Самое читаемое в номере

Воспоминания комдива Ширяева: Начало пути

A A A

«Улица Московская» начинает цикл публикаций воспоминаний командира дивизии НКВД Григория Ширяева.
Воспоминания были написаны после XX съезда КПСС во второй половине 50-х годов или даже в первой половине 60-х годов. Автор писал воспоминания не для публикации, а скорее для себя, чтобы зафиксировать этапы своей жизни и сохранить для потомков память о событиях, свидетелем которых он был.
Воспоминания написаны хорошим, разборчивым почерком на обычных тетрадных листах того времени.
В редакцию «Улицы Московской» для публикации переданы дальним родственником, в семье которого воспоминания сохранились. Но ничего более от автора воспоминаний – документов из личного дела, наградных листов, фотографий – не осталось.
Чтение воспоминаний дает представление о биографии автора, этапах его жизненного и профессионального пути. И вместе с тем позволяет увидеть его характер.
Григорий Михайлович Ширяев родился в 1902 г. в крестьянской семье, в дер. Хмелево Тверской губернии. В 1913 г., в возрасте 11 лет, родители отправили его жить и работать в Санкт-Петербург, то есть в чужие люди. В 1917 г. он оказался свидетелем революционных событий.
В 1920 г. поступил на службу в Красную Армию. В 1926 г. начал службу в ОГПУ, затем в НКВД. Окончил службу в 1956 г. Служил в Москве, на Украине, на Кавказе, в Казани, вновь на Украине и в Белоруссии, в Казахстане, в Одессе.
В 1943–1944 гг. полковник Ширяев командовал дивизией НКВД, которая занималась охраной тыла войск Красной Армии и борьбой с бандитизмом.
Автор по прочтении воспоминаний предстает как человек своего времени. Он сделал свой выбор – пошел служить в Красную Армию и получил в этой связи определенные блага или преимущества по сравнению со своими сверстниками, которые остались крестьянствовать или предпочли стать рабочими.
У него появилась профессия, заработок, перспектива карьерного роста. Григорий Ширяев этой перспективой воспользовался.
Возможно, когда он работал над своими воспоминаниями, ему казалось, что не сполна родина воздала ему за службу. Он не получил звания генерала, как другие его ровесники, и был обделен наградами. Но он остался жив, не сошел с ума, ни разу не был ранен, только контужен однажды.
При чтении воспоминаний видишь автора как человека аккуратного, уравновешенного, исполнительного, наблюдательного, дисциплинированного, умеющего подчиняться, любящего порядок, умеющего организовать себя и других, умеющего чувствовать.
Воспоминания комдива Ширяева представляют интерес как документ, в котором личная история переплетена с историей времени. При этом это исключительно его личные воспоминания, в них не чувствуется ни работы в архивах, ни воспроизведения информации из газет того времени или чужих публикаций.
Воспоминания комдива Ширяева хороши тем, что в них фрагментами, эпизодами, репликами дана история повседневности.
Возможно, серьезному исследователю покажется, что история повседневности дана крупицами, не широкими мазками. Но ведь комдив Ширяев и не ставил перед собой задачи угодить будущим исследователям своего времени.
Тяга к тому, чтобы писать, к литературному творчеству проявилась у Григория Ширяева еще во время его службы на должностях среднего комсостава. Но тяготы службы не оставляли времени на писательство. Да к тому же и окружение вряд ли воспринимало его творчество.
Но по окончании службы, когда ему было уже за пятьдесят, он вернулся к увлечению молодости.
Григорий Ширяев: «Герцен говорил, что писать может каждый, но будут ли читать написанное?
Литературного мусора много, и я думаю добавить к нему кое-что. Моя служба офицером совпала с эпохой правления строгого кремлевского повелителя И. В. Сталина. Находясь на службе в Москве, я много видел и слышал».
Валентин МАНУЙЛОВ

Мне минуло одиннадцать лет. Школа окончена, а что дальше? Мой брат Василий третий год жил в Питере, где постигал портновское ремесло. Две старшие сестры нянчили чужих детей. Подошла и моя очередь.
