– Юрий Яковлевич, хотелось бы узнать Ваш взгляд на развитие пригородов Пензы, проблемы и перспективы.
– Вообще, пригороды – это очень хорошо. Люди начали понимать, что квартира на ул. Московской с окнами на площадь Ленина сегодня не самый лучший вариант. Выбор зависит от менталитета. Кому-то нравится жить на 16-м этаже, а кого-то привлекает земля. Хочется жить в транспортной доступности где-то поближе к природе, где чистый воздух. Например, мы строим в Бессоновке – там даже снег другого цвета.
Но, чтобы строить как следует, надо решить проблемы, которых очень много.
Беды в организации строительного дела одни и те же, что в советское время, что сегодня. Только сегодня они усугубились тем, что раньше было какое-никакое плановое хозяйство. Сегодня никаких перспективных планов нет. Более того, экономическая ситуация не самая хорошая, поэтому обстановка совершенно безрадостная.
Что делать и как делать, казалось бы, все знают и понимают. Но дело сегодня обстоит гораздо хуже, чем в те же советские времена. Тогда у нас были решения и по теплу, и по электроэнергетике на пятилетки. Канализацию, воду, тепло- и электроснабжение мы разрабатывали на 20-25 лет. У газовиков была своя схема, у транспортников – своя.
А когда я начинал работать в Бессоновке лет восемь назад, в некоторых районах даже не было генпланов. Сегодня вроде бы все райцентры имеют генпланы. Потом они осилили ПЗЗ (правила землепользования и застройки).
Сегодня стало известно и понятно, где будет индивидуальное малоэтажное строительство, где средне-, где многоэтажное. Школы, детские сады, рекреационные зоны – всё это заложено в генплан, этим территории не занимаются.
Но зачастую что-то сделать с землёй сложно: у муниципалитетов нет денег даже для того, чтобы сделать регистрацию земельных участков, как положено по законодательству.
В кадастровой палате земли не зарегистрированы, потому что район не в силах заплатить деньги: территории приличные, и деньги требуются приличные.
– Сейчас есть запрос на строительство именно частного жилья в пригородах, а есть ли необходимая инфраструктура: дороги, водопровод, канализация?
– Вопрос с водой ещё как-то можно решить усилиями застройщика. Можно силами застройщика подвести электрику и газ за разумные деньги.
Но канализация и дороги – это очень дорогостоящие вещи. Один застройщик при малоэтажном строительстве поднять это не в состоянии.
Когда нагружают застройщиков, возводящих многоэтажные дома, им удаётся – там обороты другие. Представляете, сколько квадратных метров жилья получается на гектаре? Десятки тысяч.
И сколько квадратных метров жилья на гектаре при малоэтажном строительстве? С учетом 10 соток на каждое домовладение, минус дороги (а их надо больше, чем у многоэтажек), минус общественные здания – выходит 6-8 коттеджиков по 120-130 кв. м на гектаре земли.
Если перевести всё это в деньги, сразу понятно: без участия государства построить инфраструктуру для районов малоэтажной застройки никогда не получится. Затраты несоразмерны. Если взять соотношение доходности малоэтажного строительства и затрат на инфраструктуру, одно с другим никак не вяжется.
– А электичество?
– Середина наполовину. Нет-нет, да и появляются программки по линии Миэнерго. Они строят наиболее крупные сети, застройщику остаётся помельче. Я, например, строил 4 км линии электропередач 10 кВ, газ среднего давления 4 км. И то лишь потому, что до Бессновки я много лет работал в городе, было с чем стартовать. А молодые ребята, у которых один только энтузиазм, ничего сделать не могут.
– Вы говорите о застройке целых кварталов. А если частник купил землю в пригороде, он вообще без ничего остаётся?
– Есть и такое. Было поле, где рос лук, сейчас там выросли красивые дома. У человека хватило денег построить себе дом под 200 кв. м из хорошего материала, с хорошей крышей. Но ни дорог к нему нет, ни воды, ни газа. По сути, деревенская изба, только из кирпича.
– Несмотря на то, что генплан и ПЗЗ приняты, комплексно решить вопросы с инфраструктурой не получается?
– В районах нет наработанных схем. ПЗЗ есть, но концептуальных решений ни по газу, ни по электрике нет. Когда я в городе работал, у нас всё это было – понятно, город есть город. В районах отговорка одна – нет денег.
– Сколько всего застройщиков в Бессоновке? Многоэтажного строительства нет?
