Самое читаемое в номере

Правильный учебник истории

A A A

Постоянный читатель «Улицы Московской» Геннадий Лукьянчиков предлагает свою интерпретацию российской истории.

Современная политическая ситуация требует концептуального осмысления. Версия о том, что историю творят идеологические акции и пропагандистские промывки мозгов, возможно, и удовлетворит либеральную общественность.
Но нам, людям серьёзным, сермяжникам от сохи, подавай правду понятную, со здравым смыслом и научным обоснованием.
А здесь вдруг наметилась тема нового учебника истории. Тема хорошая, но запутанная. Сталин не вписывается.
На самом деле там много что не вписывается. И всё потому, что доценты с кандидатами, разоблачая одни мифы, нагромождают на их место другие. Надо бы им помочь. Написать свой, правильный учебник истории.
Здесь главное начать. Если правильно задать начальные условия, то и решение задачи будет правильным. А с нашим началом очень помогли генетики.
50 тысяч лет назад человечество было одним небольшим народом, говорящим на одном языке и кочующим по Восточной Африке. В течение последующих тысяч лет, вслед за тающим ледником, люди заселили все континенты.
А вот уже в Новое время картина получилась экзотическая. В Европе – капитализм, в Азии – феодализм, в Австралии и Америке – каменный век. И когда европейцы решили поближе познакомиться с папуасами, те не оценили их добрые намерения и сожрали Кука. Свой своего не спознаша. Конечно, европейцы пушками навели порядок.
Но проблема осталась, и она требует разъяснения.
Если существует исторический выбор, то как сделать правильный, чтобы развиваться, а не деградировать. А если выбора нет, так как он обусловлен объективными естественно-географическими и другими глобально-тектоническими причинами, то как субъективная человеческая деятельность может адекватно воздействовать на историческое предопределение?
Если судьба народа исторически предопределена на тысячелетие вперёд, то просто патологией выглядит вся эта экономическая и политическая возня, не имеющая никакого смысла. Но, отделив зёрна от плевел, понимаешь, что не всё так фатально.
Оставаясь в рамках материализма, признаем факт биологической эволюции. А история человечества естественное продолжение этого явления природы.
Дело в том, что дальнейшее увеличение адаптационных возможностей биологически исчерпано уже у млекопитающих. Ускорение обмена веществ приводит к нарушению температурного баланса. Температура тела больше расти не может. Происходит разрушение ферментов.
И поэтому эволюция придумала животное, которое в своей жизнедеятельности стало применять энергию окружающей среды.
В результате адаптация этого животного стала безграничной. Это животное и есть человек. В таком случае высший смысл существования человечества понятен.
Колыбель Жизни планета Земля – убежище ненадёжное. Жизнь должна колонизировать космос. Но сделать это в белковых формах невозможно. И человек должен переформатировать явление Жизнь в какие-то особые, может быть, полевые формы, способные в мгновение ока преодолевать пространство и простор.
Таким образом, получается, что человечество – экспериментальный инструмент природы и даже расходный материал.
Если человечество перестанет выполнять свои функциональные обязанности, то оно будет заменено на более совершенный инструмент. Эволюция очень торопится. И не обращает внимания на некоторые наши несовершенства, которые и определяют исторические зигзаги. У сильных животных, обладающих смертельным оружием в виде рогов, зубов, клыков, существует генетический запрет на убийство себе подобных. Сильное животное – сильная мораль. У слабых животных такого запрета нет.
Человек – изначально слабое животное, и кулачный бой в его исполнении не представлял смертельной опасности. И природа не позаботилась о его морали. Слабое животное – слабая мораль. Поэтому человек абсолютно агрессивен.
В процессе эволюции его вооружение росло невероятными темпами, а природная агрессия не скомпенсирована запретом на убийство. По всей видимости, эволюция использовала этот фактор как стимул для развития, создавая жесточайшую социальную конкуренцию.
А человек – существо социальное. А внутри социума другие правила игры с чёткой иерархией, где агрессия подчинённых, направленная на начальство, максимально подавляется, а семья вообще существует при положительной комплиментарности.
Всё это и создаёт первичные эволюционные рамки, в которых формируется психика человека и его социальные реакции. То есть члены коллектива, связанные биологической симпатией, являются своими.
uchebnikВсе остальные – чужие. Это основной индикатор человеческой адаптации и способ взаимоотношения с окружающим миром. И именно из «своих» складываются коллективы, называемые этносами. А из этносов – суперэтносы или цивилизации.