Договорившись с мастером Ивановым, который летом отдыхал в нашей деревне, на семейном совете было принято решение направить меня в Питер к нему учеником.
Мне сшили бобриковое пальто, купили сапоги и шапку, в общем, подготовили к городу.
Осенью 1913 г. рано утром меня мать посадила в сани и повезла в Волочек. Мы ехали весь день и, когда было совершенно темно, остановились у постоялого двора. Здесь нас встретил молодой парень из нашей деревни Егор, который, похлопав меня по спине, сказал: «Молодец, Гришка, сегодня поедем в Питер».
Я украдкой утер набежавшую слезу и схватился за мамину шубейку.
Вскоре мы отправились на вокзал. Вышли на платформу, где было темно и тихо.
Через несколько минут я услышал нарастающий шум и вдали показались два огонька. К перрону, сердито шипя, подходил поезд. Мне сделалось страшно. Мать, перекрестив и расцеловав меня, передала Егору, который схватил за руку и увел в вагон.
В вагоне я прильнул к окну. На платформе стояла моя мама, ее маленькая фигура стала еще меньше. Концом шали она утирала свое мокрое лицо.
* * *
Наш большой дом стоял на Гороховой улице и Екатерининском канале. Мой хозяин Иванов Василий Иванович брал заказы у французской фирмы Ганри, которая размещалась на Морской улице вблизи Зимнего дворца. Эта фирма одевала весь дипломатический корпус. Все портные фирмы специализировались на отдельных видах одежды – пальтовщики, пиджачники и брючники. Я попал к пиджачнику.
Моему хозяину поступал готовый крой, а он распределял работу по мастеровым. От каждой вещи хозяин имел два-три рубля. У нас работали четыре мастера и три-четыре ученика.
На ночь мастерская убиралась и превращалась в спальню учеников. Рабочий день тянулся до девяти, а иногда до одиннадцати часов. Учеников хозяин брал на три года. В это время он нас кормил и одевал, а на праздник давал по четвертаку для развлечения.
Хозяин просыпался поздно. Он заходил в мастерскую, где давал указания, после чего отправлялся в магазин Ганри. После обеда хозяин отдыхал, а затем уходил в пивную, там он засиживался до ночи.
Помню свою хозяйку Анну Семеновну. У нее было доброе сердце. Она нас жалела и кормила хорошо. После деревенских харчей мне столичная пища очень нравилась. Щи с мясом, макароны, утром белый хлеб, а по праздникам пироги или ватрушки.
Я ежедневно заправлял пять-шесть керосиновых ламп, чистил пять-шесть пар обуви, разжигал и поддерживал плиту, нагревал и подавал утюги, выполнял многие другие обязанности.
Понемногу учился шить, подшивать подкладку и метать борта.
* * *
К весне 1918 г. в Петрограде с продовольствием стало совсем плохо. Мои земляки-портные двинулись в деревню. В то время я, распростившись с хозяевами, тоже уехал в свою деревню. Так окончилось мое учение.
* * *
В марте 1920 г. я добровольцем пошел служить в Красную Армию. Во Ржеве дислоцировался 9-й отдельный батальон по охране тыла Западного фронта.
Меня зачислили стрелком в 3 роту, которая несла охрану железной дороги Торжок-Селижарово. На вооружении роты были берданы времен Скобелева с весьма длинными штыками и свинцовыми пулями. Я попал на пост по охране небольшого моста и сразу же принялся изучать военное дело.
Мои товарищи и начальник ежедневно отлучались к девушкам в деревню, а меня, как новичка, оставляли на мосту. Поезда в то время по нашей дороге ходили редко, три-четыре раза в сутки.
Мне одному было весьма скучно, поэтому я набивал полные карманы патронов, занимал на мосту удобную позицию и палил по воронам и галкам. За две-три недели я расстрелял около трехсот патронов. Когда мой начальник об этом узнал, чуть меня не избил, но затем смиловался.
