– Роман Анатольевич, значимость сельского хозяйства для экономики региона заметно выросла на фоне санкций и антисанкций. Каковы перспективы дальнейшего развития отрасли?
– По статистике, в 2010 г. доля сельского хозяйства в валовом региональном продукте была 8%, а в 2020 г. – 15,4%. Рост в два раза. И это только растениеводство и животноводство. В этой статистике нет промышленности, перерабатывающей сельскохозяйственное сырье. А его доля в промышленности региона за 4 месяца 2021 г. составила 39,8%.
Это очень важный показатель, потому что развитие нашей отрасли должно быть направлено на переработку сельхозпродукции. То, что выращено на полях, – это сырье для дальнейшего использования или кормовая база для производства скота. Конечный потребитель сырье не покупает.
Любые следующие переделы приносят дополнительный региональный продукт. Приносят дополнительные хорошо оплачиваемые рабочие места (у нас средняя зарплата в сельском хозяйстве и переработке – больше 37 тыс. руб.). Создают дополнительную налогооблагаемую базу: сельское хозяйство освобождено от уплаты налога на прибыль, а переработка добавляет его в бюджет области.
– Выращенная в Пензенской области продукция перерабатывается здесь же или за пределами области?
– Продукция животноводства перерабатывается на территории области практически целиком. В растениеводстве не так. Например, мы в прошлом году собрали 3,22 млн т зерновых. Из них 1,7 млн т потратили на животноводство, почти 1,5 млн т отправили в виде сырья. Это были и экспортные отгрузки, и снабжение соседних регионов, но задача – эти полтора миллиона тонн использовать здесь, в области.
– Это видение министра сельского хозяйства, а предприниматели как относятся к этой идее? Им, может быть, выгоднее продавать за пределами области?
– Для меня как для министра важны две составляющие: продовольственная безопасность региона (и, в рамках своей доли, продовольственная безопасность страны) и пополнение бюджета. И надо интересы государства наложить на интересы бизнеса, прийти к консенсусу и получить результат.
Во всем мире сельское хозяйство в какой-то мере дотационное – обеспечивается продовольственная безопасность. С другой стороны, сейчас продукция нашего сельского хозяйства идет на экспорт. Компенсацию аграрии получают в основном за счет федеральных средств, а федеральный центр получает отдачу в виде НДС, экспортных пошлин. Наша задача на местном уровне – пополнить свой бюджет налогом на прибыль и налогом на доходы физических лиц с зарплаты.
Раз в области не остается невостребованной выращенной продукции, значит, она кому-то нужна для переработки. А мы имеем конкурентное преимущество по логистике: чем дальше ты везешь сырье, тем дороже твой конечный продукт.
Безусловно, если сказать фермеру: давай построим переработку, он ответит: не надо, у меня свои личные планы. Но в целом задача органов государственной власти – создать условия, чтобы достичь этих целей.
– Какие эти условия? Они уже есть или разрабатываются?
– Многое уже изобретено и есть в законодательстве. Четкого набора условий не существует, в каждом случае подходим к этому индивидуально. Показывая сырьевой ресурс, привлекаем переработчика. Многое зависит от того, как быстро решаются бюрократические вопросы, как быстро инвестор может приступить к реализации проекта, пройдя все формальные процедуры.
Например, в рамках только что закончившегося Петербургского международного экономического форума подписано соглашение губернатора с компанией «Русмолко» о расширении двух комплексов по производству молока. Сейчас подбираем инвесторов в мукомольной промышленности. Есть ряд интересантов в масложировой промышленности, по переработке подсолнечника и сои.
Важный момент: площадь всех сельскохозяйственных угодий Пензенской области, включая неиспользуемые, составляет только полпроцента от площади сельхозугодий Российской Федерации. А населения у нас живет около одного процента.
То есть нам, чтобы прокормиться, нужно в два раза эффективнее использовать земли сельхозназначения. К примеру, в Алтайском крае с его необъятными просторами можно не задумываясь сосредоточиться на растениеводстве.
А для Пензенской области, по моему мнению, сырьевой экспорт, которым является отгрузка зерна или масличных культур, – это не совсем эффективно. Тут как с нефтью – хорошо, когда цена высокая, и не очень, когда она опускается.
Пока мы не подсели на сырьевую иглу в сельском хозяйстве, я думаю, стоит ориентироваться на переработку и отгружать конечный продукт. Понятно, хлеб в Китай или в Турцию тяжело отправлять. Но муку-то мы просто обязаны делать здесь, у нас.
– Сколько всего в нашей области земель сельскохозяйственного назначения, и сколько из них не используется?
– Из 2 млн га сельхоз земель не находятся в обороте 10%, или 200 тыс. га. На сегодняшний день с пользователями земель (собственниками и арендаторами) подписаны соглашения на три года о вводе в оборот порядка 70 тыс. га. У них есть четкий план, и наша задача – отслеживать его выполнение, в чем-то помочь, а кое-кого и подстегнуть штрафными санкциями.
