Из истории пензенского ипподрома

A A A

Рассказывает краевед Евгений Белохвостиков.

1
Основателем бегового спорта в России называют графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского (1737–1807/08), создателя орловского рысака. Но по всей России конезаводы и бега распространились уже после его смерти, в 1830–40-х гг.
Именно тогда, при Николае I, конезаводство получило государственную поддержку. 10 апреля 1843 г. был основан Государственный департамент коннозаводства.
В ближайшие полтора-два десятилетия в губернских городах стали возникать беговые общества. Их стандартные уставы утверждал комитет государственного конезаводства. Президентами, как правило, становились гражданские губернаторы, а видные конезаводчики занимали должности вице-президентов и старшин.
Скорее всего, стало быть, первым президентом Пензенского общества рысистого бега был Александр Алексеевич Панчулидзев (1790–1867), губернатор в 1831–1859 гг.
Пензенский ипподром действительно стал одним из первых в России. 27 января 1848 г. в городе было учреждено Общество охотников рысистого бега. И по инициативе его членов в том же году создали ипподром.
ipp ippodromВ 1848 г. была основана и первая в губернии государственная заводская конюшня – в Проказне Мокшанского уезда. В 1913 г. ее переведут в Ахуны, а в начале 1960-х гг. – на ипподром.
В Москве общество охотников рысистого бега было учреждено в 1834 г. С этого же года существует в первопрестольной ипподром близ Ходынского поля (теперешняя улица Беговая).
Летний ипподром в Царском Селе основали в 1845 г., зимний в Петербурге – в 1846 г.
Из соседних с Пензой губернских городов опередил нас лишь Тамбов. Ипподром здесь открыли в 1837 г. Надо заметить, что тамбовчане в плане конезаводства вообще занимали одну из лидирующих позиций по России.
На рубеже XVIII-XIX вв. в губернии было 214 конезаводов, в начале ХХ в. Тамбовский край занимал первое место по количеству рысистых конных заводов. Первые в России организованные бега открылись в 1882 г. тоже именно в уездном городке Тамбовской губернии Лебедяни (здесь ипподром существовал с 1826 г.).
В Симбирске общество охотников конского бега появилось в 1852 г., ипподром открыли в 1853 г.
В Саратове бега проводили с 1849 г., общество охотников конского бега учредили в 1858 г., ипподром начал работать с 1860 г.
В Самаре, ставшей губернским городом позже, и бега начали проводить десятилетия спустя: в 1891 г. на льду реки Самары состоялись первые рысистые испытания, в 1903 г. Самарское общество охотников конского бега открыло ипподром.
Только в 1894 г., как ни странно, появился ипподром в Нижнем Новгороде, если только эти сведения не ошибочны.
Кстати, в Самаре ипподром переносили четырежды, в Саратове – трижды. Так что Пензенский ипподром, остававшийся на своем историческом месте все 170 лет существования, в этом плане был действительно уникален.
Бега проводились не только в губернских центрах. Так, во второй половине XIX в. существовал ипподром в Бекове Сердобского уезда – знаменитом имении Устиновых. Кажется, основал его Михаил Адрианович Устинов (1825–1904), служивший в 1860-х гг. некоторое время в Саратовском губернском комитете по коневодству.
В 1905 г. бега из Бекова перенесли в уездный Сердобск. К началу ХХ в. существовало Сердобское общество поощрения рысистого коневодства.
Поскольку бега в Пензе проходили в июне, то после них местные любители часто перемещались в Сердобск или Беково, где состязания проходили в конце июля, а во второй половине августа успевали попасть на состязания в Саратове.
Всего к концу XIX в. по России было уже около 80 ипподромов.
ipp ippodrom2

