Виктор Норкин
Выставка в Иркутске называлась «Рейс № 4» и проходила в арт-галерее «Диас». Это четвертая выставка «Горынычей»: первая была в Москве, затем двойная в Санкт-Петербурге и Владивостоке.
Изначально выставка тоже задумывалась как двойная: 9 сентября должно было состояться открытие в Грозном. Но не получилось – может быть, в связи с коронавирусом.
Поэтому Диана Салацкая, куратор выставки в Иркутске, сказала: чего время будет пропадать, у меня есть свободное место, давайте сделаем выставку раньше. В итоге мы пробыли в Иркутске месяц без двух дней.
Это удивительно: обычно ты приезжаешь, открываешься и уезжаешь, а работы тебе потом высылают, или ты приезжаешь за ними сам. Но в этот раз ребята уговорили меня остаться. Мол, когда ты еще Иркутск посмотришь.
Выставка замечательно прошла. В связи с пандемией у нас было аж 6 открытий, как в сказке. Нас очень тепло приняли. Наверное, если всех людей со всех открытий совместить, то они бы в галерее не поместились. Было много журналистов, телевидения, нас снимали, брали интервью.
Странное ощущение, со мной такого еще никогда не было. Когда мы втроем ходили по городу, люди на нас оглядывались и говорили: вон художник пошел!
Приходили блогеры, весь местный «Газпром» целиком, начальник управления культуры, куча молодежи. В какой-то момент появились мозоли на языках: так много мы рассказывали и отвечали на вопросы.
Был момент, который особенно запомнился. У меня на картинах я частенько лежу в лодочке или в воздухе, как будто плыву. И одна девушка спросила: «Вам, случайно, не нравится фильм «Мертвец»? (реж. Джим Джармуш – прим. «УМ»).
А я его с детства смотрю! И вообще люблю такое состояние, чтобы меня что-то везло, а я не шевелился. Необязательно в лодке, но мне нравится такое положение: я лежу, а вокруг меня все меняется.
Та девушка выиграла одну из бутылок с «драконьей жидкостью», которые мы разыгрываем на открытиях. Это напитки: слеза Горыныча, водка, желчь Горыныча, пиво, и кровь Горыныча, вино.
Работы я в этот раз выбирал поспокойнее, лиричные такие. Без единой темы, серии, смысла или душевного состояния – такие я обычно готовлю к персональным выставкам. В итоге я привез 34 холста и 17 картин. Анна с Денисом готовили столько же, и получилось в районе 100 работ на выставке.
Их поместили на двух этажах галереи – там, по-моему, 200 квадратов. Галерея бревенчатая: Иркутск вообще насыщен деревянной архитектурой, да с такими наличниками, такой резьбой! Какие-то царские короны!
* * *
Прием в Иркутске был обалденный, я такого не ожидал. Когда я был в Москве еще, мне звонок из Иркутска, водитель: «Когда прилетите, позвоните мне, я вас встречу».
И как прилетели, как сели в черный «мерседес», так нас втроем везде и возили. Очень теплый прием, такое редко бывает, что тебя везде возят, как маленькую детку.
Мы прилетели 11 сентября, и нас повезли на Байкал, в поселок Листвянка, где Вампилов утонул. Наверное, чтобы не мешались под ногами до открытия.
Пробыли там три дня, жили на базе МЧС. Нам троим был предоставлен 2-этажный коттедж. И мы там шиковали! Место чистое, вылизанное, говорят, туда отдыхать администрация страны прилетает. Мы бродили по берегу, катались на корабле по Байкалу.
Вода там сумасшедшая! Я на море такого не видел. Можно только написать, на фотографии всё блекло, одного цвета.
После открытия Диана сделала нам подарок: нас повезли в Бурятию, на курорт Аршан. Жили дня четыре у подножия гор: красота, свежий воздух. Там был пленэр, который устраивала Диана, а мы просто отдыхали, лазали по горам, гуляли, ходили к водопаду, минеральным водам. Там мне подумалось порисовать, но я с натуры никогда не рисую – либо фотографирую, либо по впечатлениям пишу.
На Ольхон тоже съездили! Плыли туда на пароме. Там заповедная зона: грунтовые дороги, нельзя асфальт класть. Камушки – мрамор, гранит с необычными узорами. Просто так собирать тоже нельзя, надо платить.
Я всю мелочь из карманов вытряхнул, а в одном месте даже новые носки оставил. Наверное, обменялся энергией. Вообще, на Ольхоне сплошные шаманы, это волшебное место. У меня даже фотоаппарат перестал там работать.
На Ольхоне мы были дней 7-8, и туда я взял бумагу для пастели, пастель, гелевые ручки. Написал пять графических работ: когда увидел огромные камни и горы, идеи полезли в голову.
Пешком далеко ходить по Ольхону, поэтому мы катались на уазиках, «буханках», на 10 человек. Видели стада лошадей, коров.
Я с детства помню: когда в деревню едешь, стада коров дорогу переходят. Там как будто в то время попал. Лошади выходили: серо-синие, в коричневых яблоках, очень красивые. И яки. Я белого яка видел: там, говорят, целое стадо, но вышел только один.
И здания аутентичные, домики, особенно в глубинке, где нет пластика, загоны. Были и в краеведческом музее на Ольхоне: маленький, при школе, но интересный.
В Иркутске тоже ходили в краеведческий музей – он не простой, а с выставочным залом. Там смотрели шикарную графику советских художников 60-70-х гг. на производственную тему.
Много гуляли по городу, знакомились с местной кухней, ходили в гости к художникам, в мастерские, и везде гуськом друг за другом, не разлей вода. За время выставки новые знакомые появились. Везде, куда приезжаешь, появляются приятные люди, с которыми легко сходишься.
В общем, много чего увидели и застали в эту поездку. Ураган, шторм и даже землетрясение! Оно было в Улан-Удэ, всего 200 км от Иркутска.
Когда это случилось, мы с Денисом ночевали в галерее, в подвальном помещении, а другие художники, с пленэра на Аршане, этажом выше.
И вдруг грохот, нас подбрасывает. Они паникуют наверху, бегают. Крик, шум, звон! А мы лежим.
Я говорю: «Денис, что такое?» А он просыпается и отвечает: «Да танцы какие-то, что ли». Оказалось, землетрясение. Я говорю: «Ну, бревенчатый дом – это не кирпич, не развалится». А Денис: «Да, но мы-то в бетонном помещении, нас засыплет». И мы опять легли спать.
Записала Дарья МАНУЙЛОВА
