«Надеюсь, Вам никогда не придётся это снова увидеть», – говорит Маркус Квинт, директор по связям франкфуртского выставочного центра Messe, обозревая 440000 кв. м пустых залов с террасы на 22-м этаже.
Когда весной прошлого года началась пандемия, Messe, принявший в 2019 г. 2,5 млн посетителей, был вынужден приостановить всю свою деятельность, за исключением работы в интернете. Выручка (а у Messe 29 дочерних компаний по всему миру) упала с 736 до 257 млн евро. Большинство из более чем 1000 его франкфуртских сотрудников были отправлены в оплачиваемые за счёт казны отпуска.
Немцы собираются пойти на выборы 26 сентября в условиях, когда над страной засияла перспектива восстановления экономики. Квинт говорит, что едва не «плакал от радости», когда в июле Messe организовал свою первую выставку после перерыва. На ней была представлена продукция производителей комплектующих для велосипедов.
Заработали и ещё более крупные выставочные центры. В частности, в следующем месяце откроется знаменитая Франкфуртская книжная ярмарка.
Впрочем, угроза co стороны COVID-19 не исчезла. Например, в случае с Messe ограничения на въезд в страну и правила карантина делают практически невозможным прибытие на выставки многочисленных посетителей из Азии и Америки.
Другие предприниматели опасаются возврата к ограничительным мерам в случае новой волны заболевания, которая вполне возможна, если учитывать недостаточный уровень вакцинации в Германии.
Ещё одним серьёзным препятствием на пути восстановления немецкой экономики являются перебои в работе технологических цепочек, говорит Клеменс Фуст из Института экономических исследований (ИФО) (Мюнхен).
Нехватка по всему миру полупроводников нанесла тяжёлый ущерб могущественным немецким автомобилестроителям. Целых 70% предприятий немецкой обрабатывающей промышленности – от производителей алюминия до изготовителей бумаги – говорят, что работают с серьёзной недогрузкой своих мощностей.
Глубоко интегрированная в мировое хозяйство немецкая экономика – а в 2019 г. её внешнеторговый оборот составил 88% ВВП – страдает от этого особенно сильно. Если раньше ИФО предсказывал, что Германия выйдет на докризисный уровень к концу 2021 г., то теперь его прогнозы стали более пессимистичными.
Неудивительно, что немецкие фирмы пристально, а порою даже с озабоченностью следят за предвыборной кампанией. Юрген Форман, управляющий Infraserv Höhst – поставщика химических услуг из Франкфурта, – говорит, что опасается, что новое правительство слишком ревностно отнесётся к борьбе против изменения климата и опутает бизнес всевозможными ограничениями.
Тяжёлым бременем для промышленности являются цены на электроэнергию. Они здесь самые высокие в Европе. Некоторые представители столь влиятельных в Германии семейных предприятий опасаются налётов со стороны налоговых органов. «Не нужно быть пессимистом, чтобы понять, что мы движемся в неверном направлении», – говорит Форман.
В ориентированной на консенсус Германии ни одна из возможных коалиций не приведёт к краху экономики. Но различия между платформами сделают переговоры после выборов очень сложными, тем более что опросы показывают, что жизнеспособной может быть лишь идеологически разнородная трёхпартийная коалиция.
Если, к примеру, близкие к бизнесу свободные демократы (СвДП) и консервативный христианско-демократический блок (ХДС/ХСС) обещают не увеличивать налоговое бремя, то социал-демократы (СДПГ) и зелёные хотят ввести налог на богатство и повысить подоходный налог на наиболее состоятельные слои населения.
Все партии согласны, что необходимо ускорить принятие мер по борьбе с изменениями климата, но сильно расходятся при этом по вопросу о соотношении между рыночным механизмом и государственным регулированием.
Есть и более привычная проблема: расчёты разных партий не соотносятся друг с другом. По оценке Немецкого экономического института (ИВ), к 2025 г. растущие расходы государственной пенсионной системы, дополнительные военные расходы и ряд других новых трат бюджета могут достичь в сумме 263 млрд евро.