* * *
Решил снова пойти в армию и там искать свое счастье.
Прошагав 60 верст, я прибыл в Волочек. В бывшем девичьем монастыре стоял артиллерийский полк 48 стрелковой дивизии. Туда-то я и направился. В этот же день меня зачислили красноармейцем во вторую батарею. С этого момента до осени 1956 г. я честно служил своей Родине.
Меня приодели, обули и сразу же стали назначать дневальным по батарее или конюшне.
В мае 1923 г. наша часть погрузилась в эшелоны и направилась в город Лугу под Ленинград. В вагоне помещались восемь лошадей и два дневальных. Не очень уютно, но тепло. Лежишь на сене и поглядываешь на милых животных, как они, пофыркивая, жуют сено.
Так мы ехали трое суток, а затем прибыли на артиллерийский полигон, где и выгрузились. Очень красивое место. Сосновый лес, песок и озера, правда, сначала было холодновато, но потом летнее солнце все обогрело.
Вскоре меня зачислили в школу младших командиров, где изучали математику и все тайны артиллерийского мастерства. Учебные занятия чередовались с боевыми стрельбами. В полку на вооружении были 76-мм пушки 122-мм гаубицы. Сначала мы вели огонь орудиями, затем батареями и дивизионами.
Хорошо запомнил стрельбу прямой наводкой. Сидишь на лафете, ухватишься за щиток, а кони вихрем скачут на огневую позицию. Крутой разворот. Орудийный расчет отцепляет орудие, а кони скрываются за горку. Слышится команда: «По атакующей пехоте, картечью три патрона беглый огонь!»
Гремят сухие выстрелы, колеса орудий подскакивают, а шосник зарывается в землю. Атака отбита. Орудия прицепляются к передкам и быстро скрываются за лесом.
* * *
Я изъявил желание поступить в военное училище, и вскоре меня откомандировали в Москву. Меня зачислили курсантом 2-й Московской школы
им. Ашенбреннера. Эта пехотная школа помещалась у Лефортовских прудов в здании бывшего Алексеевского училища.
Впервые в жизни меня прилично одели и обули. Зеленая шинель, английские ботинки, полушерстяная гимнастерка и такие же брюки.
Питание было тоже на высоте. Нам преподавали общеобразовательные, политические и военные предметы. По всем предметам были отдельные хорошо оборудованные классы, манеж для гимнастических упражнений, тир, клуб, танцевальный зал.
Я, как бывший артиллерист, любил появляться в зале, где размещались орудия, там я прицеливался и щелкал затвором, это поднимало мой авторитет среди необстрелянных ребят.
В школе был установлен твердый воинский порядок. В зимнее время клас-сные занятия длились 6 часов и 2 часа на свежем воздухе. Наш начальник школы Путна, бывший командир 27-й Омской дивизии, очень толковый грамотный генерал. Его сменил Урицкий, тоже хороший советский военачальник.
Зимой курсанты просыпались в 7 часов. В роту заходил трубач и играл подъем. Через минуту-две все 120 человек были на ногах. Начиналась расписанная по минутам жизнь. Рота выходила на зарядку. Мы бежали по аллеям Лефортовского парка до коммунистического госпиталя и обратно. Затем занимались гимнастикой.
Заправка коек, умывание и завтрак. Все это совершалось в ограниченное время. Мы в день строились по команде раз двенадцать-пятнадцать. Это было утомительно.
* * *
В то время в лагерях находились: штаб армейского корпуса, школа «ВЦИК», Вторая московская пехотная школа, Рязанская и Ивановская пехотные школы, транспортная школа ОГПУ, Дивизия Особого назначения ОГПУ, полк связи, прожекторный полк, первый танковый полк.
В Серебряном бору размещалась Тверская кавшкола.
В школе на вооружении имелись пулеметы Шоша и Льюиса, а в танковом полку – танки Рено и Рикардо.
