 1940 г. Десятки тысяч убитыми и обмороженными потеряла наша армия. Государственная граница была отодвинута от Ленинграда на 160 км. Финская кампания обнаружила наши слабые места.
Огромный русский медведь с большим трудом поборол финскую болонку. Это обстоятельства придало наглости Гитлеру, и он решился воевать с нами, мечтая о легкой победе.
Зима в начале 1940 г. была очень холодная. Даже во Львове морозы достигали 20 градусов. В это время дивизия выполняла ряд военных задач.
Самой крупной операцией являлась высылка хуторян-осадников и лесников. Только через Львов проследовало более 40 эшелонов. Осадники с семьями снимались с места, грузились в вагоны и отправлялись в Сибирь.
Осадники-поляки в то время явно мешали строительству новой жизни. Затем по очереди отправлялись эшелоны с польской буржуазией, женами офицеров и проститутками.
Буржуазные украинские националисты новую власть встретили враждебно. Органам НКВД работы хватало. Новый 1940 год я встречал во Львове, затем выехал в Перемышль. В то время этот город был поделен на две части, а река Сан являлась границей между Германией и СССР.
Я стоял на берегу реки и смотрел на немецких солдат, медленно шагающих у поста.
Меня интересовал Перемышль как крепость. В Первую мировую войну русские войска 6 месяцев штурмовали Перемышль и, наконец, взяли его. Город окружен фортами, где в подземелье находились целые гарнизоны солдат с артиллерией и пулеметами, а поверхность была покрыта рощами.
Ровно, Дубно, Броды и Луцк военным известны тем, что там войска генерала Брусилова в 1916 г. прорвали фронт и захватили в плен полмиллиона австрийских солдат. Это была величайшая победа русских войск.
С Кременецких высот хорошо видна огромная равнина, на которой в 1920 г. армия Буденного громила белополяков у стен Львова. Мне пришлось побывать на берегах реки Стырь, где в Первую мировую войну русская гвардия сражалась с немецкими дивизиями.
Все это я вспомнил как историю недавнего прошлого, изучавшуюся в военной академии.
В Перемышле я принял в эшелон много евреев, бежавших от немцев к нам, и повез их в Киев. Все обошлось благополучно, только мороз прихватил мои уши.
Неудачи финской кампании заставили Сталина критически взглянуть на наши вооруженные силы. Ворошилов, находившийся 15 лет во главе обороны, был заменен Тимошенко. Нужно было в армии наводить строгий воинский порядок, а его не было. Тимошенко всю военную учебу приказал проводить в поле зимой и летом, днем и ночью.
Военные комендатуры в городах наводили порядок. Через несколько месяцев дисциплина резко повысилась. Воинские части приобрели высокую мобильность. Жаль, что времени оставалось мало. Надвигалась война.
В 1940 г. в Советский Союз вошли Прибалтийские республики, Молдавия и Черновицкая область.
В Кишиневе мы сформировали 237 полк, в Черновицах – 154 отдельный батальон. В дивизию вошел 228 полк, Харьковский. Теперь наше соединение разрослось до десяти отдельных частей, разбросанных по всей территории Украины.
В то время, кроме врачей, в дивизии с высшим образованием было всего 3 командира: Завьялов, Безнос (Безнос Петр Андреевич, 1901 года рождения, командир 228 полка, в годы войны командир 35, 48 и 78 дивизий конвойных войск НКВД) ) и я.
Еще до войны мне пришлось дважды побывать в Черновицах. Хороший город без деревянных построек. Стоит он на реке Прут.
В городе Страженец охранял тюрьму наш взвод. Я решил туда съездить и посмотреть, где течет река Серет, растет благородный бук и возвышаются Карпаты. Там живут гуцулы. Мужчины летом ходят босиком, носят узенькие белые штаны, меховой жилет и обязательно шляпу. Женщины, обвитые шерстяной тканью, из-под которой видна белая юбка.
