Орехов Владимир (1953 г.р.), в 1985–1991 гг. – второй секретарь Пензенского обкома ВЛКСМ, ответорганизатор Пензенского обкома КПСС, заместитель начальника отдела Пензенского областного Совета народных депутатов.
«На мой взгляд, сегодня не по-человечески будет, не по-христиански, если злословить и обливать только одной краской бывшего руководителя СССР – лидера великой державы.
Политическое отношение к нему как к руководителю у меня сложное.
Если вспомнить его приход к власти, он был очень яркий. В 1985 г. появился молодой генеральный секретарь, который говорил без бумажки правильные слова, которые были понятны и откликались в сердцах граждан. И ты думал: какие настали добрые перемены, у нас все впереди.
Но по прошествии 30 лет складывается другая – мозаичная картина: с разными красками, акцентами, приоритетами.
В 1986 г. началась антиалкогольная кампания. Такие темпы борьбы были близки далеко не всем. Пить меньше не стали, а цены на алкогольную продукцию поднялись на 50%, резко возросло количество отравлений от суррогатов, расцвело самогоноварение. Наскок для быстрой победы над алкоголизмом не дал желаемого результата, люди затаились и продолжали пить.
Осталось в памяти, как на каждом партийном съезде мы говорили, что прирастали на 5–7% в год, а за пятилетку – на четверть. Потом мы стали говорить, что темп роста замедляется. Мы все на себе почувствовали быстрое вымывание товаров из магазинов, рост инфляции. Талоны, от которых мы ушли в 60-х, снова стали реальностью. Это была шоковая терапия.
Именно в то время были, на мой взгляд, очень неудачные попытки в решении национальных вопросов. Нашумевшие разгоны демонстраций в Тбилиси, в Алма-Ате. Именно тогда мы впервые заговорили громко о конфликте в Нагорном Карабахе, о боестолкновениях в Приднестровье. Неудачи в решении этих чрезвычайно чувствительных вопросов серьезно повлияли на нашу внутреннюю политику.
Мы молча наблюдали рост сепаратистских настроений в Прибалтийских республиках. Руководство страны спокойно на это смотрело и не возражало.
Вместе с тем серьезные шаги были сделаны для организации «дружбы» с западными странами, с США. Наш молодой и энергичный генсек побывал в Англии, Соединенных Штатах, в странах Европы. Везде он встречался с лидерами. Побывал даже в Ватикане. И везде красной нитью проходит мысль: давайте дружить, выстраивать добрососедские отношения и снижать военную напряженность.
К чему это привело? Тяжелые и очень печальные последствия испытали на себе все граждане СССР, в первую очередь оборонная отрасль, в том числе пензенские оборонные предприятия. Резко были снижены военные расходы. Остановлена разработка перспективных направлений военной техники.
Распался Варшавский договор. Этот блок сдерживал наших оппонентов и объединял наших сторонников. Была снесена Берлинская стена. Вывод советских войск из Западной Европы произошел буквально в «чистое поле».
Мне пришлось принимать участие в обустройстве наших военных летчиков, которые были переведены из ГДР в Каменку. С нуля специально для этого построили микрорайон за счет средств ФРГ. Но те средства, которые нам компенсировали, явно не соответствовали затратам. М. Горбачев запросил сумму в несколько раз меньше, чем предполагал и готов был передать Г. Коль.
Росло внутреннее недовольство, особенно среди военных, работников оборонных предприятий. Ряд первых секретарей обкомов партии в регионах, члены ЦК очень серьезно критиковали Михаила Горбачева за проводимую политику. Но все быстро забалтывалось, спускалось на тормозах. Критикующие подвергались сильному давлению.
В стране развился внутренний конфликт среди руководства КПСС, росло противостояние Горбачева и Ельцина. В результате к власти пришел Ельцин и произошли всем известные изменения.
Темная история с отъездом М. С. Горбачева в Форос. То ли гэкачеписты к Горбачеву поехали, то ли он от них. Мне запомнилась фраза, которую он произнес по возвращении из Фороса в Москву. Он начал так: «Имейте в виду, никто настоящей правды не узнает».
Еще один проступок. В ноябре 1991 г. Горбачев демонстративно выходит из КПСС. Из партии, которой ты обязан всем, она тебя сделала Человеком, подняла на вершины структуры. А в декабре 1991 г. спокойно заявляет о том, что главное дело его жизни осуществилось.
А что осуществилось? Развал СССР, разрушение, крах? Это сложно оценивать.
