×

Предупреждение

JUser: :_load: Не удалось загрузить пользователя с ID: 428

«В 60 лет дни и месяцы летят как пули из автомата»

A A A

arhang a12 августа 2013 г. заведующему психотерапевтическим отделением ГБУЗ «Областная психиатрическая больница», председателю правления Ассоциации врачей психиатров, наркологов, психотерапевтов Пензенской области Михаилу Архангородскому исполнилось 60 лет. «Улица Московская» публикует интервью с юбиляром о жизни, судьбе и психиатрии.

– Михаил Григорьевич, расскажите об основных этапах Вашей жизни.
– Родился я в г. Черкассы УССР. Родители мои врачами не были, но близкие родственники были врачами.  Мой дядя был главным психиатром Черкасской области. Определенное влияние он оказал на мое становление.
С детства мама привила мне любовь к книгам. Ее не стало, когда мне было 15 лет, и это тоже сказалось на выборе профессии. Кроме того, был интерес к загадочным явлениям психики – телепатии, телекинезу, гипнозу. А где-то с 3 курса института я определился окончательно – пошел в психиатрический кружок и там выполнил свою первую научную работу. А дальше уже по-другому себя не мыслил.
Я старался узнать больше, чем преподавалось в институте. Преподавали «идеологически правильно»: в то время многие теории, как, например, теория Фрейда, были под запретом. Поэтому я выбирал рефераты с критикой западных теорий, чтобы узнать содержание этих самых теорий.
Одновременно с  медициной Вы изучали и журналистику. Откуда взялся этот интерес, и почему Вы не стали журналистом?
– Все мое детство – это запойное чтение книг. С какого-то момента я захотел и сам что-то написать, и это желание реализовалось в институте, в многотиражке. Окончил отделение журналистики.  Но основной профессией я выбрал все же врачевание, хотя литературная деятельность мне всегда доставляла удовольствие.
– Как и когда Вы оказались в Пензе?
– В Пензу я попал случайно в 1976 г. Тогда я окончил медицинский институт, настала пора распределения. Я стоял у карты и смотрел, что там поближе к Москве. Тамбов был обозначен «маленьким кружком», а Пенза – побольше. Вот этот кружочек побольше я и выбрал. На всю жизнь.
Был направлен в интернатуру в психиатрическую больницу, где  работали очень опытные врачи и яркие личности – Иосиф Абезгауз, Мария Дубровина, Александр Абрамичев. Они сыграли значительную роль в моем становлении как врача.
Каков был Ваш профессиональный путь после интернатуры?
– Дальше была  Терновская районная больница. Была поставлена задача организовать там психиатрический и наркологический кабинеты. Я наладил  их работу, а через год вернулся в областную психиатрическую больницу. Ведь здесь был центр знаний, здесь проходили конференции, кипела интересная жизнь.
Еще через год  я был назначен заведующим отделением. И вот уже более 30 лет в этой должности.
В 1987 г. психиатрическое отделение по моей инициативе и при поддержке главного врача Льва Лебедева было реорганизовано в отделение неврозов,  где была создана и альтернативная  модель оказания помощи.
– Прежняя модель уже устарела?
– Была необходимость разнообразить помощь. Наступил момент осознания того, что терапия психотропными средствами имеет ограниченные возможности. Она не очень хорошо воспринимается некоторыми людьми, имеет ряд побочных действий.
Поэтому возникла потребность находить те методы, которые были бы безвредны и при этом не менее эффективны. Так появился интерес к гомеопатии. Разумеется, это не панацея, но, arhang

