Человек, который, возможно, является отцом 200 детей

Двадцать пять лет назад Эстер-Луиза Хей, которой тогда было 35 лет, приняла два решения, определившие всю её дальнейшую судьбу.
Во-первых, она сделала то, что давно планировала: родила долгожданного ребёнка. Второе же решение привело к немыслимому повороту в её судьбе, который доставил её семье массу душевных страданий, не закончившихся и по сей день.
Оба решения были смелыми по меркам того времени и свидетельствовали о рассудительности и упорстве Хей.
Во-первых, она была не замужем и недавно порвала с человеком, с которым прожила 12 лет, но тем не менее решила стать матерью с помощью донорской спермы посредством экстракорпорального оплодотворения.
Во-вторых, она решила дать возможность своим детям разыскать своего отца, что было не менее необычно для того времени.
«Задним умом понимаешь, что детям доноров многое лучше не знать, – говорит она. – Но я считала, что у них есть на это право. Откуда мы? Кто наши родители? Такие вещи важны в жизни каждого человека, и я хотела, чтобы мои дети тоже могли это знать».
Она узнала о клинике близ Амстердама, чей главный врач слыл передовым человеком, отправилась туда на консультацию и была впечатлена.
«Доктор оказался очень хорошим, – говорит она. – Он использовал прогрессивные методы. Он рассказал мне, каково это растить детей самостоятельно. Он показался мне очень серьёзным профессионалом».
Он также поддержал моё намерение позволить моим будущим детям узнать имя их отца.
«Он заверил меня, что это возможно. Это был важный доктор в белом халате. Я доверилась ему. У меня даже мысли не возникло, что этого не стоило делать».
Доктор Ян Карбат сказал Хей, что подберёт ей донора с подходящими для неё физическими характеристиками.
«Он попросил меня принести фотографии моих родных, чтобы сделать лучший выбор. Он сказал мне, что донором будет мужчина, готовый к тому, что его дети когда-нибудь захотят с ним встретиться».
Хей и её дети живут на самом юге Голландии. Она гордо мне говорит, что живёт в единственной в стране горной деревушке. «Такого пейзажа вы не увидите больше нигде в Голландии», – говорит она, когда мы едем по холмам к ней домой.
За 12 лет своей жизни с партнёром она была беременна дважды. Оба младенца родились мёртвыми. После того как она получила разрешение на экстракорпоральное оплодотворение от Карбата, были предприняты 9 неудачных попыток зачатия. Только десятая дала положительный результат.
В 1994 г. у неё родилась дочь Лотта. Ей сейчас 23 года. Два года спустя, в
1995 г., Хей родила второго ребёнка – Йонатана. Корбат заверил её, что сперма взята от того же донора.
Быть матерью-одиночкой с двумя детьми нелегко. Но она сама этого хотела и не жаловалась. Она работала физиотерапевтом. Дети служили ей поддержкой. Они сначала жили на острове в Северной Голландии, потом – на острове в Норвегии.
Она старалась быть совершенно откровенной с детьми в вопросе об их происхождении. «Я говорила им: мужчина дал семя, чтобы вы родились. В один прекрасный день вы сможете узнать, кто он, если захотите».
Вокруг было полно детей, что воспитывались в неполных семьях. Однако люди всё равно задавали трудные вопросы, особенно Йонатану. «Они спрашивали: где твой отец? И тогда я выдумал историю, что он – Петер из Роттердама, капитан судна. Это объясняло, почему его никогда нет дома».
Одна из причин их возвращения в Голландию – это успехи Йонатана в учёбе. Он учился столь блестяще, что учителя в маленькой школе в Норвегии быстро поняли, что уже дали ему всё, что могли. Вернувшись в Голландию, он расцвёл. Впрочем, как и Лотта.
Когда Лотте исполнилось 16 лет, то оказалось, что она не горит желанием познакомиться со своим отцом. А вот когда 2 года спустя 16 лет исполнилось Йонатану, он решил иначе.
«Для мальчика, выросшего без отца, это очень важно. Я хотел знать, кто он. Я хотел его спросить о многом. Я хотел выяснить, не связаны ли с ним некоторые особенности моего характера, которые отличают меня от матери и сестры. Например, я более вальяжен».
В 2011 г. Йонатан и его мама обратились в организацию, где хранилась вся необходимая информация из клиники Карбата.
Ответ был тревожным: дела оказались в беспорядке, надлежащих записей не велось, так что было трудно определить, кто являлся донором.
Простой запрос обернулся долгой волокитой. Но семья не переставала требовать информацию.
Тем временем в обществе появились и стали крепнуть нехорошие подозрения в отношении клиники Карбата.
«Было много слухов», – говорит Йонатан. – Говорили, что донорами были сами врачи и студенты-медики. Но самым большим огорчением стали слухи о том, что Ян Карбат сам оплодотворял своей спермой собственных пациентов.
