Конечно, под стрельбу они не совались и по танковым трассам не передвигались. Да и курортный сезон у них начинался погожим, тёплым летом. А на севере ГДР это проблема. И как-то так получилось, что именно на территории нашего полигона немцы организовали нудистский пляж, по нашей классификации – «дикий».
Это была небольшая песчаная бухта, окружённая с трёх сторон сплошным лесным массивом и высокими зарослями кустарника. То есть скрытая от посторонних глаз. Желающие разоблачиться оставляли машины на стоянке кемпинга и уже лесными тропами добирались до пляжа. Вот и мы, офицерская молодёжь, время от времени посещали этот омут естества, пока наше любопытство не удовлетворилось полностью.
И вот, как ответственный за обеспечение боеприпасами тактических занятий разведроты, я вместе с ними выдвинулся в лес. Занятия проводились следующим образом. Рота разбивалась на две группы. Группа дембелей в составе 5-10 человек изображала диверсантов, которым ставилась задача проникнуть на охраняемый объект.
Вся остальная рота должна их преследовать, окружить и уничтожить. Насыпал я им вдоволь холостых патронов, взяли взрывпакеты, сигнальные ракеты, дымовые гранаты, рации и начали «боевую операцию». «Диверсанты» углубились в лес, а группы преследования выдвинулись на исходные рубежи. Мы, офицеры, осуществляли общее руководство и, как посредники, оценивали результаты холостых перестрелок.
Такие «зарницы» очень полезны. Условия, приближённые к боевым. Но мы решили совместить полезное с приятным. Ротный заранее послал прапорщика на Уазике за пивом. И, когда исход боя был уже предрешён, мы доверили командование сержантам. А ротный, взводный, прапорщик и я свернули в сторону «дикого» пляжа.
Пришли, расположились, разоблачились, искупались. Прапорщик потом сразу ушёл по служебной надобности. А мы разлеглись на песочке голенькие и потягиваем пиво.
Прикинувшись ветошью, я медленно обвожу глазами пейзаж и анализирую ощущения. Личного стыда нет. Советские офицеры парни спортивные. Нам есть что показать.
Картина, мягко говоря, не впечатлила. Эротика на нуле. Общественная баня под ярким немецким солнцем. Вид первозданных гурий бальзаковского возраста и пивных телепузиков однозначно отбивал всякий аппетит.
Сюда бы Босха. Вот уж где настоящие натуры для эпического полотна с изображением человеческих пороков в Час Страшного Суда.
Покончив с эмоциями, займёмся холодной аналитикой. Основной контингент обнажённого народа: люди взрослые и зрелые. Присутствуют целыми семьями. Мама, папа и малые дети. Или пожилые мама, папа и взрослые семейные дети со своими маленькими детьми.
Но мальчиков-подростков практически не видно. Значит, юношеская гиперсексуальность – явление реальное. И в 12-16 лет лицезрение обнажённых особей противоположного пола, давно покинувших фертильный возраст, может сильно повлиять на сексуальную ориентацию. Так сказать, облегчённое сексуальное воспитание – штука продвинутая, но и здесь надо знать меру. Нельзя мальчонку под такие измены подставлять.
А вот девочек-подростков с родителями было достаточно. Но раннее обозначение вторичных половых признаков в такой обстановке вообще не оказывало никакого воздействия. Чтобы этому придать какой-то сексуальный контекст, нужно быть подлинным педофилом. Даже теоретически представить себе, что советский офицер может обидеть ребёнка, невозможно.
Остальная молодёжь была представлена в основном парами. Мальчик – девочка. Даже если это компания, то всё равно каждый со своей половиной. Больших компаний, где мальчики были бы отдельно от девочек, я не приметил.
Ну и естественно, молодые женщины в стиле ню на фоне заката обеспечивали эротическую приятность глазу, но не более того.
Наша расслабленная безмятежность продолжалась довольно долго. Время приближалось к обеду. А обед в армии – дело святое.
И тут происходит неожиданное. Раздаётся треск ломаемых веток. Какой-то непонятный топот, и вот прямо на пляж вываливается наш «диверсант», в камуфляже и маске. Эффектно присев на колено, он выпускает автоматную очередь в своих преследователей и замирает в строгой решимости сражаться до конца.
Звук выстрелов режет наши перепонки по живому, и мы вскакиваем мгновенно. Немцы ведут себя более сдержанно. Хотя все взоры направлены в нашу сторону. Все видели, что мы пришли на пляж в военной форме. И это недобитое «Рембо» – наш коллега.
Но вот стрельба дуплетом – явный перебор. Объяснять всему пляжно-голозадому населению, что заряды холостые, да ещё по-немецки, в наши планы не входило. Мы сразу узнали этого борзого дембеля-сержанта первой роты. А он узнал нас. Немая сцена.
Наши напряжённо-эрегированные позы выглядели угрожающе. Сержант понял, что автомат и нож десантника не спасут его от банального армейского изнасилования. Испарился он ещё быстрее, чем появился. Хорошо ещё, что не догадался честь отдать для полного абзаца. Шум в кустах скоро успокоился.
Но кайф был уже испорчен. Что нам теперь – извиняться перед всей честной компанией? Битте-дритте, фрау мадам. Мы быстро свернулись и покинули это бесплатное эротическое мероприятие.
Когда эксклюзивность прикольного азарта успокоилась, то и всё успокоилось. И возник естественный вопрос. А оно, это, зачем?
Если порадовать сексуальную озабоченность, то выбрано неподходящее место, тем более в семейном варианте. С высоты жизненного опыта понимаешь, что сексуальное табу появилось не просто так.
Это важнейший социальный инструмент. Здесь перебдишь – плохо, недобдишь – ещё хуже. И понятие меры очень расплывчатое.
Но детей от всего этого надо держать подальше. И в принципе не привлекать внимание к сексу любыми публичными мероприятиями. Их и так ожидает очень нелёгкая жизнь. Зачем её усложнять ещё больше?
Геннадий Лукьянчиков,
ветеран ВС СССР и РФ