И уже конкуренция между цивилизациями есть движущая сила истории. Цивилизации – образования устойчивые, со сроком жизни порядка 1000 лет. Цивилизациям всегда тесно, как в коммуналке. И если они начали враждовать, то эта вражда навеки, жёсткая и бескомпромиссная, горячая или холодная.
Особенно драматично складывается судьба народов, оказавшихся на стыке двух враждующих цивилизаций. Им приходится колебаться вместе с изменением геополитической ситуации. Такая смена спонсора всегда выглядит некорректно. А поэтому новый хозяин не очень дорожит подобным приобретением и в кризисных ситуациях торгует лимитрофами оптом и в розницу.
Это порождает гражданские войны. И один народ, несмотря на языковое, культурное, ментальное, экономическое единство, может быть разодран на несколько частей. Они через некоторое время превратятся во враждебные друг другу государства, столетиями мечтающими о реванше.
Теперь об экономике. Экономика – явление рукотворное, человеком созданное и им же внедряемое в биоценоз. Биоценозы страдают, уничтожаются, упрощаются, но экономика остаётся тем инструментом, которым человек выполняет свою миссию. Экономика запустила социальный прогресс, видоизменила и гуманизировала социальные отношения, породила империи и цивилизации. Уже в древности разные способы хозяйствования создали разные политические системы. Деспотические и демократические. И здесь проявился географический фактор. Деспотические государства – континентальные. Демократические – морские державы.
Дело в том, что производство в то время было рентабельно при любых формах эксплуатации: и при рабстве, и при крепостничестве. А вот торговля в принудительном режиме не работает. Базар – дело добровольное.
И уже тогда морские коммуникации стали основным способом доставки товаров. На телегах и верблюдах много не перевезёшь. И морские порты стали системообразующими центрами мировой торговли.
Торговля концентрирует богатство. И потому государства, возникающие вокруг этих центров и обслуживающие международные транзитные пути, всегда были экономически более успешны и демократичны. При этом изменился и характер войн. И в древности люди постоянно воевали, не брезгуя каннибализмом. Первобытные охотники – хищники, верхнее звено биоценоза. Их жизнь напрямую зависит от количества дичи.
Поэтому во многих случаях межплеменные истребительные войны с коллекционированием скальпов или черепов имели своей основной целью контроль над численностью населения. Это был дополнительный фактор, уменьшающий агрессивное давление человека на кормящий ландшафт и выполняющий роль естественного отбора.
А экономика породила экономическую элиту. Экономическая элита, обладающая богатством, по факту находится на вершине социальной пирамиды. И богатство, полученное военным насилием и грабежом, не просто легализовано, а является подвигом и символом доблести.
Война оказалась самым быстрым или единственным социальным лифтом «из грязи в князи». Война является не только продолжением политики другими средствами, а есть важный экономический системообразующий фактор. У многих государств основой хозяйственной деятельности была военная работорговля. А из банд грабителей образовались этносы, перекраивающие карту мира.
В те времена воевали все: друг с другом. И свои со своими.
Но уже тогда войны своих со своими подчас носили странный, джентльменский характер. Это чётко проявлялось по отношению к пленным и оккупированному населению. Война с чужими всегда доходила до тотальной резни, этнических чисток, геноцида. Так что мы не выдумываем себе врагов. Они столетиями как были, так и есть.
Всё одни и те же лица. Поляки разорили Москву в 1612 г. Русская армия потом неоднократно занимала Варшаву, но в список польских исторических претензий не входит разорение их столицы, взятие Наполеоном Москвы в 1812 г. и взятие нашими Парижа в 1814 г.
Или фашистская оккупация Парижа, Праги, Варшавы и Минска. Немцы почему-то не развешивали французских патриотов на Эйфелевой башне. А в Минске на центральной площади это было нормой, казни совершались публично.
Конечно, западные цивилизаторы имеют полное право по собственному усмотрению наказать зарвавшихся варваров и схизматиков, не щадя ни женщин, ни детей, ни городов, ни сёл.
Но когда мы этих цивилизаторов размажем по стене, то ведём себя, варвары и схизматики, слишком благородно. Мы-то думаем, что мы европейцы и, естественно, свои.
А они нас за своих никогда не признавали и не признают. Это инстинктивная рефлексия и брезгливость. Мы для них чужие, враги по определению.  
Конкуренция между цивилизациями выявляла гегемона. Чтобы стать гегемоном, необходимо решить следующие геополитические задачи.