В то время мы усиленно обучали офицерский состав. Все основные занятия проводили на стрельбище и в поле. Даже зимой ночевали в лесу. Работы было много, но молодость брала верх. Мы не жаловались.
На новой границе строились доты. Я их видел в районе Перемышля. Весной 1941 г. на Украину стали прибывать эшелоны с заключенными для строительства новых аэродромов. В Яворовские леса, что западнее Львова, прибывали с востока тысячи солдат. Все это настораживало нас, военных.
***
В конце мая я убыл в Сочи, где провел хорошо отпуск, подкрепив свое здоровье. К тому времени в Сочи было построено много санаториев, в том числе и военных.
17 июня я возвратился из отпуска и узнал о том, что штаб Киевского округа выехал в Тернополь. Зачем – неизвестно.
Киев жил мирной жизнью. На берегах Днепра под лучами летнего солнца отдыхали тысячи людей. По вечерам Крещатик гудел многоликой толпой. Бойко торговали столичные магазины. На всю мощь работали рестораны, парикмахерские и фотографии. Словом, воздух был насыщен мирной жизнью.
Это было в 1941 г., в канун войны. Мы разрабатывали планы летней подготовки своих частей. Я собирался выехать в Малин, где стояла наша дивизионная школа. Шоссе Ровно – Львов было построено, строилось шоссе Львов – Тернополь – Волочиск. Я с офицерами штаба часто ездил по новому шоссе Киев – Житомир – Корец – Ровно.
Мы останавливались на старой границе и осматривали доты. Наше впечатление было таково, что эти сооружения теперь не нужны, они выглядели как старые скифские могилы. Почему в то время о них забыли, а новые только что закладывались? Нужно было еще в то время там держать небольшие воинские части.
Мой командир дивизии полковник Завьялов был умным и грамотным офицером. Он с умением управлял своим делом. Беда его заключалась в том, что он любил выпить, и это было замечено всеми. В командировки ездить он не любил, видимо, потому что устарел.
***
За два года, находясь в Киеве, я получил два новых звания – майор и подполковник. В одном здании с нами размешался штаб 4-й дивизии НКВД. Там на должности начштаба был мой старый сослуживец по Харькову Мажирин (Мажирин Фёдор Максимович, 1904–1978, в начале войны командир 4-й дивизии НКВД по охране железных дорог, в 1941–1942 гг. – командир 8 мотострелковой дивизии НКВД).
Во Львове 10-й дивизией командовал тоже мой сослуживец по Москве полковник Могилянцев (Могилянцев Иван Сергеевич, 1902–1944, в марте 1942 г. командир дивизии Могилянцев считался без вести пропавшим, вышел из окружения, заместитель командира 280 стрелковой дивизии, умер от ран 15 апреля 1944 г.). Управление пограничных войск из Киева выехало во Львов, а помещение передало нам.
Широко мы размахнулись. Завьялов имел огромный кабинет с четырьмя окнами, а позади его кресла была дверь в комнату отдыха, где он имел свой буфет. Другие офицеры тоже не были обижены. Дело в том, что время не было для работы в кабинетах, нужно было работать в частях, там, где были люди.
В 1940 г. мы с Завьяловым ездили в Москву на совещание, которое проводил генерал Масленников. Нас там немного покритиковали за то, что в нашей специальной службе были некоторые недочеты.
Завьялов выступил и сказал: «Нас тут критиковали, и мы благодарны за это, но руководству необходимо учесть, что наша дивизия в это время отконвоировала 40% всех заключенных в стране, это немалое количество. У нас на колесах одновременно бывает до двадцати рот. Убывшая рота из Львова в командировку нередко возвращается через сорок суток. Мы просим учесть это обстоятельство и постараемся работать лучше».
Возвратившись в Киев, мы снова включились в большую работу.
Подготовил Валентин Мануйлов
