После присоединения Крыма в 2014 г. Европа опасалась, что Владимир Путин может прекратить поставки газа её потребителям по трубопроводам, идущим через Украину. Это заставило тогдашнего премьер-министра Польши Дональда Туска выступить с суровым предупреждением: «Чрезмерная зависимость от русской энергии ослабляет Европу». 
На диаграмме показана географическая структура мирового экспорта и импорта сжиженного природного газа и взаимосвязи между ними. Слева указаны экспортёры и объёмы их поставок (в млрд. куб. м) в 2021 г. (предварительные данные), а справа - импортёры и объёмы их закупок. Источник: CEDIGAZ.
По мере того, как разворачивается особая операция на Украине, Европа, безусловно, выглядит более слабой. Несмотря на усилия по диверсификации источников снабжения, строительству трансграничных перемычек между газопроводами и заводов по регазификации импортного сжиженного природного газа (СПГ), в 2010-е годы русский экспорт трубопроводного газа в ЕС и Британию вырос в натуральном выражении на 20%. В 2020 г. на его долю пришлось примерно 38% всех минеральных энергоносителей, потреблённых Европой. Германия получила в 2020 г. из России более половины потреблённого ею газа.
Особая операция на Украине может, наконец-то, вывести старый континент из состояния энергетической самоуспокоенности. 22 февраля Германия приостановила процесс сертификации «Северного потока-2» - противоречивого нового газопровода, соединяющего её с Россией. Несколько дней спустя канцлер Олаф Шольц поклялся «поменять курс, чтобы преодолеть нашу зависимость от импорта» с помощью развития зелёной энергетики, более широкого использования собственных запасов газа и угля и возобновления строительства терминалов по приёму СПГ. 
На карте-диаграмме показаны объём импорта сжиженного природного газа (в ТВт•ч) в 2021 г. отдельными странами Европы (данные по Британии - за 2020 г.) и их максимальные годовые импортные возможности. Источники: Bruegel; S&P Global Platts.
На уровне ЕС ожидается крупная инициатива с целью гарантировать «энергетическую независимость блока». Её собирались огласить 2 марта, но потом всё отложили. Она предусматривает в краткосрочной перспективе создание стратегических запасов газа, чтобы справиться с рисками со стороны России, а в долгосрочной – расширение использования возобновляемых источников энергии и таких экологически чистых видов топлива, как водород.
Это было бы огромным сдвигом в энергетической политике ЕС, которая раньше была сосредоточена только на поддержании конкуренции на рынках. В последние годы, когда главной причиной озабоченности стала борьба против климатических изменений, цели энергетической политики расширились.
Как говорит вице-премьер Испании Тереза Рибера, в связи с тем, что угроза превращения энергии в оружие становится всё более серьёзной, двух целей уже «недостаточно». Теперь ЕС должен согласовывать уже три противоречащие друг другу цели энергетической политики: затраты, экологию и безопасность.
Европа достигла существенного прогресса в деле решения первой составляющей этой «энергетической трилеммы». Либерализация энергетических рынков позволяет поддерживать высокий уровень конкуренции на них и, тем самым, обеспечивать низкий уровень цен. Континент добился серьёзных успехов и в деле декарбонизации.
Но если Европа хочет избавиться от зависимости от русского газа, ей неизбежно придётся пожертвовать дешевизной и задачами борьбы с изменением климата.
Начнём с краткосрочной перспективы. Месяц назад Урсула фон дер Ляйен, председатель Европейской комиссии, настаивала, что ЕС может пережить эту зиму даже в случае «полного прекращения поставок газа из России».
Несколько месяцев назад уровень заполнения газохранилищ был ниже обычного для этого времени года. Отчасти это было связано с низким уровнем заполнения тех 5% мощностей для хранения газа в ЕС, что контролирует Газпром. Теперь уровень заполнения выше обычного. Высокие цены привлекли в Европу те объёмы СПГ, что изначально предназначались для Азии.