Установить контроль над морскими коммуникациями. Установить контроль над главными центрами мировой торговли. Установить контроль над мировой валютой. Сосредоточить на своей территории все самые передовые научные и технологические институты, контролируя научно-технический прогресс.
Такими гегемонами в истории были Римская империя, Британская и сейчас Американская.
Для дальнейшего описания потребуется системный анализ. Системы бывают открытые и закрытые.
Открытые за счёт привлечения ресурсов извне усложняют свою структуру и развиваются, привлекая ресурсов ещё больше.
Закрытые системы – ресурсо-дефицитные. Они имеют жёсткую структуру и функционируют в постоянном мобилизационном режиме. Государственное управление в таких системах неэффективно.
Потому что в условиях хронического дефицита самое справедливое распределение всё равно неэффективно.
Замкнутая система не имеет экономических стимулов для развития и использует внеэкономические.
Изоляция бывает географическая и геополитическая. Геополитическую организуют враги, чтобы разрушить или максимально ослабить чужую этническую систему. Если силы явно не равны, то слабый будет сокрушён прямой агрессией.
Если война себе дороже, то, кроме экономической блокады, необходима ещё дестабилизация внутриполитической обстановки в виде гражданской войны.
Цивилизации – это сложные системы, обладающие разной динамической устойчивостью. Экономически уязвимы все государства.
Многонациональным угрожает сепаратизм. Внезапно религиозные и социальные учения овладевают массами и становятся эсхатологическим знаменем кровавых потрясений, исход которых непредсказуем.
Пока нет чётких критериев, по которым можно адекватно оценить прочность этнической системы. В реальной политике не доверяют аналитике.
В реальной политике используют метод тыка. Один раз получилось, значит, метод работает.
Только геополитические ошибки оплачиваются потом миллионами жертв. Ошибся Наполеон, затеяв войну за мировое лидерство. Но сокрушила французскую армию Россия, помогая своему заклятому противнику Англии, которая жёстко пресекала любые попытки России прорвать западную геополитическую блокаду.
Вмешательство Англии в наши внутренние дела было беспредельным. О каком имперском величии может идти речь, если империя не имела суверенитета. Английские спецслужбы физически устраняли наших царей, дипломатов, политиков. Диктат Запада в отношении России всегда был успешен. России приходилось покорно следовать в обозначенной ей колее без малейшей надежды на изменение её участи.
Разгромленная наполеоновская Франция была быстро амнистирована, восстановлена в имперских правах и стала самым верным вассалом Британии.
К началу XX в. возбудилась Германия. Немецкая элита в ультимативной форме потребовала своей доли колониальных владений. Почему-то других способов ускорить экономическое развитие и в разы улучшить благосостояние трудящихся немецкие академики не придумали.
От России потребовали отдать Польшу, Прибалтику, Украину, Белоруссию. Мы опять оказались втянуты в чужие европейские разборки и опять пострадали больше всех.
Германский реванш во II Мировую войну был последней горячей, масштабной и вооружённой схваткой на планете.
Послевоенный раздел мира, осуществлённый державами-победительницами, был справедлив по максимуму.
Двухполярный мир при наличии ядерного оружия оказался устойчивой системой. Нам создавать ядерное оружие помогало всё прогрессивное человечество. Создатели американской бомбы бескорыстно сотрудничали со сталинским режимом, а ФБР скрежетало зубами от бессилия. Попытки прекратить утечку информации приводили к итальянскому саботажу и срыву работ.
Учёные знали, что делали. Они, мудрые евреи, понимали, что такое геополитическая стратегия и планетарный расклад сил. И как эти силы могут быть сбалансированы во имя высших интересов.
Германию быстро простили, восстановили, и она стала верным стражем американских интересов в Европе. Вероломную Японию тоже примерно наказали, и она с собачьей преданностью слилась с гегемоном в экстазе. Это такой стокгольмский синдром на этническом уровне.
Но этот экстаз выводил и Японию, и Германию в разряд передовых мировых держав. Было за что страдать. Конечно, американский миропорядок – это абсолютный прогресс.
Но к России это не относится. Периферийная, континентальная цивилизация никому не интересна. На наших северных территориях естественный биологический уровень выживания слишком затратен, а уж создавать цивилизационную инфраструктуру и современную экономику вообще не целесообразно.
Но нам пришлось. Нам деваться некуда. Ядерный паритет сделал бессмысленными масштабные, тотальные войны. Никакой III Мировой уже не будет никогда.
