Александр Минеев: слоистая биография

Из физиков в лирики
У меня очень слоистая биография. По образованию я физик, в 1973 г. окончил Московский физтех. После этого 15 лет работал в институтах Академии Наук и МГУ. В Институте молекулярной биологии АН СССР защитил диссертацию кандидата физико-математических наук. Это было в 1979 г.
В 1988 г. я вовсю писал докторскую, работая в МГУ. Но тут случилась перестройка. Вернее, она вошла в ту фазу, когда стало понятно, что это не совсем шутка.
Начала выходить газета «Московские новости» на русском языке. В довоенные времена это был сталинский проект пропаганды, направленный на Западную Европу и Америку. К моменту перестройки она выходила очень ограниченным тиражом на  русском языке.
Тогда решением Михаила Горбачева и Александра Яковлева был «вынут» из журналистского небытия Егор Владимирович Яковлев, и ему были даны полномочия писать в газете то, что говорилось на кухнях в предшествующие лет 15.
Тираж этого издания тоже был очень ограничен, распространялся он преимущественно среди партийной и советской номенклатуры. В столичные киоски газета поступала в количестве 6 экземпляров, в областные киоски – по 2-3 экземпляра и лишь в некоторых городах.
В 1987 г. наступил момент, когда на Пушкинской площади люди стояли у стенда «Московских новостей» в очереди  с зажигалками и спичками, читали газету друг другу. Я помню, когда у меня вышел первый очерк в этой газете, я занял очередь в 5 утра в ближайший к моему дому киоск. (Моя статья была посвящена передаче Толгского монастыря близ Ярославля Русской Православной Церкви). А там уже стояли люди, и все ждали «Московских новостей».
Мне, как автору, в редакции «МН» полагался лишь 1 экземпляр, настолько все было жестко регламентировано. Но я перебежками от киоска к киоску сумел купить 3 русских экземпляра. Давали тогда лишь один в руки.
Одним словом, эта газета в свое время искусила меня, соблазнила. Сначала я писал туда как внештатник, в течение 1987-1988 гг. Потом мне сделали предложение перейти в штат обозревателем. Для этого было два препятствия.
Первое: обозреватель в то время не мог быть беспартийным, не членом КПСС. Второе: у меня у самого был внутренний барьер – я любил свою физику. На тот момент мне было уже около 40 лет, и решиться на такой переход из одной сферы деятельности в другую было непросто.
С беспартийностью все решилось быстро. Кто-то куда-то сходил, после чего я, смею думать, стал первым в истории нашей прессы беспартийным обозревателем. С физикой я тоже решился, сжег корабли, и окунулся в новую деятельность.

Национальный вопрос, региональный вопрос
Вскоре, как мы помним, тот национальный вопрос, который был в СССР «окончательно и бесповоротно решен», начал давать о себе знать. Пошли репортажи о турках-месхетинцах, сообщения о Сумгаите. Полилась кровь. Кровь меж-этнических столкновений.
Это был не просто эмоциональный, но и интеллектуальный шок. А пресса в то время воспринималась как некий организатор и учитель: одна запятая, поставленная не в том месте, могла вызвать серьезные последствия и усугубить имеющиеся конфликты. Поэтому очень сложно было обо всем этом писать.
Тогда Егор Яковлев мне сказал: «Ты физик, тебе все равно переучиваться». До этого я год работал в общедемократическом ключе. И вот я возглавил направление межнациональных отношений. Это было первое в советской прессе подразделение, которое было формально учреждено на эту тему. Некоторые газеты к тому времени уже пытались писать на национальные темы, но нам было позволено чуть больше.
За два года с небольшим, до 1992 г., мне пришлось объездить значительное число «горячих точек», посмотреть изнутри, как они рождаются, разгораются и горят. Для меня это, конечно, бесценный опыт. Хотя было очень трудно адаптироваться к быстро меняющейся картине мира. А менялась она буквально по всем параметрам в те годы.
Потом Советский Союз распался. Этому я, как журналист, старался в меру своих сил способствовать: чтобы это произошло мягко, бескровно. Слава Богу, почти так и произошло, благодаря, в первую очередь, мудрости Бориса Ельцина. Тогда я решил, что все, что мог, сделал, и ушел из «Московских новостей».
В 1992 г. мне казалось, что идеи демократии и рыночной экономики окончательно победили. Да и, признаться, я очень устал мотаться по этим межнациональным конфликтам.
С несколькими своими соратниками из Института географии АН и из «Московских новостей» организовали журнал «Ваш выбор». Он был сущностно ориентирован на российскую провинцию, на Россию, за исключением Москвы и Санкт-Петербурга.
В коммерческом отношении начало 90-х было очень сложным, но мы рассчитывали, что новые региональные элиты откликнутся на наш замысел, увидят в нем возможность реализовать себя в публичном пространстве, рассказать более широкой аудитории о том, как они собираются строить новую Россию в своем регионе. В какой-то мере этот замысел удался. Некоторые губернаторы и областные парламенты помогали нам деньгами, и мы худо-бедно скрипели.
Некоторые наши номера были посвящены одному региону. Там было все: и публицистика, и культурология, и политгеография. Был такой  замах, что мы расскажем миру о регионе в совершенно иных ракурсах, нежели это было в советских путеводителях.
Нам это удалось, на мой взгляд. Вышло 5 номеров – по Псковской, Ярославской, Белгородской, Ленинградской и Костромской областям, которые я до сих пор с удовольствием просматриваю. Там есть вещи, которые не устаревают.
До 1996 г. «Ваш выбор» выходил регулярно, несмотря на все трудности. Также мы подрабатывали книгоиздательством. Возможно, вам в Пензе попадалась в музее книга Ключевского «История русского быта». Ее выпустило наше издательство. Так и зарабатывали, выживали.