Прибыв в лагерь, мы принимались за оборудование своего жилища. Натягивались палатки, подметали и чистили. Передняя линейка тянулась на 2 километра. На эту линейку в одиночку никто не мог появляться, кроме большого начальства.
В тылу за палатками помещались пирамиды и штабные помещения, а дальше в тыл – столовая и кухня. Наши учебные поля примыкали к Окружной железной дороге у станции Пресня. За железной дорогой находилось лагерное стрельбище.
В 1922 г. рядом с Тверской кавшколой стояла школа красных коммунаров, укомплектованная поляками. Однажды ночью вся школа, оседлав коней, крупной рысью по старой Смоленской дороге пыталась уйти в Польшу.
Вдогонку была брошена Тверская школа, которая ее догнала и разоружила. Это было большое ЧП. После этого национальных формирований в нашей армии не допускалось.
* * *
Шел 1926 год. Сталин, встав у руля Великого государства, стремился укрепить центральную власть. Для этого были подключены карательные органы, которые в конечном итоге явно перестарались. Были уничтожены политические противники Сталина, а заодно честные, преданные делу Ленина люди, в том числе старые революционеры-большевики.
В октябре 1926 г. явился к новому начальству. Моим ближайшим командиром являлся командир 7-го дивизиона второго полка Дивизии Особого назначения при коллегии ОГПУ. Этот полк дислоцировался в Покровских казармах у Чистых прудов, а штаб дивизии – в доме 14 на Лубянке.
В неделю 2-3 раза в роли начальника караула я ходил охранять центральное здание ОГПУ. Эта служба была очень тяжелой. Начальнику караула спать сутки запрещалось. Двухсторонняя сигнализация все время работала. Раздавались резкие звонки от часовых. После суточного дежурства так сильно устаешь, что, добравшись до кровати, сразу засыпаешь до утра.
Когда я прибыл в полк, меня с другими молодыми офицерами поместили в казарме. Нам отвели одну большую комнату. Получив револьверы, мы гордились и много тренировались в стрельбе.
Миша Орлов очень любил тренироваться. Однажды утром, только что проснувшись, он схватил револьвер и давай щелкать. Рядом, стоя на койке, офицер Минаев тянул арию: «Я опущусь на дно морское и поднимусь на облака».
Выстрел оборвал арию. Минаев, с простреленной ногой, упал на кровать. Его вскоре увезли в госпиталь, а Орлова отправили на гауптвахту, где он 15 суток учился уму-разуму.
Летом 1927 г. ночью два неизвестных лица, проникнув в бюро пропусков, которое помещалось на первом этаже главного здания ОГПУ, бросили бомбу. Жертв не было, но дверям и стеклам досталось. К утру все стекла и двери были вставлены и кое-что покрашено.
Нужно было найти преступников. Трое суток сотрудники ГПУ и наша дивизия искали мошенников. Одного убили, а второго взяли живым. Это были агенты иностранной разведки. Всю свою службу я не видал того, чтобы из-за двух врагов были привлечены такие большие массы вооруженных людей.
В летнее время мои солдаты часто охраняли правительственные дачи под Москвой. В то время было проще. Солдаты с членами правительства ходили в баню и там парились до великого изнурения.
Теперь народ другой. Солдату отведено свое место, а члену правительства – тоже свое, и общие бани теперь не в моде.
Кроме караульной службы, наши солдаты привлекались к оперативным делам. Они иногда сутками сидели в засадах в московских квартирах.
* * *
В Москве удобного жилища для меня не было, кроме того, хотелось посмотреть нашу страну, и я попросился на Украину.
Через несколько суток прибыл в Харьков, являющийся столицей УССР. Меня оставили в Харькове в 4-м полку ОГПУ, который располагался на Сенной площади. Ожидая квартиры, мне пришлось в октябре пожить в палатке.
Полк охранял правительственные учреждения и занимался учебой. В этом полку я удержался недолго. Накануне 1930 г. меня направили в Шостку, где стоял 23-й полк ОГПУ.
