Мифы о распаде СССР

A A A

Приближается очередная годовщина распада СССР. Вместе с тем нарастают и признаки очередного кризиса, который способен вызвать серьезное брожение в русском обществе и, по некоторым оценкам, привести к дезинтеграции России. В этой связи «Улица Московская» попросила исследователя Михаила Зелёва дать свое видение того, почему распался Советский Союз.

vodka
Тема распада СССР является сейчас одной из наиболее мифологизированных в общественном сознании. Очень большая часть русского общества гонит от себя мысль о закономерности этого события и отчаянно пытается убедить саму себя в том, что оно было лишь досадной случайностью или результатом зловредной деятельности неких «тёмных сил».
В 2006 г. бывший русский праволиберальный премьер-министр Егор Гайдар писал об этом так: «В российском общественном мнении сегодня доминирует следующая картина мира: 1) двадцать лет назад существовала стабильная, развивающаяся, мощная страна – Советский Союз; 2) странные люди (возможно агенты иностранных разведок) затеяли в нём политические и экономические реформы; 3) результаты этих реформ оказались катастрофическими; 4) в 1999-2000 гг. к власти пришли те, кто озабочен государственными интересами страны; 5) после этого жизнь начала налаживаться».
С тех пор этот миф лишь укрепился в общественном сознании, оброс новыми «подробностями» и «доказательствами». Это значит, что необходимо снова и снова знакомить общество с результатами научных исследований в этой области.


Распад СССР – частный случай распада колониальных империй
При всей внешней непохожести СССР на традиционные колониальные империи причины его распада принципиально ничем не отличаются от причин распада, например, Французской или Британской империй.
Рост национального самосознания народов колоний привёл к тому, что удержание их под властью метрополии требовало всё больших и больших человеческих и материальных ресурсов, что сделало его в конце концов нерентабельным.
Как отмечал выдающийся американский социолог Дэниел Белл, «империалистическая политика не давала должной хозяйственной отдачи и стоила проводившим её государствам гораздо больших денег, нежели обеспечивали поступления от колоний».
В случае с Францией и Англией это стало очевидным ещё в 1920-е годы. Но потребовалось ещё 40 лет, чтобы Париж и Лондон окончательно отказались от своих империй. При этом их крушение сопровождалось (особенно в случае с Францией) кровопролитными войнами.
Для России положение, когда метрополия содержит свои колонии, было гораздо более привычным. Русские издавна практиковали обескровливание и разорение своей собственной страны ради содержания колоний, что оправдывалось, как правило, ложно понятыми стратегическими интересами.
Выдающийся русский историк Борис Миронов так описывает последствия такой политики применительно к эпохе царской России: «Финский, польский, балтийский и украинский регионы, выгодно используя огромный российский рынок, иностранный капитал, близость к Западу и экономические льготы, предоставляемые центральным правительством, опережали в экономическом развитии обширную область русского заселения.
По уровню грамотности русских опережали прибалтийские народы, поляки, евреи, финны, а также волжские и крымские татары, которые активно использовали письменность как средство сохранения своей национальной идентичности.
Нерусские были шире, чем русские, представлены среди людей квалифицированных профессий. Жизненный уровень русских был одним из самых низких в империи.
Наконец, в стране начиная с 1830 г. нерусские народы постоянно создавали политическую напряжённость, поддерживали революционное движение, с которым национальные движения по большей части совпадали.
Постоянная необходимость обеспечения безопасности, поддержания власти и общественного порядка тяжёлым бременем ложилась на страну, прежде всего на русских, ограничивала возможности социального, экономического и политического развития центра страны и тем самым способствовала сохранению отсталости России».
В Советском Союзе положение принципиально не изменилось. Почти всё бремя содержания империи и поддержания лояльности населения колоний и сателлитов ложилось на Россию.
Польский экономист Люцян Орловский, занимающийся проблемами скрытого субсидирования в межреспубликанской торговле (за счёт установления заниженных, по сравнению с мировыми, цен на нефть и газ и завышенных цен на несырьевые товары), пришёл к выводу, что в СССР донорами были только 2 республики (Туркмения, отдавшая таким образом другим республикам в 1990 г. 10,8% своего ВВП, и Россия (3,7%)).
Реципиентами были Молдавия (доля скрытых субсидий в ВВП – 24,1%), Литва (17,1%), Грузия (16%), Эстония (12,1%), Латвия (10,4%), Азербайджан (10,1%), Армения (9,2%) Белоруссия (8,9%), Таджикистан (6,1%), Украина (3,6%), Киргизия (2,7%), Узбекистан (1,3%) и Казахстан (0,5%).
Разумеется, это был не единственный способ перекачивания ресурсов. Были и прямые бюджетные субсидии. Американский экономист Эндрю Остин оценивает объём субсидий со стороны РСФСР другим союзным республикам в 1980-е годы в 10% её ВВП.
Непосредственной причиной распада СССР на рубеже 1980-1990-х годов стало исчезновение главного условия его существования – способности России за счёт перекачивания собственных экономических ресурсов обеспечивать высокий уровень жизни в колониях и тем самым поддерживать лояльность их населения и руководства.
Что же произошло с советской экономикой в 1980-е годы?