Бабушка для Ельцина
В начале 1996 г. рейтинг Бориса Ельцина был на уровне 1%. Коржаков и компания, как мы теперь знаем, уговаривали его объявить: «Хватит этих глупостей – выборов. Я президент избранный, и никаких выборов больше не надо делать».
 Ельцин на это не пошел, хотя в 1995 г. победу на выборах в Государственную Думу безоговорочно одержала КПРФ, и Геннадий Зюганов всем представлялся кандидатом № 1 на пост президента.
Та команда во главе с Анатолией Чубайсом, которая все-таки взялась «раскрутить»  Ельцина на выборах и победить, очень скоро обнаружила: если в московском и петербургском электорате они хоть что-то понимают, то за границами Московской области им было не понятно, как  надо воздействовать на людей (слово «пиар» тогда еще не было в ходу).
Технологии «каруселей» и вбросов не были развиты. При Ельцине нельзя было об этом даже упомянуть. То есть, с одной стороны, нельзя было мухлевать, а с другой стороны – рейтинг 1%.
Тогда кинули клич по людям, которые вроде бы разбирались в избирателях российской провинции. Меня тоже «достали из нафталина»: просто некоторые люди из команды Чубайса были моими знакомыми. Поняв, что они ни черта не разбираются в глубинно российских настроениях, решили пригласить меня как одного из экспертов.
Изначально был бюджет на 15 телероликов. Решили поделить все население России на категории – пионеров, стариков, женщин, как это обычно делается, а потом создать 15 репрезентативных персонажей, которые с экрана скажут, какой Борис Николаевич хороший.
Я с присущей мне невежливостью сказал тогда: «Мы живем в стране, в которой человек, увидев себя с утра в зеркале, плюнуть хочет. А если уж он себя в телевизоре узнает, то за Ельцина точно не пойдет голосовать». Я предложил, раз уж мы хотим избрать «президента с человеческим лицом», найти такую фигуру общенационального консенсуса, который бы выступил за Бориса Николаевича.
Единственным таким персонажем, после ухода Райкина и Высоцкого, оставалась старая сельская женщина, которая выгорбатила на себе и коллективизацию, и войну, и послевоенную чуму, и брежневскую мелиорацию. Я сказал: «Такая бабушка из 30 отведенных ей секунд 20 будет ругать Ельцина, но потом скажет, что она все-таки в него, непутевого, верит и сердцем чует – надо дать ему еще один срок поруководить».
Нужно было найти 15 таких бабушек. Двух-трех я мог подыскать сам, а остальных помогали найти знающие эксперты и журналисты из регионов. Одним из таких экспертов был Валентин Мануйлов.
В итоге пензенский ролик получился очень убедительным и выразительным. Я знаю, что Татьяна Борисовна (дочь Ельцина) смотрела этот сюжет и плакала, когда эта бабушка сначала ругала ее отца, а потом выражала надежду, что тот спасет Россию.