2
Пожалуй, самое яркое описание дореволюционного Пензенского ипподрома содержат «Мои воспоминания о моей рысистой охоте», написанные в 30-х гг. купцом и большим любителем бегов Александром Петровичем Кузнецовым (1883–1937) и опубликованные в 1996 г. в журнале «Земство».
ipp kuznecovС детства он был на ипподроме завсегдатаем, а позже стал и видным членом Общества поощрения рысистого коневодства (как в 1900-х стало называться Общество любителей рысистого бега).
Думается, наиболее ярки его первые детские впечатления от ипподрома, бегов, проездок, наездников, конезаводчиков.
«В 1895 году после семи-восьмилетнего перерыва у нас вновь открылись бега… Чудная летная погода, военная музыка, нарядно одетая публика в беседке и ненарядно одетая, но оживленная и веселая толпа на местах без навеса произвели на меня ошеломляющее впечатление.
А когда я увидел рысаков, некоторых в американках, а некоторых в дрожках (тогда еще большинство рысаков в Пензе бежало в дрожках), я не чувствовал себя от восторга…
Бывало, чуть свет Миша… будит меня, и мы с ним бегом бежим на ипподром, боясь опоздать на утренние проездки. К этому же времени относится мое знакомство с наездниками. Это уже было высшее мое желание. Как же, разговаривать о лошадях с каким-нибудь Боханковым или Осиповым, которые красуются в программах, которым рукоплещет публика при удаче и молчит при проигрыше, – это ли не счастье?
Я сказал, что молчит при проигрыше, и многим это покажется мало… Но в то патриархальное время тотализатора в Пензе не было, и поэтому расстраивать себя, да и оскорблять наездников публике не приходилось. Разве изредка кто не выдержит да рявкнет: «Эх, ж…а, ехал все время хорошо, а перед самым звонком сбился».
…Лошадей в то время приводилось немного, наездников было 6-7 человек, наперечет, и по утрам ездилось мало лошадей. На вечерних проездках наблюдалось большее оживление, в это же время сходилось много любителей из города.
…Тогда не на ипподроме конюшен не было, кроме одной небольшой Асеевской, в которой стояли его только лошади, и, следовательно, лошадей водили из города…
Мы подходим к ипподрому. Старик сторож Степан отворяет ворота, сгоняет с дорожки свою корову и идет в свою избушку за секундомером…
Мы идем в круг и садимся на скамейке около ворот, любимое место всех наездников и конюхов. Понемногу вокруг нас собираются наездники, конюхи и городские любители.
Вот является вечно веселый, с бегающими глазами Александр Савельевич Шитов, по прозванию Курносый. Хотя он нисколько не курнос, а если хотите, даже горбонос, несколько лет тому назад ему лошадь переломила нос, и на самой горбинке остался порядочный шрам, после чего его и стали называть курносым…
Вот неторопливо вваливается толстая туша со скуластым, красным лицом и рыжими подстриженными бородой и усами Боханкова. У него во рту папироса, засунутая чуть не по самый огонь. Он подряд всем молча сует свою жирную покрытую веснушками руку и садится на скамейку, бесцеремонно расталкивая соседей.
Начинается проездка лошадей. Наездники некоторые уходят, чтоб велеть собирать и проезжать. У других работают тротом конюха, а они лишь наблюдают. В членской беседке тоже начинается движение.
Вот, пыхтя и отдуваясь, красный от жары и, что еще вернее, от своей тучности, семеня ногами, спускается по ступенькам к звонку (здесь пооткрытей, и ветерок лучше продувает) вице-президент Н. А. Панчулидзев, вслед за ним шествует официант, неся на подносе бутылку сельтерской и стакан.
Всегда одной из первых появляется просто, но со вкусом одетая А. С. Гевлич. Она во всем белом, кофточка на ней английская с крахмальным воротничком и такими же манжетами, в галстуке элегантная золотая булавка с лошадиной головой. Эти двое ранние посетители, но раньше их уже по дорожке ходит, суя во все свой нос, энергичный, худенький старик казначей Зарубин.
Вот из ворот мимо сидящих наездников и конюхов идет высокий старик с седыми усами в белом кителе и гусарской фуражке. Руки в карманах рейтуз, на правой висит нагайка, голова опущена книзу, но стан прям и строен. На поклоны наездников не обращает внимания, как будто не замечая никого по сторонам.
Это старший член Общества отставной гвардии полковник Н. Н. Ермолов. Он горд и по старой барской привычке не совсем считает за людей низшие касты.
Наездник говорит с ним со снятой фуражкой. Впрочем, в те времена полагалось и в членской, если наезднику за чем-либо приходилось входить туда, снимать фуражку.
Вот В. И. Юрлов, всегда веселый, постоянно снимающий фуражку и стукающий себя ладонью по лысой голове, входит и разговаривает со здоровенным мужчиною в серой поддевке и точно такой же фуражке, которая у него сдвинута на самый затылок… Это большой знаток, барышник, кутила, картежник В. В. Бундиков. Он сразу прилаживается к А. С. Гевлич и, видимо, что-то ей рассказывает интересное. Оба они смотрят на лошадей, секундомеры и смеются.
Членская для нас тогда была «святая святых», и видели мы тогда господ членов только издали. Ах, как тогда мне хотелось быть среди членов, слышать все их разговоры, учиться у них, вызнать все сокровенные тайны призового дела…
Но проездки мало-помалу заканчиваются. Вот уже сторож дедушка Степан опять выгоняет пастись свою корову, верный показатель, что больше уже никто не выедет, разве какой купец-любитель после закрытия магазина приедет прокатиться по ипподрому в беговых дрожках на городском рысаке».

