Алексей Кочурин (1922-2012), уроженец с. Харлово Краснополянского (ныне Ирбитского) района Свердловской области.
В 1941 г. окончил Агрозоотехникум в г. Ирбите и получил специальность «зоотехник». С началом войны призван в Красную Армию.
Первоначально обучался на курсах радиотелеграфистов на территории Уральского военного округа. В Действующей армии на Калининском фронте с февраля 1942 г.: сначала командир отделения связи отдельного полка связи фронта, затем – дежурный радист.
В 1943-1944 годах обучался на курсах среднего политсостава Московского военного округа, затем в Марьинском артиллерийском училище на территории Южно-Уральского военного округа.
С апреля 1944 г. проходил службу в органах военной контрразведки, в годы войны известной как Смерш. В августе 1944 г. направлен для прохождения службы в оперативную группу Управления контрразведки Смерш 1-го Украинского фронта.
В 1972 г. вышел в отставку в звании полковника.
Автор «Записок оперработника» и составитель сборника воспоминаний «Радисты Великой Отечественной – о себе и своих товарищах».
В отрывках, что даны ниже, Алексей Кочурин поведал о том, какими он запомнил майские дни 1945 г. на территории Германии.
А В ТАНКОВЫХ ВОЙСКАХ У НАС ПОРЯДОК!
9 мая 1945 года в результате победы над сильным и жестоким врагом – германским фашизмом и его союзниками – наша страна одержала безоговорочную победу.
В моей памяти навсегда остались картины периода окончания Великой Отечественной войны. Эта часть истории настолько пронзительна, что её невозможно забыть, преподнести как-то иначе, кроме как с великим трепетом.
Вот почему я не понимаю людей, пытающихся «переосмыслить», исказить итоги Второй мировой войны.
Попытаюсь кратко воссоздать отдельные картины периода окончания Великой Отечественной войны как участник этих событий. Думаю, что тот, кто знает настоящую правду о войне, знает цену победы жизни над смертью.
Итак, мы двигались по дорогам, ведущим в Берлин. 16 апреля 1945 года наша оперативная группа Управления контрразведки НКО Смерш 1-го Украинского фронта в составе трех офицеров на автомобиле ГАЗ утром переправлялась по наплавному мосту через реку Нейссе и влилась в колонну артиллерийской воинской части, следовавшей в западном направлении. Имея свой транспорт, мы были независимы в направлении передвижения. Наша задача состояла в прибытии в пункт назначения – г. Люкенвальде.
Перед нами и позади нас, справа и слева – сплошные колонны автомобилей с войсками. Впереди идёт воинская часть. На её вооружении – артиллерийские системы большого калибра, которые тянут гусеничные тракторы, справа и слева – арттягачи со 122-мм гаубицами и 76-мм пушками. Солдаты, в основном молодежь, сидят рядом с касками на головах, в руках держат карабины.
Всюду, куда ни посмотришь, войска следуют по параллельным дорогам, а дорог так много, что создается впечатление о бескрайнем море военной техники с людьми. Ведь в наступление на Берлин движется целый фронт – не менее миллиона солдат и офицеров. В этом же движении ощущается какая-то неотвратимость.
Вдруг над нами пролетел истребитель противника «Мессершмитт», деловито развернулся над колоннами, и не успели командиры дать команду «Воздух», как он резко снизился и приземлился между дорогами. Все напряженно ждали, что будет дальше.
Летчик вылез из кабины на крыло, стал по стойке смирно, вынул пистолет из кобуры и выстрелил себе в голову. Его тело соскользнуло на землю.
Не прошло и пяти минут, как между войсковыми колоннами приземлился другой немецкий самолет – биплан, похожий на наш «кукурузник». Он также не был обстрелян – все произошло неожиданно.
Летчик не выбирался из кабины – было видно, что он осматривается. Тогда один из офицеров-артиллеристов дал команду, и трое солдат, выпрыгнув из кузова тягача, побежали к самолету. Один из них дал летчику знак «выходи». Но тот не реагировал.
