Словакия: второй Орбан?

Всю горечь поражения либерально-консервативного лагеря отразила опубликованная утром 1 октября передовица в братиславской SME: «Роберт Фицо победил Словакию, ту страну, о которой мечтало большинство нации после Бархатной революции 1989 г. Нашлось достаточно много людей, которые считают, что главной угрозой для граждан являются не размах коррупции и сочувствие путинскому режиму, а либерализм и права человека».

Итоги выборов
Явка составила 69%.
Правящие консервативные партии «Простые люди и независимые личности» и «За народ!», которые выступили на этот раз единым списком, который возглавил бывший 50-летний премьер-министр (2020–2021) Игор Матович, потерпели сокрушительное поражение. Они набрали всего 8,8% голосов (–21,9 процентного пункта по сравнению с парламентскими выборами 2020 г.).
Провал консерваторов не смог возместить даже серьёзный успех либеральной «Прогрессивной Словакии» во главе с 39-летним Михалом Шимечкой, получившей 17,9% голосов (+11 п. п.). Теперь ей суждено стать главной оппозиционной партией страны.
Не помогло буржуазному лагерю и прохождение в Национальный совет клерикального Христианско-демократического движения, набравшего 6,8% голосов (+2,2 п. п.).
Не помогло прогрессивным силам и сохранение своих позиций либертарианцами из партии «Свобода и солидарность», которые ранее тоже входили в правящую коалицию. Они получили 6,3% голосов (+0,1 п. п.).
Победу на выборах одержали социалисты-русофилы из партии «Направление – социал-демократия» во главе с 59-летним бывшим премьер-министром (2006–2010, 2012–2018) Робертом Фицо. Это прямые наследники Коммунистической партии Словакии. Они набрали 22,9% голосов (+4,7 п. п.). Им предстоит сформировать новое правительство.
Их главным партнёром станет новая партия «Голос – социал-демократия» во главе с 47-летним бывшим премьер-министром (2018–2020) Петером Пелегрини. Это отколовшееся от партии Р. Фицо правое крыло социалистов, стоящее на более твёрдых проевропейских позициях, но разделяющее его социально-экономическую программу. Они получили 14,7% голосов.
В националистическом лагере произошли заметные перестановки. Словаки стёрли в порошок две националистические партии: «Мы – семья» получила 2,2% голосов (–6 п. п.), а «Наша Словакия» – всего 0,8% (–7,1 п. п.).
Но при этом избиратели провели в парламент Национальную партию, которая набрала 5,6% голосов (+2,5 п. п.) и должна стать ещё одним младшим товарищем социалистов-русофилов.
В сумме социалистические и националистические партии получили 43,9%, а либеральные и консервативные – 39,1% голосов.