3
Как обычно сообщается, до революции Пензенский ипподром имел земляную беговую дорожку стандартной длиной в полторы версты, восемь конюшен, трибуны, вспомогательные и хозяйственные помещения, был рассчитан на все виды конно-спортивных соревнований, занимал территорию в 48 гектаров (для сравнения: к 1990-м гг. осталось 18 гектаров).
С 1860 г. здесь стали проводиться в основном испытания породных лошадей с целью улучшения качества конского поголовья.
В 1872 г. при губернаторе А. А. Татищеве конный спорт получил дальнейшее развитие, рысистые бега проводились одно время до четырех раз в год, с конца 1870-х гг. в них участвовали лучшие рысаки России.
В 1895 г. были применены бездуговые экипажи (качалки), что повлияло на улучшение резвости рысаков и повышение интереса зрителей к соревнованиям.
Воспоминания Александра Кузнецова позволяют многое дополнить.
В начале ХХ в. бега на ипподроме проходили, как правило, в течение пяти дней, в июне. Разыгрывались городские и коннозаводские призы – двухверстный, трехверстный. Различались забеги и по возрастам лошадей – на трехлетние и четырехлетние.
Открывали сезон обычно розыгрышем большого трехлетнего приза. Главным же призом для старших лошадей считался трехверстный коннозаводской.
Принимали участие в забегах несколько десятков лошадей – почти исключительно из конюшен Пензенской губернии и самого города. Суммы призов в середине 1870-х гг. составляли 4-5 тысяч рублей, в 1914 г. – уже 26 тысяч.
Зимой наездники «работали» лошадей в казенном лесу «по прямой», по дороге в училище садоводства, то есть на нынешней Олимпийской аллее. Пожарные за особую плату чистили дорогу от заносов, а лесные сторожа выравнивали ухабы.
В начале 1906 г. Александр Кузнецов со своим компаньоном Сергеем Гусевым построили рядом с ипподромом «конюшни на 24 станка с запряжным сараем, сбруйным сараем, с комнатой над конюшней с двумя сеновалами, да в придачу дом на две квартиры, да огородили двор в одну с четвертью десятины».
До этого, как пишет Кузнецов, при ипподроме была только небольшая конюшня Александра Асеева, конезавод которого располагался в Трескине Городищенского уезда.
Добирались из города на ипподром по дороге мимо Татарского кладбища, т. е. по нынешней улице Захарова. Но с дороги на училище садоводства (нынешняя Олимпийская аллея), кажется, просека к ипподрому тоже была.
Подавляющее большинство среди членов Пензенского общества поощрения рысистого коневодства, то есть владельцев конезаводов и призовых конюшен, составляли дворяне. Купечество начало втягиваться в конезаводство лишь в начале 1900-х гг.
В конце года проводилось общее собрание членов бегового общества, докладывался и утверждался отчет за истекший сезон, обсуждалась программа на следующий год, суммы призов.
Члены общества сотрудничали в российских журналах «Коннозаводство и коневодство», «Рысак и скакун». В годы Первой мировой общество участвовало в подготовке рысаков для нужд армии.
Раз в три года на летних бегах избирался вице-президент Общества на трехлетие (президентом, как мы уже упоминали, являлся губернатор).
В 1890-х вице-президентом был Николай Алексеевич Панчулидзев, племянник губернатора, пензенский уездный предводитель дворянства, в начале 1900-х гг. – саранский дворянин Юрий Иванович Юрлов, в 1905–1911 гг. – городищенский дворянин Николай Александрович Мотовилов.
В 1910-х гг., кажется, вице-президентом (или старшим членом?) Общества был пензенский купец Владимир Константинович Бартмер. В коллекции И. С. Шишкина сохранился его альбом с многочисленными фотографиями лошадей.
ipp bartmer

