Самое читаемое в номере

Открытый вопрос Евгения Гонтмахера: удастся ли государству Путина себя реформировать

A A A

«Улица Московская» предлагает вниманию читателей выдержки из выступления доктора экономических наук Евгения Гонтмахера перед слушателями Школы гражданского просвещения и Комитета гражданских инициатив.

Как вертикаль проткнула Россию
Сегодняшняя Россия проходит через глубинный водораздел в отношениях между человеком и государством. Или, как модно сейчас говорить, мы оказались во власти левиафана.
События последних лет целенаправленно сыграли на то, что у многих людей снова проснулось отношение к государству, как к чему-то сакральному. Это напоминает ситуацию в церкви, где есть чёткая вертикаль с патриархом, а все остальные люди (священнослужители и верующие) в эту вертикаль встроены.
Но если церковь – это всё-таки негосударственная сфера со своими законами, то здесь речь идёт именно о государстве, частью которого являемся мы все. И оно имеет право на наши силы, возможности и даже жизни.
К сожалению, в последние годы я наблюдаю драматическую ситуацию, которая проявляется очень во многом, вплоть до посылки так называемых добровольцев на Юго-восток Украины.
Или посмотрите на здравоохранение: государство фактически за нас решает, что мы должны делать с нашим собственным здоровьем. Хотят – финансируют, хотят – не финансируют.
Оказалось, что если государство выпустить из рамок партнёрства между ним и человеком, оно тут же начинает раздуваться и превращаться в того самого Левиафана. Оно начинает занимать все ниши, которые занимать в принципе не должно, потому что оно там заведомо неэффективно. И тем самым оно делает только вред.
В действующей Конституции у нас написано, что местное самоуправление отделено от государственной власти. И это очень мудрый человек написал, потому что местное самоуправление – это и есть автономность от государства. То есть люди объединяются по месту жительства ради решения каких-то неполитических проблем – социальных, бытовых. А то, чего они не могут сделать на местном уровне, делегируется выше.
Однако сегодня государство вошло в местное самоуправление фактически до самого низу. И оно теперь там, где человеку-индивиду и его деятельности не остаётся места. А значит, нет места и гражданскому обществу.
Все последние годы идёт подмена понятий и имитация. Те же самые общественные палаты и советы при министерствах встроены в вертикаль государства и играют роль приводного ремня. Они управляются в ручном режиме даже на федеральном уровне. Им говорят, что это нельзя, а это можно.
И я знаю примеры, когда мелкий чиновник из Администрации президента просто рулит федеральной общественной палатой. Хотя в законе написано, что это абсолютно самостоятельный орган с выборами.

gontmaher
Ниже среднего
Как же теперь человеку, обыкновенному обывателю, доверять государству?
Ведь 85 или 90% нашего общества – это обыкновенные обыватели. И для общества такое состояние абсолютно нормально.
Обыватель – это человек, который понимает, что когда утром уйдёт на работу, он будет спокоен за своих детей и семью, потому что есть детский сад, школа, больница. Вечером он вернулся с работы, провёл со своей семьёй время, попил чай или пиво. В выходные съездил на шашлыки, летом – в отпуск. И так из года в год.
Это нормально, когда 85-90% доверяют кому-то выражение своих интересов, и им не надо посвящать мыслям о государстве каждую минуту своей будничной жизни.
Но для того, чтобы сделать это, у людей должен быть некий выбор. И люди должны в течение года хотя бы 1% своего времени посвятить тому, чтобы осознанно его сделать. У человека должен быть канал, чтобы доверить кому-то свой интерес. Должны быть политические партии, общественные организации, какие-то лидеры.
Этот механизм как раз и есть часть баланса между человеком и государством.
Однако у нас на протяжении последних 15 лет вся политика идёт на то, чтобы нивелировать лидеров. Человек вроде начал чуть-чуть активничать в общественной сфере, даже в политику ещё не пошёл, а ему аккуратно говорят: «Лучше не надо. Иди вот в местную общественную палату, мы тебя покупаем. Будешь с губернатором встречаться, иметь с этого дивиденды и правильно голосовать».
Так получилось, что довольно тяжёлое советское наследие и пертурбации, которые происходили в 2000-е гг., внесли колоссальный вклад в нарушение баланса между человеком и государством.
В результате в 2000-е гг. у нас выросло государство-левиафан, потому что были деньги, экономический рост, увеличились пенсии, пособия и зарплаты. То есть реальный уровень жизни серьёзно вырос.
Но в обмен на это нам всем было предложено: «Ребят, давайте про демократию как бы… Ну, рано в России ещё демократию. Понимаете, у нас такой народ, надо ещё потерпеть лет 10-15.
А мы в нашем государстве порулим, потому что лучше знаем, что нужно нашей стране и что нужно людям.  Вы спокойно ходите на работу, общественную активность в этих пределах проявлять как-то можно. А вот в этих пределах уже вообще-то не очень можно».
Нам предложили, и мы согласились. То есть согласилось общество в целом.
Конечно, был какой-то всплеск в 2011-2012 гг., когда казалось, что есть люди, которые готовы даже выходить на площади. Но их было не так много. И потом всё вернулось в ту же самую ситуацию, когда твоя судьба и судьба твоей семьи зависит от левиафана: если он захочет, то тебя либо туда, либо сюда…
Наверное, вся эта катавасия продолжалась бы долго, если бы не одно обстоятельство, которое называется экономикой.