Но из основных партий только зелёные намерены добиться при этом сбалансированного бюджета. СвДП же хочет сократить налоги на сумму в 75 млрд евро, т. е. увеличить бюджетный дефицит примерно на 2% ВВП. Ни одна из партийных программ не останется в неприкосновенности в ходе коалиционных переговоров.
В Германии с 2016 г. существует конституционный тормоз для бюджетного дефицита. Отрицательное сальдо бюджета не должно превышать отметки в 0,35% ВВП. Все основные партии, кроме зелёных, заявили, что готовы сохранить конституционный тормоз. Но сам по себе экономический рост не принесёт необходимых для этого денег.
Партии всегда становятся крайне изворотливыми, когда дело доходит до заявлений по поводу налогов и расходов, говорит Томас Обст из ИВ. Его больше беспокоит перспектива того, что Германия не справится с демографическими переменами. В 2020-е годы будет в массовом порядке уходить на пенсию поколение бума рождаемости.
Если не провести реформ, то дотации пенсионной системе, которые уже поглощают 30% федерального бюджета, резко возрастут. На теледебатах 12 сентября только Армин Лашет, кандидат в канцлеры от ХДС/ХСС, признал существование этой проблемы. 
Олаф Шольц, кандидат от СДПГ, просто отмахнулся от неё, сказав, что убеждён в расширении численности рабочей силы.
Ещё одним испытанием станет вопрос об инвестициях, необходимых для реализации взятых Германией обязательств в области борьбы с изменением климата, включая расширение электросетей и утепление зданий. Здесь основную инициативу может взять на себя немецкий бизнес. Этому должен помочь пересмотр правил в сфере городского планирования и строительства. Но, по некоторым оценкам, это обойдётся федеральному бюджету в 50 млрд евро.
Всё это несовместимо с ограничениями, налагаемыми долговым тормозом. Значит, необходимы политические решения. Однако для корректировки конституционного тормоза, к которой стремятся зелёные, необходимо большинство в две трети депутатов каждой из палат парламента. Но за несколько месяцев до начала пересмотра Европейской комиссией фискальных правил ЕС ХДС/ХСС опасается, что согласие на подобное расточительство в Германии может поощрить все остальные страны Союза.
На диаграмме показана динамика сальдо консолидированного бюджета в Германии (в % от ВВП) в 2010-2020 годах. Особо выделены 2016 г. (введение долгового тормоза в –0,35% ВВП) и 2016-2019 годы (период его действия). В 2020 г. действие долгового тормоза было приостановлено. Источник: Евростат.
Обст считает, что большинство партий могло бы устроить создание внебюджетных инвестиционных фондов. Такое решение позволило бы обойти долговой тормоз. Уже есть признаки намечающегося сдвига.
Некоторые фигуры из ХДС/ХСС ставят под сомнение необходимость жёсткого долгового тормоза в условиях дешёвых денег и острой потребности в инвестициях. Хотя СвДП по-прежнему привержена идее бездефицитного бюджета, её вождь Кристиан Линднер недавно заявил, что идеологически не привязан к этому принципу.
Этот шаг был воспринят многими как прелюдия к сближению с ныне лидирующей в опросах СДПГ и зелёными. Эта троица могла бы образовать «светофорную» коалицию с преобладанием левых сил. Это наиболее вероятный исход коалиционных переговоров, если выборы подтвердят данные текущих опросов общественного мнения.
Всё это служит прекрасной иллюстрацией к тем сдвигам, что произошли в экономической дискуссии в Германии. «Все знают, что нам придётся преобразовывать Германию… проводить цифровизацию и декарбонизацию. А всё это требует инвестиций», – говорит Отто Фрике, бюджетный эксперт СвДП.
Разногласия между партиями в области бюджетного планирования, монетарной политики и европейских расходов стали, похоже, не столь жёсткими, как раньше. Общественное мнение стало более терпимо к взглядам, ранее считавшимся диковинными.
Как обычно, театральность предвыборной кампании не означает, что после выборов не будут в конечном счёте найдены компромиссы.
The Economist, 18 сентября 2021 года.