Если Россия перекроет задвижки, то цены вновь подскочат, что вновь привлечёт на европейский рынок дополнительные объёмы СПГ. Европейские правительства будут корчиться от боли, а затем всё равно заплатят за потребление газа в оставшиеся недели зимы, а потом оно резко упадёт.
Они также заручились обещаниями чрезвычайных поставок со стороны Японии, Катара, Южной Кореи и других союзников в случае необходимости. Они также могут использовать «буферный газ», то есть те его запасы, что обычно не предназначены для потребления.
В среднесрочной перспективе всё выглядит куда хуже. Никос Цафос из Центра стратегических и международных исследований оценивает ежегодные потребности Европы в импорте газа примерно в 400 млрд. куб. м. И дальше замещать те 175-200 млрд. куб. м, что она получает из России, альтернативными поставками и снижением потребления будет, по его словам, «очень сложно». ЕС встретит весну с крайне низкими запасами, и подготовка к следующей зиме будет очень трудной.
Чтобы встретить возможный кризис во всеоружии, Европе необходимо накапливать русский газ, пока он ещё есть (в идеале это надо делать летом, когда цены на него ниже). Надо где-то найти альтернативу поставкам Газпрома, пока они не прекратились. Нужно где-то хранить этот газ до зимы. И надо использовать негазовые энергоносители, чтобы бережно расходовать накопленные запасы.
Легко сказать… Даже в обычные времена (а сейчас на дворе явно не они) законодательство ЕС не позволяло заставить Газпром закачивать больше газа в хранилища. Пик добычи на британских и голландских месторождениях газа уже пройден. Северная Африка, которая обычно поставляет на треть меньше газа, чем Газпром, не в состоянии нарастить экспорт в такой степени, чтобы заместить газ из России.
Европа могла бы увеличить регазификацию СПГ, если, конечно, сможет заполучить его дополнительные объёмы. Как объясняет Ричард Хауард из исследовательской фирмы Aurora Energy, это маловероятно, поскольку многие объёмы поставок уже законтрактованы, а всемирные мощности по сжижению газа ограничены. Вновь перенаправить в Европу поставки, предназначенные для Азии, не так-то просто, поскольку азиатским потребителям надо тоже готовиться к зиме.
Проблемы усугубляет ещё и то, что большая часть европейских мощностей по регазификации находится на её западном побережье: в Испании, Франции и Британии. Ситуация с трансграничными газовыми перемычками и возможностями переброски газа в «обратном направлении» лучше, чем 10 лет назад, но всё равно их мало.
Недостаточно загруженные заводы по регазификации в Испании бесполезны в условиях кризиса, поскольку через Пиренеи проложено мало газопроводов, а увеличить их пропускную способность трудно. Поставки газа из Испании в Германию и другим крупным потребителям – это несбыточная мечта европейского регулятора.
По оценке брюссельского мозгового треста Bruegel, с учётом всех этих ограничений со стороны предложения потребление газа в Европе должно упасть на 10-15%, чтобы пережить следующую зиму без поставок из России. Мэтью Дринкуотер из отраслевого издательства Argus Media уверен, что без «определённого нормирования» здесь не обойтись.
Проблемы не исчезнут и в долгосрочной перспективе. Британский энергетический великан Shell предсказывает, что и в середине 2020-х годов будет существовать разрыв между мировым предложением газа и спросом на него. В Европе эта проблема будет проявляться острее, чем в других частях света, поскольку она препятствует инвестициям в добычу газа. Можно полагаться на рынок сиюминутных поставок газа, чтобы привлечь дополнительные объёмы, но это не решает проблему в долгосрочном плане.
Адриан Дорш из исследовательской фирмы S&P Global Platts отмечает, что, несмотря на существование зимних рисков в будущем, европейские энергетики мало что делают для обеспечения поставок. Как говорит Майкл Стоппард из исследовательской фирмы IHS Markit, без вмешательства правительств и субсидий с их стороны невозможно решить проблему расширения газохранилищ, поскольку сезонная разница в ценах на газ недостаточно велика, чтобы стимулировать инвестиции в это дело.