Тогда двое солдат влезли на крыло, вытащили летчика из кабины, отобрали у него оружие. Немец сел на землю и не двигался. Солдаты тащили его от самолета, он сопротивлялся, размахивал руками. Двое солдат подхватили его за руки, а третий дал немцу под зад несколько пинков. Тогда пленный подчинился и пошел. Его усадили в кузов тягача, и колонна двинулась вперед.
Происшествие с двумя самолетами объяснялось тем, что немецкие летчики не нашли места для приземления. Стремительное продвижение наших войск и нехватка горючего заставляли их заканчивать свои полеты таким образом.
Вдруг задрожали воздух и земля. Обернувшись, мы увидели, что небо стало темным: в воздухе было огромное количество краснозвездных бомбардировщиков, а впереди них, чуть повыше, – до 15-20 истребителей сопровождения, охранявших армаду, движущуюся на Берлин. Истребители изредка перестраивались, зато бомбардировщики шли ровно, их моторы натужно гудели из-за большой тяжести бомбового груза.
После небольшой паузы за первой партией бомбардировщиков последовала вторая. За второй последовала третья армада. Сколько их всего было – не сосчитать. И все они шли на Берлин. Нетрудно было себе представить, каково будет противнику под бомбовым ударом.
После г. Котбуса войсковые колонны повернули влево. В истории Великой Отечественной войны это был важный эпизод, когда Ставка Верховного Главнокомандования скорректировала план операции по взятию Берлина и направила войска 1-го Украинского фронта на взятие столицы врага с юга.
И снова нам было чему удивляться – по грунтовым дорогам нас обгоняла мощная и, казалось, бесконечная лавина танков. Я ранее никогда не видел танки в боевых условиях. В 1942-1943 годах на нашем участке Калининского фронта их просто не было. То, что мы увидели, было грандиозно!
Машины грозно двигались по ещё не просохшему грунту. Их движение обозначалось не только грохотом и лязганьем гусениц, но и огромным черным облаком, состоявшим из копоти от не полностью сгоревшей солярки и грязи, отлетавшей от вращавшихся с большой скоростью гусениц.
Наш водитель долго и восторженно смотрел на катившуюся лавину и, не выдержав, произнес: «А в танковых войсках у нас порядок!»
Этими словами он выразил наше общее восхищение увиденным.
Правда, несколько позже офицеры этой танковой части рассказали нам, что более двадцати танков из этой колонны попали в немецкую засаду и были уничтожены на окраине города Ютерборга. Слышать об этом было больно.
Так выглядела в 1945 г. наша Советская армия-победительница. Это была армия, оснащенная, благодаря самоотверженному труду всего народа, новейшей техникой и оружием, которым мастерски владели наши солдаты, имевшие непреклонную волю к победе.
СМЕРШ: ОПЕРАТИВНАЯ ГРУППА В ГОРОДЕ ЛЮКЕНВАЛЬДЕ
Те, кто описывает историю Смерша как карательно-репрессивного органа, обычно делают упор на такой функции контрразведки, как фильтрация бывших военнопленных. При этом подразумевается, что сотрудники Смерша безжалостно расправлялись с пленными, отправляя их, вместо гитлеровских, в сталинские лагеря. Это, мягко говоря, совсем не так.
Помню, как наша оперативная группа прибыла в г. Люкенвальде (освобожден войсками 4 Гвардейской танковой армии 22 апреля 1945 г. – «УМ»).
Перед нами стояла задача провести фильтрацию 15 тысяч советских граждан при репатриации их в СССР (в Люкенвальде находился лагерь для военнопленных, шталаг, через который за 1939-1945 г. прошло порядка 200 тысяч заключенных, в основном поляков, французов и русских, по состоянию на май 1944 г. в лагере числилось 46800 военнопленных – «УМ»).
Фильтрация имела целью выявление лиц, подозреваемых в сотрудничестве с фашистскими властями, задержание для следствия и правосудия тех из них, в отношении которых имелись уличающие в преступной деятельности документальные материалы.