4
Бывал ли на самом деле на Пензенском ипподроме Александр Куприн?
Напомню, об этом якобы рассказывали литературоведу Александру Храбровицкому в 1940-х гг. местные старожилы. И с его легкой руки такая информация кочует из одного краеведческого издания в другое.
Осмелюсь предположить, что эта версия не более чем красивая легенда. И создали ее, предположу, те самые старожилы, исходя из двух фактов: Куприн – пензяк и он действительно любил лошадей.
Впрочем, в июне 1901 г. – как раз в те недели, когда проходили на ипподроме бега, – Куприн гостил у Араповых в Пановке Сердобского уезда, всего в нескольких десятках километров от Пензы. И исключать возможность того, что писатель выбирался полюбоваться состязаниями в губернский город, нельзя.
Не говорим уже о том, что Куприн мог бывать в Пензе и в другие годы: хроника его жизни пока известна не настолько детально.

5
С ипподромом связана и еще одна интереснейшая страничка пензенской истории – авиационная. Именно здесь проходили первые полеты над городом на аэропланах.
Начало им положил 6 мая 1911 г. знаменитый в царской России летчик Александр Алексеевич Васильев.
В истории российской авиации Васильев остался благодаря тому, что именно он 10-11 июля 1911 г. первым долетел из Петербурга в Москву.
ipp airplanНа своем «Блерио-XI» он преодолел 725 км за 24 часа 41 минуту (9 часов 30 минут летного времени) и установил рекорд дальности за сутки (667 километров за 15 часов) – первый мировой рекорд русского летчика.
После этого перелета пресса сразу же наградила Васильева титулом «король русских летунов».
Родился Александр Васильев в 1882 г. в Темникове, окончил юридический факультет Казанского университета, служил в Пензе секретарем судебной палаты.
ipp vasilyevПод впечатлением от показательных полетов воздушных шаров в 1909 г. и Первой российской авиационной недели в 1910 г., на которых побывал в Петербурге, Васильев решил стать летчиком.
Учился во Франции, приобрел два летательных аппарата. Свой первый полет на родине Васильев совершил 1 сентября 1910 г. над большим ярмарочным ипподромом в Нижнем Новгороде. А в мае 1911 г. пришел черед Пензы.
С начала 1913 г. Васильев работал летчиком-испытателем на петербургском заводе Первого российского товарищества воздухоплавания. Участвовал в публичных выступлениях: летал вместе с другом Александром Кузьминским в Лодзи, Варшаве, Вильне, Екатеринославе, Ростове-на-Дону, Пятигорске, Саратове, Астрахани, Тифлисе. Васильев и Кузьминский демонстрировали высшую школу пилотажа, включая мертвые петли.
«Можно сказать, что, кроме рекордов и триумфов, основная заслуга Васильева состоит в том, что он «приобщил» к авиации множество провинциальных городов России: Пензу, Омск, Екатеринбург и многие другие», – пишут биографы летчика.
Полет Васильева в Казани в 1912 г. запомнился одному из лидеров русского конструктивизма Александру Родченко.
ipp vasilyev air«Встрепенулась Казань. Запылили автомобили, извозчики, конки…
Толпы, улицы полны… как будто встречая иконы… Полет А. А. Васильева… Он одет в белый костюм и английские сапоги. Белая шляпа, лицо бледно… Настоящий англичанин, нос с горбинкой, выдающийся вперед подбородок, трубка в зубах… Затрещал пропеллер, и он взвился в пространство сильно, плавно…