Возвращение к корням
Ближе к декабрю 1996 г., когда Ельцин уже победил, меня пригласили поработать в Администрации Президента. Это для меня было вещью внутренне весьма поперечной: я никогда не представлял себя во власти.
Было организовано Управление по связям с общественностью Президента РФ, где был отдел по связям с общественностью в регионах. Сотрудников у меня в отделе работало четверо на все 89 субъектов Российской Федерации. Но как-то справлялись, во всяком случае пытались работать.
В 1998 г. я понял, что все мои усилия на этом посту тщетны. К этому времени Ельцин уже мало управлял и мало влиял на что-то. Он очень болел, был усталым, можно сказать, изнуренным, а власть перехватили люди, которых сейчас принято называть «олигархами».
И я ушел из Администрации Президента. Правда, еще некоторое время я проработал в Министерстве региональной и национальной политики, став директором Департамента этнополитического и социально-экономического мониторинга. Там-то меня и застал дефолт 1998 г.
Я пытался что-то мониторить, крайне разочарованный. Возможности мои были очень малы. Помню, я полетел в Новосибирск со своим замминистра и зашел в представительство Минрегионнаца. Это была убогая конторка с двумя служащими, которые ничего не знали о своем регионе. А тем временем представитель Президента, который еще недавно козырял мне, посмотрел на меня уже свысока и сказал: «Мы поехали с твоим замминистра на охоту, а ты тут разбирайся».
Этот мой убогий «инструментарий» очень меня угнетал, и я ушел из министерства.
В 2000-2003 гг. я работал начальником Управления аппарата полномочного представителя Президента в Приволжском федеральном округе. В те годы мне тоже пришлось поездить.
И по материнской, и по отцовской линии мои корни уходят как раз в Приволжский округ. По линии мамы мои дед и бабушка – из Чувашии, а папа и его родители – как раз из Пензенской области. Есть такое село Сыресево Сосновоборского района, расположено оно в 40 км от Кузнецка. В 1918 г., когда родился мой отец, село еще входило в Городищенский уезд. Вот такие у меня пензенские корни.

Современные мысли об империи
Если говорить о моей скромной персоне в политологии, то до недавнего времени я работал по совместительству на кафедре политической теории факультета политологии МГИМО. Прослужил я там 10 лет.
А с декабря прошлого года я стал еще и заведующим кафедрой политологии и социальной политики РГСУ. Ректором там недавно избрана Наталья Починок, вдова Александра Починка. В вузе сейчас происходят большие работы по реформированию этого огромного (какое-то время РГСУ был больше, чем МГУ) учебного заведения.
Мои преподавательские интересы: в МГИМО я читал политменеджмент, региональную политику, продолжаю читать визуализацию политической кампании, спичрайтинг, психологию делового общения. В РГСУ с весны попробую почитать 2 курса: мастер-класс «Политическое и социальное проектирование» и «Современнные внешнеполитические стратегии России и международные конфликты» – для магистрантов.
Что касается моих научных интересов, то скоро должна выйти моя достаточно объемная статья в журнале «Актуальные проблемы Европы». Это коллективная монография, которая посвящена проблемам сепаратизма. Поскольку журнал этот носит европейскую направленность, то большинство авторов – специалисты по европейскому сепаратизму: от Каталонии до Закарпатской  области Украины.
Я же в своей статье попытался порассуждать о том, существуют ли так называемые «региональные политические культуры» на общерусском пространстве.
Можно ли наблюдать некие различия в соотношении гражданского общества и государственной власти в разных русских регионах? Как они меняются при переходе, скажем, из Свердловской области в Калининградскую? Есть ли вообще такая дифференциация?
Угрожающая ли она, или, напротив, скрепляет традиционные конструкции, которыми Россия была сильна  на протяжении веков? В этой статье я пытаюсь сказать о том, в чем различия между империей и федерализмом.
Прочту один отрывок: «Качество российского федерализма сегодня принято оценивать в шкале разделения полномочий, властных и бюджетных, между федеральным центром и субъектами РФ. Вот уже более 20 лет, то утихая, то  возобновляясь, то прикрываясь эвфемизмами, то в более определенных выражениях, идет дискуссия на тему: «Федерация или империя?»
При всей важности постановки самого вопроса, наверное, не будет преувеличением считать, что его «полномочное» измерение – удел функционеров федерального и регионального звеньев, звеньев одной цепи все той же единой вертикали, рабочим образом и вполне естественно в рамках исполняемой ими роли конкурирующих за те или иные материальные ресурсы региона и их распределение. К смысловым основам федерализма этот аспект имеет скорее опосредованное, производное от них отношение.
Мне кажется, главное отличие между федеративным и имперским устройствами лежит не в пропорции взимаемых и оставляемых в регионе налогов, а в мере участия субъектов федерации в общегосударственном устройстве, в полноте присутствия региональных черт в облике нации, в выражении ее лица.
При этом правовое, политическое и институционально наполненное равенство субъектов оказывается лишь необходимым, но не всегда достаточным условием устойчивого развития федеративного государства.
Вот это, пожалуй, сейчас и составляет главный интерес моих раздумий, если обо мне вообще можно говорить как о политологе.

В следующем выпуске «УМ» читайте интервью с Александром Минеевым, в котором он расскажет о своем видении ситуации в стране и мире в прошлом и на сегодняшний день.