«Мы были потрясены и сначала этому не поверили. Ведь Карбат – врач. Ему категорически запрещено использовать собственную сперму для оплодотворения женщин. Это означало бы чудовищные вещи.
Но я тогда ещё подумал: этот человек может быть моим отцом. Я разыскал его фотографии и стал вглядываться в них в поисках сходства».
Йонатан потерял душевное спокойствие. Он писал письма Карбату, спрашивая о своём отце. Они возвращались нераспечатанными.
«Я думал, как мало его это заботит. Он казался таким холодным, таким высокомерным. И это мой отец? Со всем этим было трудно примириться».
После показа по голландскому телевидению репортажа об этой клинике в обществе зародилось пугающее подозрение, что один и тот же человек мог стать через донорство спермы отцом примерно 200 детей.
«Йонатан сказал, когда смотрел телевизор: возможно, они все наши братья и сёстры, – вспоминает Хей. – Многие из них были столь же умными, как он. Мы смотрели на них, думая: они действительно похожи на Йонатана и Лотту?»
Семья оказалась в сложном положении, попав в центр общественного скандала. Оба ребёнка сдали образцы ДНК, чтобы сравнить их с образцами других детей, зачатых в этой клинике, и понять, не являются ли они родственниками.
Многие нашли своих родственников, но вот у Йонатана и Лотты братьев и сестёр не обнаружилось.
«Это меня разочаровало, – говорит Йонатан. – Я так надеялся найти хоть кого-нибудь. Но я всё ещё хотел узнать, кто же мой отец. Некоторые говорили: если твой отец – Карбат, то этого лучше не знать. В конце концов, он оказался недобросовестным человеком.
Но я сказал себе: нет, я хочу знать. Как бы плох он ни был, в нём должно быть что-то хорошее. Это как потерянная часть самого себя. Я знал, что должен узнать правду».
Группа семей, чьи дети родились после экстракорпорального оплодотворения в клинике Карбата, начали судебный процесс, требуя разрешить им сравнить образцы собственной ДНК с ДНК Карбата.
Карбат возражал, но в апреле этого года он умер в возрасте 89 лет. Полиция изъяла личные вещи в его доме, включая его зубную щётку.
В ближайшее время будет решён вопрос, можно ли отдать изъятые образцы ДНК Карбата семьям.
Тем временем генетическая экспертиза подтвердила, что Йонатан и Лотта являются братом и сестрой не только по матери. Их отец, возможно, выходец из Центральной Европы.
Положение всё время меняется, говорит Йонатан: один из тех детей, кого Карбат признал своим отпрыском, сдал образцы ДНК. Результаты анализа показали, что дети Хей вряд ли зачаты от Карбата. Хотя пока ни о чём нельзя говорить определённо.
«Мы находимся в подвешенном состоянии. Возможно, мне завтра позвонят и скажут, кто мой отец, а возможно, для этого потребуется ждать 20 лет, – говорит он. – Это всё равно, что знать, что ты выиграл в лотерею, но знать не наверняка».
Совершенно верно, считает Лаура Босх из лейденской «Защиты детей» – организации, которая представляет интересы Хеев и других семей.
Технологический прогресс, говорит она, сделал этические вопросы, связанные с определением отцовства или материнства, избыточными.
«Существование огромной базы образцов ДНК означает, что теперь становится всё легче и легче установить донора. Теперь не так-то уж просто гарантировать ему анонимность. Я убеждена, что первичным является право ребёнка на информацию, а не право донора на анонимность. Правда, положение всё время меняется».
Министр здравоохранения Голландии Эдит Схипперс попросила мужчин, что жертвовали свою сперму до 2005 г., когда было отменено право на анонимность, сделать «ещё одно доброе дело» и облегчить своим детям их опознание.
Переживания наложили свой отпечаток на 60-летнюю Хей. Она выглядит усталой, плачет при разговоре, но, когда речь заходит о Карбате, предпочитает не рубить с плеча.
«Он сделал меня матерью, – просто говорит она. – Он дал мне этих чудесных детей, хотя был высокомерен и самовлюблён. Похоже, он считал себя лучшим донором, чем другие, и поэтому отдавал для оплодотворения свою сперму».
Тем не менее для Йонатана эта сага может обрести неожиданный исход. «Я сам решил стать донором спермы», – говорит он.
Как он объясняет, во всём этом заложен большой смысл.
«Я знаю, что ребёнок, родивший в результате этого, сможет найти меня в будущем. Я думаю, что смогу помочь ему, что лучше пойму его, чем другие доноры, поскольку сам через это прошёл. Я буду сопричастен ему».
К Карбату он относится со смешанным чувством.
«Он был умным. Но позволять кому-либо работать без тормозов опасно. Он был очень сильным, но у него было огромное самомнение. Он не был честен с моей мамой и другими пациентами. Он не говорил им всей правды.
Думаю, у него были добрые намерения, но его методы были неправильными. Кое-что ему вообще не следовало делать».
The Guardian, 15 июля 2017 года.