Более 10 тысяч человек по прибытии на сборно-пересыльный пункт (СПП) проходили регистрацию и заполняли специальные фильтрационные листы. В последних содержался ряд вопросов, подлежащих проверке.
После регистрации на СПП бывшие пленные получали места в общежитии, постельное белье и ставились на котловое довольствие. Долго их не задерживали. Через неделю выдавался документ о прохождении проверки на СПП и следовании к месту жительства. Все отъезжавшие на родину обеспечивались проездными документами и продовольственными аттестатами.
Администрация СПП, в том числе наша оперативная группа, размещалась в двухэтажном особняке напротив бараков, которые в период войны использовались в качестве жилых помещений шталагов (немецких лагерей) для содержания советских военнопленных.
Поскольку город был занят танкистами генерала Лелюшенко, мы были осведомлены об их боевых действиях в районе Белитце – Люкенвальде, наиболее активных 1 и 2 мая.
Танковые корпуса разгромили фашистов, выгнали их из лесов на открытую местность, и 5 мая этот сброд в количестве около 30 тысяч солдат и офицеров прошел по дороге между бывшими шталагами и нашей резиденцией.
По указанию начальника гарнизона офицеры опергруппы, как и весь состав СПП, были задействованы в разоружении немцев и формировании колонн военнопленных для погрузки их в эшелоны. В мои обязанности входило производство досмотра наиболее подозрительных пленных на предмет утайки оружия.
Тысячи и тысячи немцев, способных самостоятельно двигаться, прошли перед нами. Солдаты и офицеры – худые и изможденные, оборванные, вшивые и голодные – представляли особо жалкое зрелище. От прежней бравады не осталось и следа. Тех, кто был ранен или не имел сил идти, подбирали специально созданные из пленных же команды.
Что характерно, капитулировавший город ответил равнодушием на трагическое шествие пленных фашистских вояк. Они шли свободно по 12 человек в ряд; им была предоставлена вся ширина асфальтированных улиц, на которых солдаты конвоя стояли на расстоянии зрительной связи.
На окнах жилых домов частенько болтались целые полотнища, скорее всего, простыни, – знаки покорности. Но в этих окнах не появлялось ни одного лица, которое хоть как-нибудь выразило бы своё сочувствие солдатам и офицерам, попавшим в советский плен.
Не было брошено в толпу пленных ни одного куска хлеба, которому были бы рады голодные вояки. Таким поступком можно было выразить сочувствие к своей армии. Однако город будто вымер.
Это на меня подействовало ошеломляюще. Напрашивался вывод: немецкий народ и преступная армия, воевавшая во имя бредовых идей своего фюрера, – два совершенно разных сообщества, и между ними пропасть.
С раннего утра до вечера 5 мая 1945 г. шли эти обезвреженные вояки, поднимая пыль, по дороге, утомляя нас до беспредельной усталости. Этим днём кончились для нас тревоги по случаю появления вооруженных фашистских солдат.
Танкистов на все дела не хватало. Поэтому на каждого офицера СПП, в том числе и на офицеров опергруппы, было сформировано по взводу до 20 человек из бывших советских военнопленных, которым в случае необходимости выдавалось оружие, и они охотно участвовали в прочесывании местности, пленении ещё вооруженных, но уже обессиливших вояк из рассеянной немецкой армии.
День Победы 9 мая 1945 г. для всех советских граждан, в том числе и для военнослужащих на фронтах, был радостным. Погода удивительно соответствовала настроению людей – день был тихим, безоблачным и теплым.
Я не видел человека, который не радовался бы Победе. Тогда ещё не было слов о празднике «с сединою на висках», «со слезами на глазах» (эти слова были написаны гораздо позже), но он был именно таким. Советское радио многократно передавало обращение И. В. Сталина к народу о завершении Великой Отечественной войны нашей полной Победой.
Вечером того же дня в честь победоносного окончания войны Москва салютовала доблестным войскам Красной армии тридцатью артиллерийскими залпами из тысячи орудий.
По материалам УФСБ России по Центральному военному округу.