Инерция тоталитарных лет
Наша экономическая модель остановилась ещё в 2013 г. То есть до ситуации с Украиной, когда санкций ещё не было, а цена нефти – выше 100 дол. за баррель. Однако уже тогда темпы роста экономики вдруг поползли вниз.
Сразу же стали обсуждать, почему это случилось? Почему вдруг этот паровоз, который накачивался нефтяными и газовыми деньгами, не хочет ехать?
Приводилась куча экономических причин, но, с моей точки зрения, есть одна главная причина. И она заключается как раз в том, что мы действительно вышли на такой уровень производства ВВП, после которого человек, живущий в России, потребовал других условий для своей жизни.
Вроде бы все говорили: инновационная экономика, креативный класс. Но вдруг оказалось, что нельзя получить инновационную экономику без принципиальной смены парадигмы нашего общественного развития.
Почему-то не получается огородить забором Сколково, посадить туда умных людей и чтобы они прямо сейчас родили нам в этом маленьком заповеднике инновационную экономику.
Нет того инновационного рывка, о котором говорили несколько лет назад. По-прежнему существует та старая модель, которая завела нас в тупик. И даже сейчас мы не сможем провести самый красивый на бумаге проект структурных реформ: он не пройдёт, он выльется в свою противоположность.
Ибо любая реформа должна являться плодом общественного договора, когда действительно есть механизмы, и люди через своих представителей могут обсуждать и влиять. А у нас такого механизма не существует.
Все имитируют обсуждение, однако решение всё равно принимается в каком-то одном месте. И оно, как правило, строго перпендикулярно тому, что родилось бы в рамках баланса между человеком и государством.
Ровно поэтому наша экономика и встала. Потому что образованным, продвинутым молодым людям, которых на самом деле очень много, просто не дают хода. По инерции тоталитарных лет им говорят: «Знай своё место. Не высовывайся».
Абсолютная классика – это ситуация с малым бизнесом. Все признают, что с малым бизнесом у нас плохо. Причём признают ещё со времён Путина второго срока.
И причина заключается не в зловредных чиновниках из контролирующих организаций. Причина – в самой системе.
Малый бизнес – это самостийность и независимость. Он должен сам выбирать, что ему делать, куда инвестировать свои деньги.
А когда предпринимателю начинают указывать, что вот сюда не суйся. Для примера, вы попробуйте открыть частную бензоколонку в России. Формально это возможно. Но у нас есть монополисты. И я думаю, они вас быстро убедят, что не надо так делать и сбивать цены. А то у нас и так говорят, что нефть дешевеет, а бензин дорожает.
Занятие предпринимательством – это определённый тип менталитета. Тип отношения тебя к тому же самому государству. А у нас такой тип не приветствуется – для нас это реликт.
Уважаемый мною Герман Оскарович Греф говорит, что надо делать реформу государственного управления. То есть реформу государства как нашего с вами партнёра.
Я беседовал с очень значимыми людьми, которые имеют отношение к принятию решений. И они тоже говорят, что реформа госуправления нужна. Но вот только вариантов нет.
Потому что как может государство само себя реформировать?
Это большой открытый вопрос.
И спрогнозировать, как развернётся ситуация между человеком и государством, невозможно: Россия никогда не вписывается в математические модели.
Это в отношении США и других стран Запада математические модели работают: в них отлаженная система институтов и механизмы саморегулирования. Они позволяют решать накопившиеся проблемы без кровопролития и революций. Организовывать вот этот баланс, который держится между гражданином и государством и который позволяет каждый раз находить какой-то выход.
В России этот механизм саморегулирования общественной системы отсутствует. И это не позволяет выходить нам на дальнейший этап развития без втрясок и потрясений.

Москва, Голицыно, 11 марта 2015 г.

Прочитано 1616 раз

Поиск по сайту