Экологическая политика Европы здесь не помощница. У ЕС наблюдается раздвоение сознания в вопросе о газе. Такие государства-члены, как Германия и Ирландия, признают, что для того, чтобы построить мост в более чистое будущее, необходимы новые ТЭС, работающие на газе. А такие, как Испания, хотят по соображениям борьбы с изменениями климата снять с природного газа ярлык «зелёного» энергоносителя.
Недавно ЕС присвоил газу статус топлива «зелёного перехода», но это решение было обставлено множеством условий. Совершенно сбитый с толку владелец одной крупной американской фирмы-экспортёра СПГ ворчит, что ни одна европейская энергетическая компания не будет подписывать с ним долгосрочный контракт «потому, что они не знают, что их правительства допустят или не допустят» через 10 лет.
Ряд мозговых трестов считают, что Европа может почти полностью отказаться от газа.
Симон Мюллер из Агоры полагает, что менее чем через 8 лет 80% генерируемой в Германии электроэнергии будет производиться на солнечных и ветровых электростанциях.
Лаури Мюллювирта из Центра исследований энергии и чистого воздуха считает, что теоретически можно заменить весь импортируемый в Европу русский газ, эквивалентный 370 ГВт генерирующих мощностей, возобновляемыми источниками.
Китай намерен ввести в эксплуатацию только к 2025 г. больший объём возобновляемых генерирующих мощностей.
Всё это взгляд сквозь розовые очки. В демократической Европе строить ветровые и солнечные электростанции гораздо сложнее, чем в дисциплинированном Китае.
Кристиан Голье из Тулузской школы экономики указывает на существование во Франции «массовой местной оппозиции» проектам установки ветряков.
Региональные склоки между регулирующими органами и другие бюрократические проволочки могут на долгие годы затянуть процесс сертификации ветровых и солнечных электростанций в Италии.
По данным S&P Global Platts, в Западной Европе в 2021 г. было выведено из эксплуатации 9 ГВт угольных генерирующих мощностей и 5 ГВт атомных. За такими темпами вывода не поспевает процесс создания им низкоуглеродной замены, например, аккумулирующих электростанций или использования биотоплива.
Как и в случае с газом, члены ЕС имеют дело с противоречащими друг другу стратегиями в вопросе об альтернативных источниках энергии. Если Германия закрывает свои АЭС, то Франция и Голландия хотят их расширять.
Если Испания к 2030 г. полностью избавится от угля, то Польша и тогда будет производить более половины электроэнергии из этого самого грязного вида топлива (а большинство выведенных из эксплуатации угольных мощностей заменит газовыми). С такими запутанными подходами будет очень трудно отказаться от русского газа.
Даже если Европе удастся перейти на возобновляемые источники энергии, ей всё равно понадобится газ для отопления домов и для работы предприятий.
Электроэнергетика действительно очень часто оказывается в фокусе внимания, но на неё приходится менее трети спроса на газ в Западной Европе. Примерно 40% приходится на отопление жилья. Чтобы сократить использование газа в домах, потребуются значительные инвестиции в электроотопление, усиление изоляции и сверхэффективные тепловые насосы.
Особенно трудно будет заменить газ зелёными источниками энергии в таких отраслях, как обрабатывающая промышленность, где нередко требуется достижение сверхвысоких температур. Согласно одному из подсчётов, лишь 40% промышленного использования газа в Европе приходится на низкотемпературные процессы, которые можно легко электрифицировать.
В один прекрасный день всю эту работу сможет сделать водород. Он будет и приводить в действие транспортные средства, и вырабатывать электроэнергию, и обеспечивать её длительное хранение. Но даже такой сторонник этого вида топлива, как Рибера, признаёт, что для воплощения в жизнь водородной мечты потребуется не менее десятилетия.
The Economist, 5 марта 2022 года.