Полковая школа, куда я попал, готовила младших командиров. Мне работалось легко. Знания у меня были, и солдаты тоже понимали. Я даже пробовал сочинять стихи и писать одноактовые постановки, но это дальше полка не пошло.
В то время в деревне происходила массовая коллективизация и ликвидация кулачества как класса. Доставалось всем. Активистов били кулаки, а кулаков – карательные органы. На Украине это проявлялось особенно рельефно.
Войска ОГПУ выполняли важные карательные функции. Когда кулаки со своими семьями и пожитками были отправлены за Урал, крестьянин увидел, что с ним не шутят. Некоторых упрямых назвали подкулачниками и тоже пригрозили.
В общем, к весне 1930 г. деревня сделалась колхозной. На Украине многие площади остались необработанными, а поля неубранными. Солдат привлекали к сбору урожая.
Надвигался голод. Была введена карточная система на хлеб и другие продукты.
* * *
Новый 1932 г. я встречал в Харькове. Меня снова перевели в 4-й полк ОГПУ на должность заместителя командира дивизиона по политчасти, а через три месяца заместителем начальника полковой школы. Вместо двух кубиков на петлицах появилось четыре кубаря.
* * *
Осенью 1932 г. меня назначили командиром дивизиона в этом же полку. Я усиленно пополнял свои знания. Занимаясь в вечернем ком. университете, попутно изучал математику и немецкий язык.
Мой дивизион нес охрану здания ОГПУ Украины. Эта служба была очень тревожная и ответственная. Начальник ОГПУ Украины Балицкий (Всеволод Аполлонович, 1892–1937) был очень строгим и авторитетным руководителем. Мы его уважали и побаивались.
Хорошо помню наших офицеров. Мажирин (Федор Максимович, 1904-1978) – начальник полковой школы. Хороший знающий офицер. Мы с ним окончили академию и в одном городе начинали
войну. Мажирин окончил войну генералом. Бабинцев (Иван Артемьевич) командовал дивизионом. Прекрасный командир. Он окончил войну командиром дивизии.
* * *
Как ни хорошо мне было в Харькове, мне пришлось с ним расстаться. Меня командировали на учебу в Москву.
В октябре я прибыл в Высшую пограничную школу, которая размещалась в Безбожном переулке недалеко от Ленинградского вокзала. Школа готовила старших офицеров для пограничных и внутренних войск.
Это уже третье военно-учебное заведение, куда я попал. После вступительных экзаменов нас определили в дивизионы, взводы и группы.
Началась учеба, продолжавшаяся полтора года. Все ничего, но порядки там были драконовские. Нас держали на положении курсантов, несмотря на то, что мы имели солидный возраст и служебный стаж.
Запомнился мне командир дивизиона Гершевич (Гершевич Николай Моисеевич, 1902–1982). Начальник школы Барановский (комбриг Баранский С. Д.). Начальники стремились держать нас в повиновении и страхе. За малейшую ошибку слушатель строго наказывался. Казарменное положение тяжелым гнетом ложилось на каждого из нас.
День начинался с утренней прогулки, а затем нас строем водили на все занятия и в столовую. В Москву приехали наши семьи, которых мы размещали по частным квартирам. Нас увольняли, как солдат, один раз в неделю. Это явление ничем не было оправдано.
На фоне всего нездорового светлой личностью в школе являлся начальник штаба школы Богданов (Богданов Иван Александрович, 1897–1942), только что окончивший военную академию.
Богданов преподавал нам тактику. Он к слушателям был внимательным, постоянно шутил с нами. Бывало в трудную минуту подойдет к нам и скажет: «Терпи, солдат, генералом будешь».
Расскажет анекдот или веселый случай, и на сердце станет легче.
Генерал Богданов в первые месяцы войны командовал армией и геройски погиб под Калининым.
Подготовил
Валентин МАНУЙЛОВ

Прочитано 972 раз

Поиск по сайту