У меня осталось сильное впечатление от личной встречи с Горбачевым. В 1993 г. в субъекты Российской Федерации было направлено приглашение от Михаила Сергеевича принять участие в мероприятии его Горбачев-Фонда и обсудить проблемы развития местного самоуправления.
Более половины представителей от всех регионов России приехали в Москву в Горбачев-Фонд для обсуждения проблем и выработки рекомендаций. Выступающие рассказали о подводных камнях, которые мешают самоуправлению в каждом регионе, о пробелах в законодательстве. Я тоже выступил по теме и рассказал о развитии местного самоуправления в Пензенской области.
После совещания М. С. Горбачев попросил меня остаться. Он спросил: «То, что Вы говорили, соответствует действительности?» Отвечаю: «Конечно да. Как реализовать местное самоуправление без самостоятельной финансовой поддержки?»
После беседы я понял, как он далек от реальных жизненных вещей, от событий, которые происходят в каждом селе, в каждом регионе.
Не хватало цельности его натуре, а действиям – последовательности.
В 1986 г. я уже работал в обкоме партии. В мае объявляют борьбу с нетрудовыми доходами. По всей стране закручивают гайки.
А против кого это было направлено? Против обычных граждан: водителей, которые подрабатывали в вечернее время и подвозили людей, против продавцов овощей и цветов, репетиторов.
Не проходит нескольких месяцев – и появляется закон об индивидуальной трудовой деятельности. Спрашивается, как это все соотносится? О какой целенаправленности и последовательности здесь можно говорить?
За 6 лет правления Горбачева экономика страны упала на 11%. Вместо роста на 25%. Курс доллара вырос, страшно сказать, в 90 раз, с 64 копеек до 90 рублей. Инфляция была галопирующей. Золотой запас уменьшился более чем в 10 раз.
Эти экономические результаты катастрофически сказались на жизни людей».
Долженко Владимир (1953 г. р.), в 1985–1991 гг. служил в КГБ.
«Фигура неоднозначная. Поначалу, если говорить о впечатлениях тех лет, Михаил Горбачев воспринимался как человек, который приносит что-то свежее, новое, близкое к свободе, к реальной информации, а не лакированной, которой мы пользовались в предыдущие годы.
Все кончилось разочарованием в этом человеке. Особенно после августа 1991 г. Было много лжи, много скрытого от людей, несмотря на декларируемые лозунги о гласности и свободе. Гласность была корявая – в одном случае гласно, а в другом случае скрывались какие-то нюансы, если было невыгодно. Это и сейчас синдром власти – корявая гласность.
Поэтому сейчас Горбачев воспринимается мной больше в отрицательном плане. Для меня и моих коллег по органам госбезопасности он человек, который способствовал тому, чтобы Советский Союз перестал существовать.
При всех его недостатках СССР сейчас воспринимается лучше, чем то, что мы имеем сегодня. В этом смысле Горбачев для меня фигура отрицательная. Отрицательное многократно перевешивает для меня положительное, что было у него вначале.
Все кончилось разрушением великой державы, которой мы, военные люди, давали присягу. Для нас последствия, которые произошли в результате реформирования органов безопасности, были разрушительными. Он – разрушитель великой державы. Кто ему больше помогал – внутренние или внешние силы, – не знаю.
Но он не мог опереться на органы, которые должны были защитить от развала Союз. Потому что в органах он не воспринимался как лидер государства».
Голенков Владимир (1953 г. р.), в 1985–1991 гг. – начальник цеха, начальник планового отдела, заместитель директора по экономике Пензенского часового завода.
«К Михаилу Горбачеву я отношусь очень хорошо. Большое везение, что в нашей жизни был такой человек. Он для меня был человеком, который дал надежду на будущее, как у всех людей, например, как в Европе. Показал пример отношения к женщине.
Сожалею о смерти этого достаточно доброго человека. Противоречия, которые в то время были, вроде борьбы с виноделием, – это искреннее желание вытащить русский народ из плена пьянства. Не всегда удаются добрые намерения.
Многое он не смог перебороть, но основное сделал. Заложил в души людей веру в будущее, в прекрасное завтра. Тогда открывалось очень большое окно возможностей, которое у нашей страны появляется очень редко и надолго закрывается.
Всегда буду вспоминать его с теплотой как честного человека, потому что у нас в стране довольно трудно говорить и делать то, что говоришь. Он пытался. И нас пытался научить.