Кроме этого, сейчас принимается федеральная программа по вводу земель в оборот. Первый вопрос – в ближайшие три года заново определить и расчертить площадь сельхозугодий, определить и ранжировать их качество.
– Каково соотношение земель сельхозназначения в муниципальной, региональной и частной собственности?
– Это такая живая цифра, ее сложно сразу назвать. Сейчас как раз проводим инвентаризацию.
– На части заброшенных в 90-е гг. полей вырос лес, что будет с ним?
– Порой экономически нецелесообразно вводить в оборот заросшие, превратившиеся в лес поля, на которых и в советские времена урожайность была в разы ниже, чем в других районах области. Раскорчевать лес стоит больших денег. Вместо прибыли от лесопилок получаются огромные затраты. А чем гуще был лес, тем меньше плодородие почвы.
Но есть зоны, где сейчас растут кусты и молодые березки, а бонитет земель хороший, их мы должны использовать в сельском хозяйстве. Прежде чем принять решение, нужно все внимательно взвесить. На территории области работает Федеральная Агрохимслужба, которая проводит анализ химического состава земель. Опираясь на их данные, и принимаются эти решения.
– В Мордовии создана ландшафтная карта для более рационального использования земель, исходя из природных предпосылок, а у нас?
– У нас все земли оцифрованы, и есть электронная карта использования земель. Мы на нашей карте видим залесенность-незалесенность участков, засеяны поля или находятся под парами. Для более чем 70% участков определен, в том числе, химический состав почв. Мы сотрудничаем с нашим аграрным университетом, на его базе весной этого года был создан «Геоцентр». Студенты проводят корректировку карты, пока вручную обследуют по космоснимкам заданные территории.
Но мы уже подобрали программный продукт, который позволит нам в автоматическом режиме мониторить из космоса каждый участок. То, что сейчас создано, является предварительной базой данных, для того чтобы потом сверху через gps-координаты получать информацию о сегодняшнем состоянии. В автоматическом режиме мы будем видеть все вплоть до состояния посевов и вида культур.
– Что это даст?
– Первая функция – это контроль использования земель. Вторая функция – это мониторинг посевов. Этим уже сейчас пользуются крупные агрохолдинги.
– Что значит «система точного земледелия»?
– Через космос определенными методами фиксируется состояние почвы, и, например, те же самые удобрения не общим слоем раскидываются, а по необходимости, с точностью буквально до 1 кв. м: где-то калия не хватает, где-то магния, где-то еще чего-то.
Еще большее количество холдингов мониторят состояние посевов. И мы у себя это внедрим и сможем своевременно информировать о проблемах сельхозтоваропроизводителей, которые не имеют такой системы.
– Это федеральная программа?
– Нет, наша, местная. Первые этапы были сделаны в рабочем порядке. Все было оцифровано сотрудниками нашего управления мониторинга эффективности использования земель. Большая скрупулезная работа велась последние пять лет.
– Какая-то отдача уже есть?
– 2 млн га земель в ручном режиме даже через спутник отследить проблематично. Программный продукт, который прошел у нас обкатку, позволит с использованием искусственного интеллекта сигнализировать, где намечаются проблемы, чтобы потом точечно принимать необходимые меры.
– Решая вопрос продовольственной безопасности, Минсельхоз Пензенской области ориентируется на крупный бизнес или на малый?
– Абсолютно на все направления. В любой отрасли есть подотрасли, которыми крупный бизнес никогда в жизни не будет заниматься. С другой стороны, есть отрасли, в которых эффект масштаба играет решающую роль в плане себестоимости. Соответственно, мы можем конкурировать и на внешних рынках.
Например, производство мяса за десять лет у нас выросло почти втрое в основном за счет организованных хозяйств. В 2010 г. было произведено 157,5 тыс. т, 2020 г. – 430 тыс. т (во всех организациях, КФХ и в личном подсобном хозяйстве).
Но сегодня крупный бизнес не готов идти в откорм крупного рогатого скота, потому что для него сейчас существуют возможности найти применение в более оборачиваемых отраслях животноводства: птицеводстве, свиноводстве.
Эффект масштаба в этих отраслях позволяет эффективно работать, но туда высокий порог входа. Поэтому большой бизнес занимает эту нишу.
С другой стороны, говядина не самое потребляемое мясо, соответственно, можно выдавать эксклюзивный фермерский продукт, имея большую рентабельность на кг и меньшие транзакционные издержки на реализацию продукции.
– Было время, на село заманивали спецкредитами, а как фермеры и работники агрохолдингов чувствуют себя сегодня?
– На 1 января 2016 г. у нас было зарегистрировано 1855 крестьянских фермерских хозяйств. На 1 января 2021 г. – 2154. В то время как количество сельскохозяйственных организаций немного сократилось: было 447, стало 433.
Труд в сельском хозяйстве тяжелый. Жизнь на селе в удалении от всех прелестей города. Работа без выходных, по скользящему графику, не глядя, 1-е мая или 9-е. Поэтому отток в сторону легкой жизни был серьезный.
