Владимир Жириновский как партийный строитель

Среди множества суждений о роли В. В. Жириновского в российской политической жизни было и такое. Он, консолидируя вокруг себя весьма заметную часть россиян, по своим психофизическим характеристикам и культурным установкам близкую и оттого попадающую в резонанс с ярким сценическим образом покойного ныне политика, канализировал их агрессию в словесную форму, уберегая нашу страну от гражданской войны.
Интересно в этом контексте привести фрагмент из выступления Владимира Вольфовича на заседании Госдумы в ноябре 2016 г., обсуждавшей законопроект о возвращении городу Тутаеву его исторического названия Романов-Борисоглебск:
«Я почему вышел? Уже было так: город Демьянобедск, вернее, Беднодемьяновск Пензенской области – тоже были против переименования, мол, это же в честь Демьяна Бедного!
А к чему призывал Демьян Бедный? Почитайте его стихи! И при чём здесь этот поэт?! Мы всё должны вернуть <…>
Нужно давать русские названия, исторические названия и помнить, что все те названия, которые мы сегодня потихонечку убираем, они символизируют кровь и насилие, убивали наших с вами граждан, а с именами убийц не должно быть связано ни одного наименования на территории Российской Федерации!» (Аплодисменты.)
И чуть выше по стенограмме:
«Мы же не предлагаем переименовать город, допустим, в Зюгановск (оживление в зале), мы говорим: вернуть историческое название, историческое.
Почему уважения к предкам нет? Почему должно быть уважение к этому мальчику, который убивал жителей Ярославля, – к убийце?! Нет, говорят, пусть будет город Тутаев! А на граждан, на жителей Ярославской губернии, – да наплевать на них на всех, они же буржуями были!..
Кстати, в борьбе с советской властью в основном участие принимали простые люди, буржуи как раз ничего не делали – они упаковали чемоданы и уехали. Поэтому мы говорим уже не первый раз: давайте двигаться вперёд путём примирения и консолидации!»
Вроде бы речь действительно против гражданской войны. По отдельным словам уж точно. Но по другим – неприкрыто агрессивна, а по интонации, пожалуй, даже разжигающая в неуравновешенных гражданскую нетерпимость.
Получается, Жириновский изгонял подобное подобным? Возможно, конечно, сам того не желая, просто в силу присущих его натуре поведенческих особенностей.
Среди учебных курсов, которые я веду на факультете управления и политики МГИМО, заметная часть так или иначе затрагивает вопросы регионального парламентаризма. Говоря проще, мы со студентами пытаемся изучать и анализировать роль областных законодательных собраний и городских советов в политическом процессе.
Разумеется, нас при этом интересует и партийный состав парламента, и динамика численности фракций от созыва к созыву, и типология биографий депутатов в зависимости от их партийности, и распределение по профильным комитетам и комиссиям, и тому подобные характеристики, на основании которых можно пытаться строить хоть какие-то политологические умозаключения.
Временами, когда аналитические штудии, как мне кажется, начинают превышать порог утомляемости, я для разрядки предлагаю студентам не вполне политкорректное упражнение: глядя на фотографии депутатов на официальном сайте того или иного, пока не изученного нами представительного органа власти, определить их партийную принадлежность. Чисто физиогномически, сиречь псевдонаучно. Чтобы немного отдохнуть.
И вот что я обнаружил за многолетнюю практику таких экзерсисов: если единороссов студенты частенько путают с коммунистами, то членов ЛДПР опознают практически безошибочно.
На вопрос, как это получается, ответы, конечно, тоже не то чтобы академически чеканные. От девушек: «какой-то слишком поджарый», «физкультурный техникум», «не слишком начитан, но не подозревает об этом, даже наоборот», «такие, не успев познакомиться, сразу лезут». От молодых людей: «с таким выпивать стрёмно», «в детстве недоедал», «такой ухватит – не вырвешься», «видно, что с понятием» и даже «чисто конкретный».
Но это – сразу, эмоционально, в режиме блиц. А если попросить чуть подумать и сформулировать всё же мало-мальски «политологически», что же всё-таки в облике региональных «соколов Жириновского» отличает их от «медведей» и «краснопёрых», то мнение моих студентов я бы отважился обобщить следующим образом.
Партийная дисциплина, конечно, проглядывается, но она не абсолютизирована в подданническо-сервильную органику, а скорее, осознаваемый инструмент, скрытый потенциал какого-то задуманного, инициативного действия, срок которому не пришёл, но обязательно грядёт.