Но цивилизационная конкуренция не исчезла. Она приняла «холодные», тайные, гибридные, виртуальные формы. И если такая война ощущается обывателем как информационная, то поражение в ней – факт более чем реальный. Это распад государства, гражданские войны, гуманитарная катастрофа, экономический упадок.
Россию не победить внешним вторжением, но она очень чувствительна к внутренним потрясениям. Наша идеологически расколотая элита слишком восприимчива к завиральным теориям, пытаясь ликвидировать свою историческую ущербность любой ценой.
Западные ценности – высокий идеал. Чтобы его воплотить, нужен материальный базис, а в России его не было, и нет. Киевская Русь возникла как государство, обслуживающее путь «из варяг в греки».
К XIII веку он утратил своё стратегическое значение, и Московская Русь – это совершенно иное этническое образование. Её экономическое развитие остановило не монгольское нашествие, а отсутствие морских транспортных коммуникаций.
А Ливонская война окончательно закрепила враждебную изоляцию России от Европы.
Деятельность Петра I оказалась противоречивой. Прорубал окно в Европу, а прорубил форточку. На юге потерпел тяжёлое поражение, натолкнувшись на консолидированное противодействие всех европейских держав.
Следующий наш экономический рывок стал возможен только с постройкой железных дорог, что и породило наш капитализм. Он, как оказалось на практике, не имеет никакого отношения к марксизму.
У нас не бывает спонтанного развития производительных сил и производственных отношений. Классовая борьба не является двигателем истории. Смена общественно-экономических формаций не происходит революционным путём.
У нас в России не было и нет экономических реформ и революционных преобразований. Если все наши революции и реформы не меняют нашего мобилизационного хозяйственного уклада, то они по определению не являются реформами и революциями.
Социалистический план Ленина не случайно критиковали как утопический и нематериалистический. Смена элит и манипуляции с собственностью никак не затрагивают материальных экономических основ и противоречат закону сохранения энергии.
Россия – система закрытая и политически жёсткая. Только смена экономического уклада может её либерализовать. А это невозможно в силу геополитических причин.
Поэтому в России возможен только бунт, бессмысленный и беспощадный.
Когда же система, умывшись кровью, вновь обретает устойчивое состояние, её внутренние параметры катастрофически ухудшаются, а ресурсов для восстановления нет. Так что нам не только революции, нам любые резкие движения противопоказаны.
Для нас революционной ситуацией является даже смена легитимной власти. За всю историю России эта проблема так и не была решена. И вообще, судьба всех правителей России удивительно трагична.
Формально обладая монаршей властью над страной, всё равно в конце концов приходится плясать под западную дудку. И выпрыгнуть из этой колеи пока не удалось. Это тяжёлая, депрессивная ситуация, с годами приводящая к полной потери смысла жизни.
Письменная история – явление субъективно этническое. Каждый этнос превозносит свои успехи и победы и замалчивает поражения.
А победитель-гегемон может озвучить любой нужный ему сценарий, где он предстанет как животворное Вселенское Добро, и по собственному усмотрению назначать силы Вселенского Зла. Это мощное оружие в информационной войне. Это современный интердикт, эдакое отлучение от церкви.
Морально неустойчивый противник сразу сдаётся в плен. И с нашей либеральной оппозицией случилась истерика. Наше противостояние с Америкой пропагандируется как историческое самоубийство, а Путин – сумасшедший диктатор.
Но если бы либералы действительно предложили что-нибудь материалистически значимое.
Ведь у них нет никакой стратегической программы. А есть бессмысленные заклинания и призывы к свержению Путина.
Но смена власти, смена политического курса на проамериканский не решит наших исторических проблем. Запад на столетия вперёд определил нам экологическую нишу на планете Земля и ничего менять не собирается. Зачем ему лишняя сотня миллионов этнически чуждых голодранцев, которым палец в рот не клади?
Да, мы, кажется, слишком сервильны. Да, наши начальники больше, чем начальники. Да, мы согласны их терпеть. Да, мы такие, какие мы есть.
Но у нас никогда не было исторического выбора. У нас никогда не было своей судьбы. Но мы, маленькие люди, всегда находили в этой жизни и смысл, и радость. Нас очень утомили бесполезные политические эксперименты.
Геннадий Лукьянчиков,
вольный мыслитель
Фото Олега Санталова

Прочитано 1870 раз

Поиск по сайту