Но когда мы прикоснулись к демократии, оказалось, что мы ни о чем договориться не можем. Тогда мы проходили приватизацию. Выяснилось, что три человека, собираясь, не могут ничего решить. Будут кричать до потери пульса, пока не придет начальник и не скажет, что ты дурак.
И все подхватывали: вот так давно бы сказали, мы так и будем делать. А собраться и подумать, найти ответ в процессе размышления в рамках взаимной выгоды, взаимных уступок не удается. В силу, наверное, каких-то исторических особенностей.
Тогда появилась возможность свободно торговать. При Михаиле Сергеевиче стали отдавать хотя бы часть валюты предприятиям. Но мы, оказывается, не умеем тратить валюту, если нет контроля. Купили джип, микроавтобусы, оборудование, которое нам не нужно. Когда нас контролировали, нужно было доказать, что это оборудование необходимо. Это было трудно, потому что нужны расчеты, чтобы вырвать эту валюту. А тут она у нас появилась в свободном доступе. Ума не хватило ею распорядиться.
Часовой завод стал заниматься графопостроителями. Много сил, времени и денег туда забабахали, хотя и государство давало. Но это бездарно потраченные ресурсы. Мы просто забросили часы. А у нас не было ни оборудования, ни специалистов, чтобы заниматься графопостроителями.
Купили лицензию в Японии. Наши процессоры были в четыре раза менее мощными, а мы надеялись продавать графопостроители за рубеж. Иллюзии, глупость. Несколько лет тратили деньги не в том направлении. Так все часовые заводы прекратили существование.
Как наиболее тонкое приборостроение Сталин и коммунистическая партия купили восемь часовых заводов, они работали в разных городах. Но часами, как и автомобилями, мы мир не завалили.
Михаил Сергеевич был умница. Если бы он не вытащил нас из этого жестокого полпотовского или маоцзедуновского мира, нам было бы еще хуже. Хороший был человек».
Фомин Владимир (1955 г. р.), в 1985–1991 гг. служил в КГБ.
«Сейчас у меня о Михаиле Горбачеве отрицательное мнение. Но когда он только пришел к власти, в отношении него был позитив, потому что молодой по сравнению с политиками того времени. С юридическим образованием. Говорил ясно.
Но все, о чем говорил Горбачев, оказалось непродуманным. Горбачев пришел к власти, не имея программы, и начал преобразования. Одновременно начинать и в политике, и в экономике нужно взвешенно.
При Горбачеве все было как будто с бухты-барахты.
Некомпетентный, неученый, слабоватый. Так и получилось, что страна развалилась. Его роль в развале страны не меньше, чем Ельцина.
Ни через год, ни через два после прихода Горбачева улучшений в стране не было.
Мы хоть и ругаем Брежнева, но тогда была стабильность, строились заводы, школы, жилье. А при Горбачеве дошло до того, что, собираясь в гости в дом, где есть дети, ни конфеты, ни игрушку, ни другое в магазине невозможно было купить – не было.
В экономике мы стали буксовать. Пошла сдача Западу наших восточноевропейских союзников. По сути, Горбачев предал не только Советский Союз, но и лидеров этих стран.
Я с симпатией относился к Хонеккеру. Небольшая ГДР входила в двадцатку стран по уровню экономики. Это был наш друг, наши танки стояли в Восточной Германии. До Парижа рукой подать. И никто не вякал.
На нем большая кровь. При нем в Советском Союзе произошли события в Баку, Тбилиси, Сумгаите, Прибалтике. Вывел советские войска из Афганистана, что привело к расширению гражданской войны и гибели гораздо большего числа населения.
По этим вопросам у него была трусливая позиция. Когда в Вильнюсе наш ОМОН пытался защитить советскую власть и погибли люди, он сделал вид, что ни при чем. Сколько навешали на генерала Родионова, командующего войсками Закавказского округа, после событий в Тбилиси? А Горбачев опять ни при чем.
И неумеха, и предатель, и трусливый. Везде за ним нехороший след. У меня к Горбачеву крайне негативное отношение, как и к Ельцину».
Подмурный Николай (1959 г. р.), 1985 г. окончил юридический факультет Московского государственного университета, в 1985–1987 гг. – стажер судьи и судья Каширского городского народного суда Московской области, в 1987–1991 гг. – инструктор, главный специалист, заведующий государственно-правовым отделом Пензенского облисполкома.
«Горбачев красиво говорил, выгодно отличаясь от предыдущих лидеров партии и правительства. Многим нравилось его слушать, особенно бабушкам – с последующим обсуждением его речей на лавочках у подъездов.