Я подумал: «Теперь ты забыл о земле, забыл о нашей грязной, пошлой земле! Ты один герой, заставил удивляться твоей смелости». И я видел, как бились трусливые сердца зрителей и они шептали: «страшно» и все думали: вдруг упадет! Все хотели тебе успеха, но также еще больше хотели видеть твое падение.
Им хотелось зрелищ… Два раза ты пролетел над головой между солнцем, и его на мгновение не было видно в лучах. Спустился ровно, плавно... Волосы его спутались, лицо было потно, но он был доволен».
Кстати, 1 июля 1912 г. полет над Пензенским ипподромом совершил и другой известный русский авиатор начала ХХ в. Александр Александрович Кузьминский (1881–1930), учившийся во Франции на авиатора вместе с Васильевым. Для Кузьминского полет над Пензой стал первым на родине. Второй он совершил в том же 1912 г. в Самаре, третий – в Златоусте.
В начале Первой мировой Васильев и Кузьминский вступили в армию добровольцами. Первый боевой полет в августе 1914 г. стал для Васильева последним. Из-за повреждения в моторе осколками снаряда ему пришлось сделать вынужденную посадку в районе Львова.
Летчик и находящийся на борту его «Морана» генерал-лейтенант Мартынов попали в плен к австрийцам. Васильев пытался бежать из плена, был схвачен, за попытку побега заключен в лагерь строгого режима и умер там в 1918 г.
Кузьминский служил при штабе 9-й армии, был необоснованно обвинен в присвоении казенного имущества (самолета) и уволен в отставку. В 1914–1917 гг. работал в Министерстве финансов, в 1917 г. уехал во Францию, но в 1922 г. вернулся в СССР, служил в Главвоздухофлоте.

6
Чуть позже, между 1911 и 1915 гг., попытку полета над ипподромом совершили инженер Александр Евгеньевич Яковлев (1881–1964), автор проекта Народного дома и отец Татьяны Яковлевой, музы Маяковского, и торговец Константин Карлович Цеге (1879 – ок. 1926).
Николай Орлов пишет: «Совместно с владельцем технической конторы «Посредник», инженером Цеге, был приобретен незамысловатый тогдашний самолет. Шасси делалось из гнутого бука, крылья обтянуты парусиной.
С пензенского ипподрома Общества коннозаводства был назначен полет. Самолет перескочил забор ипподрома, но неопытные авиаторы не справились с управлением – самолет ткнулся в землю, летчики благополучно отделались испугом и легкими ушибами».
Салон Цеге в Пензе, как известно, в 1914 г. посетили основатели русского футуризма Давид Бурлюк, Владимир Маяковский и Василий Каменский. А Василий Васильевич (1884–1961) был не только поэтом, но и одним из первых русских авиаторов.
Обычно пишут, что он привозил в Пензу свой аэроплан и вместе с Яковлевым и Цеге занимался его усовершенствованием и проектированием аэросаней. Однако, заметим, в марте 1914 г. Каменский пробыл в Пензе совсем недолго (и явно без аэроплана). А летом 1916 г., когда он гостил на даче у Лидии Цеге в Кичкилейке, уже ни Константин Карлович, ни Александр Евгеньевич в городе не жили.
Так что вопрос, летал ли над ипподромом Василий Каменский – и летал ли вообще, – остается открытым.
ipp 2011

Прочитано 1376 раз

Поиск по сайту