Истоки словацкой русофилии
Р. Фицо вернулся к власти, оседлав темы борьбы с гомосексуалами и иммигрантами с Ближнего Востока и Чёрной Африки.
Он также использовал недовольство словаков недавним скачком цен, вызванным резким сокращением поставок топлива в ЕС из России. Прошедшей зимой инфляция в Словакии превысила 15%. Сейчас её темпы снизились до 8%, но всё равно остаются весьма ощутимыми для потребителей.
Но главной темой его предвыборной программы стало русско-украинское противоборство. Он возложил основную ответственность за развязывание войны на «украинских нацистов», призвал к прекращению военной и экономической помощи Киеву, говорил о необходимости снятия с России санкций
Р. Фицо откровенно признавался, что восхищается и подражает премьер-министру соседней Венгрии Виктору Орбану.
Такие взгляды находят глубокое одобрение в широких слоях словацкого общества. Как показало обнародованное в марте социологическое исследование GLOBSEC, охватившее все восточноевропейские государства ЕС, по уровню русофилии современные словаки уступают разве что венграм и болгарам.
Например, только 40% словаков заявили, что главной виновницей войны является Россия. 34% назвали её главным виновником страны Запада, которые якобы дразнили Москву, а 17% – Украину, которая якобы притесняла собственное русское меньшинство. В соседней Польше доля сторонников трёх этих позиции составила соответственно 85%, 4% и 3%.
25% словаков назвали Россию своим стратегическим товарищем (так же ответили 27% болгар, 26% венгров и только по 3% поляков и румын).
Только 54% словаков сочли Россию угрозой безопасности, а 47% – самоотождествлению и ценностям (в Польше соответственно 83% и 74%; в Венгрии – 48% и 38%; в Болгарии – 34% и 38%).
66% словаков заявили, что США намеренно втягивают их страну в войну с Россией, на которой Вашингтон неплохо наживается.
50% словаков назвали США угрозой безопасности своей страны (в Польше – 5%). При этом 58% словаков всё же заявили, что хотели бы остаться в составе НАТО.
У подобных русофильских настроений словацкого общества существуют глубокие исторические корни.
Во-первых, словаки, в отличие от украинцев, белорусов и поляков, до Первой холодной войны (1947–1989) напрямую не сталкивались с русским господством. В восприятии прочих славянских народов малознакомая им Россия ещё с XIX века представала могущественной помощницей в борьбе с немецким, венгерским и турецким игом.
Во-вторых, в более отсталой Словакии эпоха правления коммунистов воспринимается не столь однозначно отрицательно, как в соседней Чехии. Для многих словаков то время стало периодом серьёзного улучшения их материального и социального положения. То обстоятельство, что коммунисты тогда построили неконкурентоспособную экономику с диким креном в сторону военно-промышленного комплекса, до сознания многих рядовых граждан не доходит.
В-третьих, более отсталая Словакия с её огромным ВПК болезненнее, чем Чехия, пережила преобразования 1990-х годов. Результатом тоски словаков по коммунистическому прошлому, по союзу с Россией и самодержавию стало правление полуавторитарного премьер-министра Владимира Мечьяра (1992–1998), которого тогда даже прозвали Лукашенко-на-Дунае.
В-четвёртых, сочувствие к России сохранилось в словацких деловых кругах, которые оказались за последние десятилетия тесно привязаны к поставкам русских нефти и газа. Словакия является одной из тех немногих стран ЕС, которым официально разрешено продолжать импортировать это топливо из России.
Наконец, в-пятых, Словакия (особенно её провинция), в отличие от Чехии, является весьма консервативным и религиозным обществом. Поэтому она благодарно потребляет продукцию русской пропаганды, рассказывающей о развратном, безнравственном и разлагающемся Западе.
Не удивительно, что субботнее голосование вновь показало хорошо знакомую по прежним выборам картину: за прогрессивные партии голосовала передовая Братислава, а за русофилов и евроскептиков дружно опускала бюллетени провинция.

Не стоит ждать радикального разворота
Тем не менее даже появление на площади Свободы русофила Р. Фицо не приведёт ни к какому серьёзному развороту в политике этой страны. Даже завзятые евроскептики и антиамериканисты прекрасно осознают (но не всегда публично признают) все выгоды, которые принесли их родине либеральный миропорядок, членство в НАТО и ЕС.
В самом деле с 1998 по 2021 г. доля продукции машиностроения в словацком экспорте выросла с 32% до 56% (а в русском – сократилась с 8% до 4%).
В 2022 г. 5-миллионная Словакия произвела 1 млн автомобилей (16-е место в мире и 6-е в Европе), а 146-миллионная Россия – всего 608 тыс. (20-е место в мире и 9-е в Европе).
Если в 1998 г. ВВП на душу населения в Словакии, рассчитанный по паритету покупательной способности, равнялся 45% от аналогичного показателя Японии, то в 2022 г. – уже 80%.
Словакия стала блестящим примером проведения политики экспортоориентированной индустриализации. Пройдёт ещё пара десятилетий, и эта страна войдёт в число развитых постиндустриальных государств так же, как это недавно сделала её сестра Чехия.
Не повлияет формирование правительства Р. Фицо и на политику ЕС в отношении Украины. Его предвыборная риторика и его реальная политика сильно отличаются друг от друга. Не будем забывать, что Р. Фицо – это как раз тот самый премьер, при котором Словакия перешла на евро.
Что же касается самодержавных замашек Р. Фицо, то нового В. Орбана из него не получится. Здесь на страже словацкой демократии прочно стоит пропорциональная избирательная система, не позволяющая сформировать реакционное конституционное большинство в парламенте и изменить основы государственного устройства.
Михаил Зелёв, кандидат исторических наук