– Там несколько организаций, все работают с малоэтажным строительством. Многоэтажки не построишь – канализации нет.
– Как же вы строите?
– Мы работаем на выгребах, но ставим их в линию у границы каждого домовладения, чтобы можно было объединить, когда появится централизованная канализация. Власти так и ориентируют, что в перспективе канализация будет.
Пока каждый застройщик решает эти вопросы сам. Ведь никто не купит у тебя дом, если там нет воды и газа. Соседи всё равно расскажут, как на самом деле.
– Существую ли госпрограммы, которые помогали бы районам в развитии инфраструктуры?
– В так называемые тучные годы были программы: что-то шло по линии минсельхоза, что-то по линии местных советов. Последние годы суммы значительно сократились. Я интересовался в облкомхозе, говорят: денег выделили столько, что с трудом закрываем три района, которые вообще без воды сидят.
– А какие беды, кроме нехватки финансирования?
– Зачастую сегодня теряются школы, в частности, проектные. Сегодня сделать хорошую схему канализации населённого пункта можно в двух институтах – в Москве и Питере. Представьте: сложный рельеф населённого пункта, участки самотечные, напорные коллекторы, насосные станции – и всё это должно прийти на площадку очистных сооружений, очиститься и сброситься в реку практически на уровне питьевой воды. Это очень серьёзная инженерно-техническая задача. Это даже сложнее, чем решить воду для населённого пункта.
– В Бессоновке все дома и общественные здания на выгребных ямах?
– Да. Всё вывозится на пензенские очистные сооружения, благо они рядом.
– Юрий Яковлевич, а что Вы скажете о городском строительстве, Вы же работали начальником УКСа?
– Во-первых, я там не работаю уже 16 лет. Во-вторых, ни сравнивать, ни сопоставлять тогда и сейчас невозможно: тогда была одна система власти и финансирования, а сегодня другая – рынок. Всё отличается: торги появились и прочее. Городские службы сегодня работают в совершенно иных условиях, чем мы. Поэтому я ни оценивать, ни сравнивать не могу.
Тогда были стройные системы планирования. Мы знали, какими средствами будем располагать на пятилетку. Мы знали, кому мы сможем поручить проектирование. Знали, когда документация будет готова и когда мы сможем начать строительство объекта. И мы знали, кто будет делать: был Жилстрой, Пром-строй, два домостроительных комбината, мостоотряд.
У нас было полное понимание того, сколько мы имеем денег, сколько можем построить и когда. И были наработаны документы, например, пятилетний план гражданского строительства: в этом году вводим 180 тыс. кв. м жилья, в следующем – 190 тыс. кв. м и т. д.
И мы знали, сколько будет введено на Южной, на Севере, в Арбекове, в Терновке по домам. Потому что документация была наработана впрок: все генпланы, все проекты планировки микрорайонов. Мы на каждый год готовили только рабочие чертежи.
Стройка – процесс длительный, поэтому всегда существовал задел, т. е. планировалось, под какой дом фундамент заводят, какой-то уже на первом этаже строят, какой-то – на четвёртом. Это был поток.
Сегодня этого нет. При рынке главный рычаг – твоё конкурентное преимущество: где у тебя площадка, как она оснащена, если ли рядом детский сад и школа, есть ли где машину поставить и куда вечером пойти.
– Генеральный план Пензы при Вас уже существовал?
– Да, мы его корректировали раза два-три за мою бытность. Это были рабочие корректировки, сама концепция не менялась.
– На Вашей памяти бывали случаи, когда высокопоставленному лицу хотелось сделать дачку или домик, и корректировки делались в угоду ему?
– Нет. В советское время существовало правило, что земля под застройку жилья отводилась только УКСу (ещё железнодорожникам) и больше никому. Даже крупные заводы, которые работали на оборонку, не имели права получить землю.
Если завод или НИИ хотели иметь жильё, они у своего министерства выпрашивали деньги, отдавали нам долю, и мы, построив жильё, из этого им выдавали квартиры. Учитывали район: если компрессорный, то на Севере, если дизельный, то на Южной. УКС был единственным заказчиком строительства жилья и объектов соцкультбыта по городу.
– Есть ли преимущества в строительстве в рыночное современное время по сравнению с той плановой системой с точки зрения общегородского развития, построения среды обитания для людей? Говорят же, что у рынка механизмы более гибкие.
– Раньше всё было в одних руках: мы строили комплексно сады, школы, дома.