А пока мы слушаем вождя, он нас отбирает, расширяет и укрепляет наши ряды, виртуозно балансирует между позой покорности и едва заметным несогласием, даже неповиновением. Он нас крышует.
Мы тем временем крепчаем, находим себе подобных, не столько озвучивая какие-то программные премудрости, сколько чуя друг друга, почти безошибочно узнавая: этот – свой, тот – чужой. И народ нас узнаёт.
Вон уже и губернаторов несколько, год от года в региональных и муниципальных парламентах нас всё больше. А в Хабаровском крае и вовсе большинство.
Можно сетовать на хроническое отсутствие содержательной полемики между партией власти и так называемой системной оппозицией.
Но откуда ей взяться, если власть не хочет или не может внятно артикулировать принципы, ценности или хотя бы среднесрочные цели своего политического курса. С чем тогда спорить словами, если слова не произносятся?
А вот по понятиям – можно. Чуя, что с этими на одном гектаре – да ни за что! Уже не работает «что ни поп, то батька».
Вот и проявляется то, что именуют протестным поведением, протестным голосованием: осенью 2018 г. вторые туры губернаторских выборов во Владимирской области и в Хабаровском крае, несмотря на, казалось бы, отточенные до совершенства избирательные процедуры, приводят в кресла высшего должностного лица В. В. Сипягина и С. И. Фургала – членов ЛДПР.
Надо отметить, что ни тот, ни другой особенно к этому не стремились. Их, что называется, вынесло на вершину региональной власти.
Да и сам Жириновский не был замечен тогда в активной поддержке своих однопартийцев, скорее их выдвижение носило больше ритуальный (если не спойлерный) характер: цель – обозначить нарастание рейтинга, но не победить.
По-видимому, умудрённый вождь ЛДПР понимал, что в региональных владимирских и хабаровских реалиях губернаторство не единоросса – больше обуза, чем ресурс. Но случилось.
Возможно, это не входило в стратегию партийного строительства Жириновского, в стратегию постепенного завоевания политического пространства, опережало её, но многоопытный лидер ЛДПР и тут отыскал «правильные ходы».
После ареста С. Фургала, он, рискуя собственным рейтингом среди хабаровчан, сумел пролоббировать в губернаторы однопартийца М. Дегтярёва (принятого в Хабаровске поначалу в штыки, но вскоре всё же избранного), а во Владимире мягко увёл В. Сипягина из губернаторов в депутаты Госдумы, не настаивая на преемнике из ЛДПР, сохранив тем не менее в близстоличной области прочный плацдарм для своей партии.
Если к этому добавить, что с противоположного, западного края Московской области к ней примыкает Смоленская, вот уже 10 лет руководимая ближайшим соратником Жириновского А. В. Островским, то, пожалуй, можно начать говорить о внутрироссийской геополитике ЛДПР.
К слову, Островский успешно реализует модель коалиционного областного правительства, сотрудничая и с КПРФ, и с эсерами.
Весьма любопытный прецедент: скажем, в Заксобрании Забайкальского края такая коалиция в ныне действующем депутатском корпусе составила бы большинство. Если проследить динамику партийного представительства в довольно широком ряде региональных и городских парламентов за последние 10–15 лет, то где быстрее, где медленнее движение в сторону такого коалиционного большинства легко обнаружить.
Входило ли подобное развитие в политические планы Владимира Жириновского? Теперь уже наверняка не скажешь. Он ушёл, оставив по себе весьма заметно представленную в региональной и муниципальной власти компанию депутатов от ЛДПР.
Повсюду они выделяются на фоне своих коллег-единороссов не только явно угадываемой во внешнем облике энергией и желанием действовать, но и в отличие от них – способностью к саморазвитию, к самоорганизации. До сих пор этот потенциал сдерживался железной волей и непререкаемым авторитетом вождя.
Останется ли ЛДПР вождистской партией, выдвинув из своих недр нового супер-лидера, развалится ли, не отыскав такой замены, или мощно и направленно реализует тот селекционный отбор, который десятилетиями вольно или невольно осуществлял в партийном строительстве Жириновский – по каким-то непроизносимым, неизъяснимым критериям, по какому-то внутреннему взаимно угадываемому созвучию?
По-моему, очень интересный вопрос, от ответа на который многое зависит в дальнейшей судьбе России.

Александр Минеев
9 апреля 2022 г.