Сначала к его словам было отношение такое: вот это да, вот это президент, говорит просто, хоть и весьма долго! Действительно, людям верилось, что страна по-другому заживет, причем и молодежь тоже верила: поборем пьянство и алкоголизм, искореним самогоноварение, нетрудовые доходы уйдут в прошлое и магазины заполнятся товарами народного потребления. Телевизор выключать не хотелось: вот говорит, вот чешет, и ведь правильно-то как говорит, душевно!
В 1991 г. уже не было этой очарованности. Привыкли. Как и большинству, мне было уже неинтересно слушать длинные и пространные речи президента страны, тем более читать их в газетах.
А читать нам, юристам-практикам, в это время было что. С бешеной скоростью издавались многочисленные законы СССР, постановления Президиума Верховного Совета СССР по вопросам разгосударствления, приватизации, создания новых государственных органов с не всегда понятными полномочиями. Все равно от нас ничего не зависит, считали мы, пытаясь сориентироваться и найти себя в это реформаторское время.
По тем данным, которые нам сейчас предоставляют средства массовой информации, Горбачев якобы слишком близко «сработался» с нашими потенциальными оппонентами – Соединенными Штатами, получил там соответствующие преференции и выдал им важные государственные секреты, причинив существенный ущерб нашей стране. То ли умышленно, то ли по неосторожности.
Утверждать уверенно то, что он предал интересы нашего государства, в данный момент нельзя, потому что многие данные пока до конца не рассекречены и не расследованы. Должны быть получены явные и неоспоримые доказательства его виновности и сделано официальное об этом заявление от лица государства, а не в публикациях отдельных СМИ.
Кем он был – одним словом не скажешь. Сейчас ясно только, что первым и последним президентом СССР».
Голяев Евгений (1960 г. р.), в 1985–1991 гг. – научный сотрудник, преподаватель Пензенского политехнического института, завода-втуза.
«Михаил Горбачев – великий советский, российский политический деятель, основатель эпохи переходного периода. Конечно, на тот момент он сильно вдохновлял, учитывая его возраст. Порождал надежды, ожидание перемен.
Примерно до 1987 г. он воспринимался как ускоритель, акселератор. В 1991 г. он воспринимался как тормоз.
Но у меня всегда было ощущение, что я его позицию понимаю.
Есть одна тонкость, близкая к теме Макиавелли: мне очень не нравилось, что было жесткое противостояние между великими, пусть и неоднозначными людьми – Горбачевым, Ельциным, Шеварнадзе… В чем-то они были белые, в чем-то черные, серые... На тот момент, может, по молодости лет мне казалось, что они могли бы находить точки соприкосновения.
Думаю, великие люди, современниками которых мы являемся, либо переоцениваются, либо недооцениваются. Адекватной оценки от нас, современников, трудно ожидать, все проясняется позже. Поскольку действия Горбачева привели к весьма серьезным геополитическим последствиям, то его оценка должна произойти гораздо позже. Не факт, что сейчас пришло время давать эту оценку».
Клюев Андрей (1960 г. р.), в 1985–1991 гг. работал инженером, старшим инженером, начальником группы в ДГУП «Научно-исследовательский и конструкторский институт радиоэлектронной техники», г. Заречный.
«Не помню, что я думал о Михаиле Горбачеве, когда он был у власти. А с точки зрения истории, безусловно, это личность, с которой началась другая эпоха в нашей жизни. Я считаю, это положительный аспект деятельности Горбачева.
Было время приветствия перемен. А понимать на тот момент, правильные ли эти перемены, мы не могли, но были им рады. В 1985 г. мне было 25 лет, я уволился из армии офицером. И приветствовал эти перемены.
Но перемены всегда сопровождаются всякими жуликами, не без этого. Не думаю, что он был семи пядей во лбу, чтобы наш путь отшлифовать без этих жуликов. Поэтому я скорее положительно отношусь к нему. Но, естественно, с долей горести за то, что он не смог увернуться от всего, что произошло со страной.
В конце концов, это первый глава государства СССР, который добровольно снял с себя эти полномочия.
То, что случилось в 1991 г., – полная неожиданность для всех граждан. Никто же никого не спрашивал, когда подписывались документы о прекращении существования Советского Союза.
Самая простая вещь – ошибки прошлого списывать на конкретное лицо и тем более на умершего человека. Это неправильно».
Записала Екатерина Комовская
