Сразу хочу отметить, что книга уважаемого профессора уникальна во многих отношениях.
Во-первых, полноценных книг с рассказом о жизни пензяков в довоенные годы просто нет. 
Во-вторых, она написана человеком, который на протяжении 90 лет практически не покидал Пензу (за вычетом 5 лет войны и трёх лет учебы в аспирантуре) и поэтому имеет богатейший материал для анализа процессов, происходивших в городе, его облике и людях, здесь проживающих.
В-третьих, автор книги – филолог, следовательно, был просто обязан написать воспоминания о Пензе и пензяках, что он блестяще и сделал, став рядом с такими мемуаристами, как И. Долгоруков, Ф. Вигель,
В. Инсарский, Г. Мешков и другие.
Приглашение к путешествию
Книга К. Д. Вишневского – это неспешное путешествие в страну его детства, в далекие 20-30-е годы прошлого столетия пензенской истории.
Автор не пытается дать нам исторический очерк этого периода, он просто ведет нас по знакомым улочкам родного города, как будто листая альбом старых фотографий, на которых его родители и друзья, учителя и ученики, дома и скверы…
И главное – все еще живы и молоды… А большая война, приближение которой ощущали даже школьники, еще где-то так далеко: в Испании, на КВДЖ, в Эфиопии…
Читая книгу К. Д. Вишневского, я невольно ловил себя на мысли, что слышу его тихий голос, улыбаюсь его тонкому юмору, разбросанному по всем 350 страницам воспоминаний.
Давайте и мы, читатель, присоединимся к этому увлекательному путешествию по нашей родной Пензе, читая главы его мудрой книги.
Так пензяки или пензенцы?
Свое повествование о прошлом Пензы Кирилл Дмитриевич начинает с вопроса: «Как зовется, именуется сегодняшний житель Пензы?» Пензяк или пензенец?
И, кажется, ставит окончательную точку в этом затянувшемся в последнее время споре филологов, краеведов и всех любителей местной истории: «Привычное, по крайней мере, для старожилов Пензы, «пензяк» почему-то превратилось в пензенца. Может быть, речь идет о разных людях? Может быть, кому-то, очень авторитетному деятелю, наименование «пензяк» показалось неприличным…Хотя вот с «пензенкой» справиться не удалось, и осталась она, как и была «пензячкой», ничуть не потеряв своего очарования…
Вот я и думаю, что речь идет о разных людях. Пензяк – это тот, кто здесь живет. Пензенец – это тот, кто здесь квартирует…
Пензяк трепетно любит землю своих предков… Пензяк хранит память своих предков…
Пензенец, конечно, ведь тоже неплохой человек. Но он живет как будто в безвоздушном пространстве. Ему все, как нынче говорят, «до лампочки», кроме одного: «А если мне надо?» И идет на красный свет!»
Пенза – это мой город
«… это мой город. Я здесь родился и его люблю. Хотя сегодня это уже не мой город, а другой, незнакомый. Он лучше прежнего, «довоенного», благоустроеннее…
В довоенные годы не было ни канализации, ни водопровода в домах – только на улицах в колонках. Практически не было электрического освещения…
Не было городского транспорта – ни автобусов, ни троллейбусов. Не было асфальта, а наиболее ходовые улицы были замощены булыжником. Обогревались печками, которые топили дровами, и лишь немногие – углем, по милости железной дороги. Магазины были сосредоточены на одной – Московской улице, а на других – бакалейные лавки. А вот тротуары были! Правда, лишь на немногих улицах – мало кто теперь вспомнит узенькие «дорожки» в три сосновых доски; плохо прибитые, они нередко под тяжестью пешехода поднимались с одного конца…».
Уличная чехарда
«Сегодня мало кто знает, какая чехарда была с названиями улиц, впрочем, как и во всей стране. Садовая – это нынешняя Лермонтовская. До войны она успела короткое время побывать еще и улицей Розы Люксембург. Суворовская (ныне 
Куйбышева) – носила имя полководца с 1900 года, до этого именовалась Верхняя Пешая… Дворянская – это нынешняя улица Красная; Володарского – бывшая Лекарская; Карла Маркса – Никольская. Да ведь и Московская одно время именовалась Интернациональной. За все время «перекрестили» около сотни улиц, переулков, площадей, порядков, тупиков и т. д. Вроде бы от этого они стали более благоустроенными.
