Не бедность и не честолюбие привлекли Ирфана Демирбилека в Германию из его родной Турции в 1968 г., а такая приманка, как роскошные автомобили. Заметив однажды очередь у бюро по трудоустройству в Истанбуле, электрик Демирбилек, давно мечтавший о собственной машине, решил встать в неё и подать заявление на работу в Западной Германии. Эти две страны подписали в 1961 г. соглашение о рабочих-гостях.
Достаточно было недолго поработать, и зарплаты в западнонемецких марках вполне хватило бы на Opel или VW-«Жук». Через несколько месяцев Демирбилек, полный волнений и опасений, уже катил на поезде в Кёльн.
Как и у многих других турецких рабочих-гостей, его краткое пребывание в Германии продлилось всю жизнь (за которую, смеётся он, ему пришлось сменить несколько машин). Теперь ему 84, и он, украшенный гирляндой из цветов, сидит со своей женой в театре в Дюссельдорфе на церемонии, посвящённой 60-летию договора о рабочих-гостях.
Это хорошая возможность поразмышлять о сложной истории крупнейшей в Германии турецкой диаспоры, насчитывающей 2,75 млн человек.
За 12 лет, что действовало соглашение, в Западную Германию прибыло три четверти миллиона бедных и в основном неквалифицированных турок. (Воссоединение семей и позднейшие волны политических беженцев увеличили эту цифру.) 
Турецкий бакалейщик в Германии
Поговорите с гостями-рабочими и их потомками, и вы услышите запутанные семейные истории: об иммигрантах, колеблющихся между возвращением и решением остаться; о женщинах, пытающихся привыкнуть к месту, с которым у них нет ни хозяйственных, ни культурных связей; о «чемоданных детях», мечущихся между двумя странами.
Германия тоже прошла через сложности. Рабочие-гости становились постоянным меньшинством в стране, которая не воспринимала себя как государство иммигрантов. Уже позднее была разработана политика интеграции, но и ей были свойственны сбои.
Первое поколение турок обычно жило в изолированных общежитиях, где они мало общались с немцами. Для той физической работы, которую они, как правило, выполняли, не требовалось учить немецкий. Их дети учились в классах, состоявших только из мигрантов, поскольку предполагалось, что в один прекрасный день все они отправятся домой. Даже одарённых детей не брали в лучшие школы.
Недоверие общества находило своё выражение в политике правительства. В 1983 г. канцлер Гельмут Коль, стремившийся сократить наполовину турецкое население Германии, предложил выплачивать рабочим-гостям пособие для возвращения на родину. Лишь в 2014 г. родившиеся в Германии турки получили возможность сохранять двойное гражданство по достижении совершеннолетия.
Сегодня порядка 1,5 млн живущих в Германии турок, включая почти две трети взрослых, не имеют немецкого паспорта. (Ныне формируемая коалиция обсуждает возможность реформы немецких законов о гражданстве.) Всё ещё сохраняется угроза насилия против иностранцев, ставшего столь привычным в 1990-е годы: в прошлом году среди 10 жертв массового убийства в Ханау были четыре немецких турка и курда.
Для большинства действительность более прозаична. Туркам в Германии принадлежит порядка 90000 предприятий, на которых занято полмиллиона работников. Они расположены и в пригородах, и в деревне далеко за пределами таких хорошо известных районов, как Маркслох в Дуйсбурге или Мюльхайм в Кёльне.
Немецкие турки хорошо известны везде: от футбола до кино. 18 из них заседают в избранном в сентябре Бундестаге.
Но есть и трудности. У детей турецкого происхождения выше вероятность быть отчисленными из школы или меньше зарабатывать, чем у других немцев, даже с поправкой на социальное положение их семей. Зеррин Саликутлук, специалист по интеграции из Университета Гумбольдта (Берлин), говорит, что на низкой успеваемости учеников-турок сказываются заниженные ожидания их учителей. Немцы с турецкими именами всё ещё сталкиваются с дискриминацией при съёме квартиры или найме на работу.
Одни проблемы со временем теряют свою остроту, но появляются новые. Реджеп Тайип Эрдоган, турецкий президент-самодержец, напрямую обратился к туркам, живущим в Германии, и стал экспортировать туда полную потрясений политическую жизнь своей страны.
Опросы показывают, что в периоды напряжённости между правительствами двух стран всё больше молодых турок говорит, что они сочувствуют Турции. Турок Хакан Демир, новоиспечённый депутат парламента от Нёйкёльна – этнически разнообразного района Берлина, – говорит, что местные дети любят дразнить его, называя себя иностранцами. От взрослых ему такого слышать не доводилось. Хорошо интегрированные турки не довольны тем, что их верность ставится под сомнение.
Даже запоздалое признание Германией достижений своих мигрантов часто сопровождается благонамеренным снисхождением. «Ярлыки изменились», – говорит Мераль Шахин, владелица магазина свадебных платьев в Кёльне. Она приводит полдюжины из них: от «рабочего-гостя» до «иностранного резидента».
Но, добавляет она, они всегда больше говорили о тех немцах, что используют их, чем о людях, к которым применялись. Угур Шахин и Озлем Тюреджи, турецко-немецкие учёные, создавшие вакцину BioNTech против COVID-19, выразили недовольство тем, что их теперь сделали примером для подражания для иммигрантов.
Германия учится на собственных ошибках. Она быстро отправила сирийских и прочих мигрантов волны 2015-2016 годов на языковые и интеграционные курсы. Впрочем, замечает Несрин Танч, писатель из Дуйсбурга, несмотря на все памятные даты, Германии всё ещё не хватает истории, которая была бы достаточно ёмкой, чтобы вместить и немцев, и турок, и другие группы.
Такие взгляды могут показаться необычными и даже опасными в стране, где по понятным историческим причинам патриотизм вызывает тошноту. Но, поскольку люди «мигрантского происхождения», как говорят в Германии, составляют более четверти населения страны, потребность в объединяющем всех повествовании будет только увеличиваться.
На недавней церемонии в честь рабочих-гостей немецкий президент Франк-Вальтер Штайнмайер призвал соотечественников – как немцев, так и турок – «развивать историю вместе», чтобы можно было признавать и праздновать вклад всех жителей Германии.
Сейчас Германия быстро стареет и вновь нуждается в иностранной рабочей силе. Когда её накроет следующая волна набора персонала за границей, она сможет опереться на ценные уроки прошлого.
The Economist, 6 ноября 2021 года.