Но сельское хозяйство развивается, и средняя заработная плата в отрасли под 40 тыс. руб. – выше, чем в промышленности региона. А внедрение современной техники, средств удаленного мониторинга, цифровизации, порой уже искусственного интеллекта позволяет облегчить труд.
У нас 15 и 16 июля в Каменском районе будет проходить День Поля. Можно будет увидеть современные компьютеризированные комбайны, где кондиционированные кабины, эргономичные кресла. Порой в них приятнее сидеть, чем в некоторых наших легковых автомобилях. В животноводстве комфортное рабочее место сложнее создать, но и здесь есть серьезные изменения.
Из-за того, что у нас развивается животноводство, у нас и в растениеводстве зарплату платят круглогодично, в отличие например от Саратовской области, где по окончании сезона работников отправляют в отпуск без содержания.
За счет того, что у нас крупные холдинги платят приличную белую зарплату для сохранения конкуренции и привлечения персонала, и другие предприятия тоже подтягиваются.
Продолжается системная работа с малыми формами хозяйствования. В 2021 г. на их поддержку планируется направить свыше 180 млн руб. из средств федерального бюджета. Выделены лимиты на финансирование льготных кредитов для малых форм хозяйствования на сумму 89,9 млн руб.
В 2020 г. Министерством сельского хозяйства Пензенской области по реализации программы «Комплексное развитие сельских территорий Пензенской области» освоено 587,8 млн руб., в том числе 513,2 млн руб. из федерального бюджета и 74,6 млн руб. из областного бюджета. Эта программа позволяет улучшить условия проживания на селе.
– К вопросу о дотационности сельского хозяйства: хотелось бы знать, сколько вложили и что получили?
– О деньгах, непосредственно вложенных в сельское хозяйство государством, скажу, что раньше меры господдержки были гораздо существеннее. В 2013-2015 гг. сельскохозяйственным организациям ежегодно выделялось 2-2,5 млрд руб. Если в 2013 г. поддержка была 2,4 млрд руб., а в 2020 г. – 1,7 млрд руб. Фермерские хозяйства получали 240-280 млн руб. в год.
С 2016 г. началось импортозамещение, и небольшие предприниматели начали вкладываться в сельское хозяйство, мы увидели рост количества КФХ.
Сейчас количество получивших государственную поддержку крестьянских фермерских хозяйств сократилось (стали предъявляться более жесткие требования), зато выросли суммы: 299 фермеров получили в 2020 г. 366,5 млн руб., в среднем полтора миллиона на одного.
А результат виден в объемах производства.
В 2010 г. в сельскохозяйственных организациях мяса произвели 95 тыс. т, и в 2020 г. – 398 тыс. т. Как видите, рост в четыре раза. В производстве мяса у нас выстрелили бройлеры, свинина, индейка. Рост обеспечили крупные предприятия. В КФХ по мясу рост небольшой: с 3 тыс. т до 3,9 тыс. т.
Зато по молоку ситуация противоположная. В сельскохозяйственных организациях рост не такой стремительный: в 2010 г. было получено 163 тыс. т и в 2020 г. – 211 тыс. т. Зато у фермеров рост объемов молока в 3,5 раза: 15,6 тыс. т в 2010 г. и 54,6 тыс. т в 2020 г.
Надо сказать, что есть разные виды поддержки. Есть грантовая, есть обеспечительная.
В целях обеспечения продовольственной безопасности решается проблема своей генетики – создания своих гибридов тех или иных культур, районирования тех или иных культур, чтобы мы в этом плане не зависели от иностранных государств. В момент разработки любой продукт стоит дорого, и тогда государство доплачивает за использование этих продуктов. Например, фермер купил семена, получил компенсацию, испытал их, получил хороший результат, далее он работает уже самостоятельно.
Лет 10-12 назад львиная доля инкубационного яйца завозилась из-за границы. Сейчас его объем практически не сказывается на птицеводстве. Генетика в основном иностранная, но если говорить про воспроизводство, то Пензенская область инкубационным яйцом бройлера обеспечена более чем на 100%. Предприятие группы компаний «Черкизово» и на другие предприятия отправляет инкубационное яйцо. «Дамате» примерно на 50% укомплектовано яйцом, производимым в Пензенской области.
– Какова отдача от длительных инвестиционных проектов, рассчитанных на 5-10 лет?
– По каждому инвестиционному проекту разные льготы, потому что они были заложены в разные годы. В любом случае предприятия, которые начинали строиться 10 лет назад, являются сейчас одними из крупнейших налогоплательщиков области. Для некоторых районов налоговые поступления выросли в разы.
– Что Вы считаете главной проблемой на ближайшее время?
– Первое: мы должны максимально увеличить валовой сбор культур, нам нужно покрыть растущие потребности животноводства. Второе: нужно налаживать экспортный потенциал. И главное: всю продукцию растениеводства перерабатывать у себя.
Интервью взяла Екатерина Куприянова