Сегодня жильё строят люди разные, у которых разные концепции развития своих фирм, и они ставят перед собой разные задачи. Город, конечно, понуждает делать, что нужно. Но бизнес сделал домик и ушёл – всё. Набережная осталась кому – городу. Дороги остались кому – городу.
– Какие можно предпринять реальные шаги, чтобы решить проблему построения инфраструктуры для Пензы и той же Бессоновки, и других поселений Пензенской области?
– Нужны структурные реформы в государстве. У нас нет хорошо организованной структуры управления народным хозяйством.
– Как решались проблемы в советские время, при Щербакове. Сейчас его многие вспоминают, говорят, что при нём был создан задел на будущее развитие.
– С ним работать было очень неплохо. Он был дядька требовательный и гонял нас, как жучек. И работали мы по 12 часов в день, и субботы все часов до двух были рабочие. Но нам всем нравилось тогда работать, потому что он человек был умный. Под руководством умного человека работать интересно: ты знаешь, что ты делаешь и зачем.
Был период, когда плохо стало с водой в Арбекове. Все областные начальники, начиная от первого секретаря обкома и включая Щербакова, ездили по всем министерствам, госстроям, госпланам, совминам. Нужно было проявить волю, чтобы попасть в программу развития городов.
И было выпущено постановление Совета министров об улучшении водоснабжения г. Пензы. И расписано: сколько в какие годы выделить денег, сколько километров и мощностей ввести. И мы тут пахали день и ночь под руководством горкома партии. И то, что мы построили 20 лет назад, эксплуатируется до сих пор.
Представляете, сколько надо было проложить труб, построить насосных и очистных станций, чтобы вода из Сурского моря вдоль всего города дошла до Арбекова? Это 30 км от точки водозабора до дальней точки потребления. Всего по городу – 118 км водопроводных сетей.
Одно время ради экономии средств было запрещено строительство зрелищных, административных и спортивных зданий. Настойчивостью Щербакова появился спорткомплекс «Рубин». Он рассказывал на планёрке, как председатель Совета министров Тихонов сказал: давайте мы ему подпишем, чтобы он сюда больше не ходил. В порядке исключения было постановление Совмина Союза.
Так же сложно было построить кинотеатр в Арбекове. Мы ездили в Госстрой, обоснование писали, доказывали раз, два, пять, десять раз.
– В Пензе отопительный сезон только начался, а уже пошли аварии на теплотрассах. Как решались эти проблемы при Щербакове?
– Я сам не коммунальщик. Было две конторы: горэлектросеть и гортеплоэнергия. У каждой были чётко определены свои задачи. Там люди работали десятилетиями, они сети знали, как «Отче наш». Как и сегодня, при подготовке к сезону проводились штабы, считали, что надо сделать. Тогда и денег, мне кажется, выделялось меньше, чем сейчас.
Тогда сети эксплуатировали профессионалы. А потом, когда всё это растащили по частным рукам, всё это под землёй – кто это видит? И в чьи руки попало, тех, кто понимает, или тех, кто просто урвал? Сегодня профессиональный уровень эксплуатационных служб, на мой взгляд, не тот.
Тогда главный инженер по памяти помнил все камеры. Если где-то что-то случалось, ему и в бумаги лезть не требовалось, чтобы понять причину. Случайных людей никогда не было.
Если руководитель старел, его подпирал главный инженер, заместитель главного инженера, и так люди двигались. Преемственность была. Без знания истории там нечего было делать.
– Последнее время много говорится о том, что Пенза стала заложником централизованного теплоснабжения, централизованного горячего водоснабжения. Все эти сети изношены. Выход вроде бы найден в построении внутриквартальных котельных. Хорошо это или плохо?
– Подчёркиваю, это не моя специализация, я могу лишь повторить выводы моих коллег, к которым пришли в конце 1990-х гг. Тогда об этом начали говорить, пытались переключить центр города, в частности, теплотрассу на ул. Московской.
Тогда пришли к выводу, что идея с внутриквартальными котельными труднореализуема по одной простой причине. Можно поставить внутри квартала красивую аккуратную модульную котельную. Можно переключить на неё существующие тепловые сети. Единственное, чего нет – газа.
Когда 30 лет назад по городу строились газопроводы, они строились с учётом того, что в квартире будет одна газовая плита. Магистралей нет, а котельная сколько газа кушает, представляете? Получается, надо котельную купить-построить, сети переключить, и газ – весь город перекопать.