скажем, детей, на мой взгляд, следует лечить прежде всего гомеопатией.
В отделении была создана, при большом участии моих коллег, врачей Т. Ивановой и Л. Страховой, холистическая модель терапии, то есть воздействие на человека как на целостное явление. Она включала иглорефлексотерапию, гомеопатическое лечение, определенные виды психотерапии и физиотерапии, которые оказывали глобальное целительное действие на организм.
Это дало возможность оказывать помощь тем людям, которые негативно относились к психотропной терапии или просто ее не переносили. Каждый мог выбрать свое. Это было нашей фишкой и остается до сих пор.
– И все это помогает?
– Помогает. Как известно, пациенты боятся идти в психиатрическую больницу. Но те, кто у нас пролечился, мыслят уже по-другому. При необходимости они ведут сюда знакомых.  Барьер страха снимается.
– Какая ситуация в пензенской психиатрии и психотерапии сложилась в те переломные годы и позднее, в 90-е?
– Ситуация резко ухудшилась. Люди стали болеть не просто больше, а намного больше. Если в прошлом причинами неврозов были внутренние конфликты, семейные, то в перестроечные годы это были социальные процессы, нехватка материальных средств, нищета. Социальные неврозы пошли валом.
Одновременно проявились последствия локальных военных конфликтов. Нам пришлось лечить очень большое количество людей, служивших в Афганистане и Чеченской республике. Часто это были люди, не получившие физических ранений, но получившие посттравматический стрессовый синдром.
Приходилось затрачивать огромное количество усилий для их реабилитации. В большинстве случаев это удавалось. Иногда не удавалось. В таких случаях люди часто спивались, кончали жизнь самоубийством.
На волне криминала появилось много убийств. И был большой объем работы с родственниками убитых. Потом пошла волна наркотизации, и некоторое время мы занимались лечением наркоманов.
Выработали определенную лечебную программу. Это была бригадная работа, когда с каждым пациентом работало все отделение, каждый со своим согласованным подходом.
Уделялось внимание не только преодолению наркотического влечения, но и духовной переориентации. Тяжелейшая работа, но в каком-то проценте случаев она удавалась.
А потом открылась наркологическая больница, и был приказ, чтобы наркологический контингент лечился только там. Нам запретили эту работу.
С 80-х годов мы ввели комплексную реабилитацию. В отделении появились и библиотерапевты, и музыкотерапевты и психолог. Это тогда было в новинку. В те годы были возможности это делать, были ставки, увлеченные ребята и молодой задор.
Главное было отыскать человека с соответствующим складом личности и при этом профессионала в своем деле. И таких людей удавалось найти. Все это, к сожалению, порушилось в перестроечные годы, когда резко сократилось количество ставок.
В эти трудные годы у Вас не возникало мысли уйти из психиатрии, скажем, в бизнес?
– Свое призвание я всегда видел в том непростом деле, которым занимаюсь.
– Как Вы справлялись с этим наплывом пациентов, где находили новые методы работы?
– Справлялись тяжело. Учиться нужно было на ходу. Важно было находить общий язык с пациентами. На первом месте здесь не методы лечения, хотя это важно, а нахождение контакта, уважительного контакта.
Афганцы, которых в те годы критиковали, не давали им льгот и квартир, у нас находили очень доброжелательное уважительное отношение. Мы полагали: человек служил государству, и не его вина, как политики потом распорядились. Наш долг видели в том, чтобы дать ему все, что можем дать. И это находило отклик. А когда контакт устанавливался, с ними было легче работать.
Так мы и шли, обучаясь по ходу дела.
Иногда картина в отделении была сюрреалистической. Рядом лежали ветераны войн, люди, страдающие от нищеты, матери убитых сыновей, «прогоревшие»  и разбогатевшие бизнесмены, чиновники. И к каждому нужно было найти свой подход и целительные слова.
– Вы достаточно долго занимаетесь просветительской деятельностью.
– Я выступал на телевидении, писал научно-популярные статьи в газетах. В Пензе печатался почти во всех газетах. Рассказывал о психотерапии, о распространенных психологических проблемах.
Одно время в Пензе издавался журнал «Врач и пациент». В нем я вел интересную работу – неформальную популяризацию медицинских и психологических знаний.
Вы в Пензе живете  37 лет. Что Вы думаете о нашем городе?
– Я люблю Пензу, она стала моим родным городом. Здесь я женился, здесь родились мои дети. Но в последние десятилетия, как мне кажется, культурная жизнь в городе потускнела. Интеллектуальные силы потянулись кто в Москву, кто за границу.
Да и внешне Пенза изменилась. Пропадает былое архитектурное обаяние вместе с богатством зелени. Постепенно уничтожается ее историческое ядро. Это печально.
И старая интеллигенция, жившая в основном на Западной Поляне, – это были очень интересные люди. На мой взгляд, провинциальная интеллигенция – это настоящая интеллигенция. А ее сейчас становится все меньше и меньше. А новая, может, и появляется, но я ее почти не вижу.
Какие у Вас  увлечения?
– У меня не так много свободного времени, но я люблю читать, люблю  музыку, люблю природу, люблю фотографировать. Люблю свою дачу. С  удовольствием занимаюсь чем-нибудь физически – это отключает мозги. Когда есть возможность, отправляюсь в туристические поездки. Это заряжает новыми впечатлениями.
Если бы можно было загадать любое желание, какой подарок Вы бы хотели получить на свой день рождения?
– Пожить какое-то время в домике на берегу моря с женой и детьми. Море на меня действует магически. Оно дает мне силу, здоровье, духовный заряд.
60 лет – это много или мало?
– Я думаю, что много. С годами замечаешь, с какой скоростью летят дни. В 60 лет дни и месяцы летят как пули из автомата. Многого успеть нельзя, заедает текучка, все меньше возможностей для творчества. Сегодня я, как и многие люди, живу одним днем,  здесь и сейчас, и надеюсь на счастливое завтра для своих детей и всех пензенцев.

Прочитано 2662 раз

Поиск по сайту