…контакты между различными частями города были слабыми…Терновка еще долго оставалась районным центром. Веселовка, Кривозерье, Ахуны – пригородные села. Березовка, Шуист – у черта на куличках…
А сам город подсознательно делился на две части: собственно город – и то, что за «валом», то есть за линией железной дороги. В том числе и страшноватая Манчжурия – вообще-то недалеко, за вокзалом Пенза-III, на пути в нынешние дачные места – Барковку. Страшноватая потому, что имела печальную славу района хулиганского».
Порядок был
Сегодня «…нередко услышишь: вот раньше порядок был, потому что люди боялись... Боялись чего? Кому и чего было бояться? Бояться могли наркомы (как тогда назывались министры), директора предприятий, начальники учреждений, ответственные работники и т. п., кому не хотелось терять место или, хуже того, быть обвинённым во «вредительстве». А чего мог бояться простой работяга? Или горожанин-обыватель? Тем более не на службе, а в повседневном быту? Ведь репрессии карательных органов, ЧК или НКВД, никак не были связаны с тем, хороший ты человек или плохой, трудяга или бездельник. Тут не было никакой логики, кроме логики доносов. А порядок тем не менее был.
Дворы наши – а были они большими – утопали в зелени…Росли сирень, жасмин, жимолость, барбарис…
Двор был сплошь покрыт травой; устраивались клумбы с цветами – всё это делали сами жильцы, без каких бы то ни было «кампаний», «субботников», «починов»…
Я не идеализирую, вовсе не хочу представить тогдашний быт в розовых красках. Были и ссоры, и скандалы, и драки; было «домашнее» воровство, особенно в голодные годы…
И всё же было намного больше взаимного интереса, участия. Всё было как-то проще, человечнее».
Как рушили Собор
«Многие в разговорах часто поминают грандиозный собор, украшавший Соборную (ныне Советскую) площадь…
Честно говоря, я плохо помню его внешний вид…В памяти осталось лишь печальное – даже для меня, мальчишки, не очень-то понимавшего, что происходит: как собор рушили. Впрочем, этот процесс затянулся надолго. Сначала сняли крест. Это произошло где-то в самом начале 30-х годов...
Помню огромное людское скопище на площади, какие-то неясные звуки, не то говор, не то стон, не то плачь…
Потом раздался какой-то вскрик как общий выдох, когда огромный золотой крест упал на землю…Ну а собор начали разрушать постепенно. Чего только не делали – ни кирка, ни лом, ни взрывчатка не были достаточно эффективны. Кладка была крепости необычайной…
Печальные 
развалины стояли долго. Они непосредственно входили в территорию Лермонтовского сквера, который был объявлен детским парком, и мы, ребята, играя неподалёку, этих развалин как-то безотчётно сторонились».
Завтра была война…
«В 1941-м мне исполнилось восемнадцать…Уже через неделю после начала войны нас, школьников, вызвали в райком комсомола и направили кого куда – на работу.
Мы, пятеро закадычных друзей, в числе других девятиклассников нашей школы, попали на завод № 163, ставший потом заводом «Электроавтомат», где нас и определили в ученики токарям и фрезеровщикам.
А наши подружки попали на велозавод, который выпускал не столько велосипеды, сколько всяческую артиллерию…
Вскоре появились первые беженцы или, как их стали называть, эвакуированные…Жителей Пензы «уплотняли», необходимо было размещать прибывающих – не только беженцев, но и тех, кто эвакуировался вместе с предприятиями…
Жизнь в Пензе не сразу нарушила привычный уклад. Первое время в магазинах ещё были продукты…Ввели продуктовые карточки, от которых успели отвыкнуть за истекшие пять лет…
Мы с мамой перебивались кое-как. Никаких запасов, даже картофеля (его просто негде было хранить), у нас не было. Было немного муки…
Было трудно с деньгами. Цены лезли вверх, как заядлый альпинист на Казбеке…
Угрожающее положение на фронте потребовало строительства укреплённой линии в тылу, в том числе и на подступах к Пензе. На земляные работы были мобилизованы жители, в том числе и школьники старших классов. Начали рыть в октябре и, несмотря на успехи наших войск под Москвой, работы шли почти до конца января 1942 года.
Пора было и мне надевать военное обмундирование. В начале 1942 года военкомат оформил мои документы в военное училище».
* * *
Газета «Улица Московская» поздравляет Кирилла Дмитриевича Вишневского с наступающим юбилеем! Желает ему крепкого здоровья и новых творческих успехов!