Экономические причины распада СССР
Выявившаяся на рубеже 1980-1990-х годов неспособность России поддерживать высокий уровень жизни в своих колониях уходит корнями в ту неэффективную модель модернизации, которой были привержены русские коммунисты.
И после Второй мировой войны они продолжали проводить политику плановой импортозамещающей индустриализации, хотя уже в 1947 г., после подписания Генерального соглашения о тарифах и торговле (ГАТТ), у развивающихся стран появилась возможность  применить иную, гораздо более эффективную модель развития – рыночную экспортоориентированную индустриализацию, чем не замедлили воспользоваться Италия и Япония, вскоре добившиеся впечатляющих успехов.
Советская же плановая импортозамещающая индустриализация с её изоляцией от конкуренции со стороны иностранных производителей, чудовищным монополизмом, презрением к потребителю, централизацией и мягкими бюджетными ограничениями не только отторгала инновации, но и мешала повышать эффективность производства уже освоенных изделий, закрепляя техническую отсталость и консерватизм.
Отторжение советской экономикой инноваций блестяще иллюстрирует история внедрения технологии непрерывной разливки стали. В 1970 г. в Японии по этой передовой технологии производилось 6% стали, а в СССР – 4%; в 1980 г. в Японии – 59%, а в СССР – 11%; в 1987 г. в Японии – 93%, а в СССР – жалкие 16%.
Крайняя неэффективность советской экономической модели стала очевидна всем уже в 1970-е годы, когда она оказалась не в состоянии оседлать начавшуюся революцию в микроэлектронике, что катастрофически сказалось на конкурентоспособности её промышленных товаров.
Развивающиеся страны, шедшие за СССР по пути импортозамещающей индустриализации, постепенно начинали осознавать, что оказались в тупике.
Одна за другой они стали разворачиваться и переходить с советского пути на путь Италии и Японии, с пути импортозамещающей на путь экспортоориентированной рыночной индустриализации: Испания (1959), Южная Корея (1961), Малайзия (1971), Китай (1978), Турция (1983), Таиланд (1985), Мексика (1986), Польша (1989) и т. д.
Что помешало сделать такой же разворот Советскому Союзу? Начавшаяся в 1973 году 13-летняя эпоха высоких цен на нефть.
Обрушившийся на нашу страну золотой дождь нефтедолларов сделал ненужными индустриализацию, модернизацию, реформы, заботу о повышении эффективности.
Советский Союз стал стремительно превращаться в сырьевой придаток развитых стран Европы. Если в 1970 г. доля минеральных энергоносителей и электроэнергии в советском экспорте составляла 15%, а продукции машиностроения – 21%, то в 1984 г. – уже, соответственно, 54% и 12%.
СССР на вырученные нефтедоллары активно наращивал импорт продовольствия, медикаментов, комбикормов, потребительских товаров, закрывая тем самым провалы собственных сельского хозяйства и обрабатывающей промышленности и способствуя повышению уровня жизни своего населения.
Возникла прочная зависимость уровня жизни в СССР от объёмов импорта. В середине 1980-х годов каждое третье хлебобулочное изделие в СССР выпекалось из импортной муки. Практически всё советское животноводство работало на импортных комбикормах. Импорт лекарств обеспечивал 55-60% их потребления внутри страны.
Сладкая жизнь закончилась с обвалом цен на нефть в 1986 г. Советский Союз, 13 лет (1973-1986) практически полностью игнорировавший вопросы модернизации производства, оказался у разбитого корыта. Заместить стремительное сокращение выручки от экспорта сырья и энергоносителей было нечем.
Советская обрабатывающая промышленность, проспавшая революцию в микроэлектронике, не могла предложить зарубежному потребителю ничего, что могло бы заставить его открыть свой кошелёк.
Это признавал ещё легендарный Юрий Андропов, выступая 30 июня 1983 г. на заседании Политбюро: «Западные страны стремятся взять и берут у нас сырьё. Остальная продукция неконкурентоспособна».
Его выводы подтвердил анализ, проведённый машиностроительными министерствами в 1988 г.: только 12% продукции советского машиностроения были конкурентоспособны на мировом рынке.
Поддерживать ставший привычным за последнее десятилетие относительно высокий уровень жизни в метрополии и колониях, закупая в прежних объёмах за рубежом хлеб, комбикорма, медикаменты и потребительские товары, стало не на что. Лояльность населения и руководства колоний к Москве в этой ситуации начала быстро падать.
Оказавшееся у разбитого корыта русское коммунистическое руководство во главе
с Михаилом Горбачёвым смогло лишь оттянуть крах системы, прибегнув к массированному наращиванию внешнего долга. Если в 1985 г. внешний долг СССР составлял 28 млрд долл., то в 1991 г. – уже 64 млрд.
Но долго поддерживать прежний уровень жизни за счёт иностранных кредитов было нельзя. С каждым новым кварталом всё большая и большая доля выручки от экспорта нефти и газа уходила на обслуживание внешнего долга. В определённый момент расходы на обслуживание внешнего долга превысили размер экспортной выручки.
Беседуя в конце августа 1991 г. с английским послом Родриком Брейтуэйтом, М. Горбачёв фактически признался в банкротстве СССР: за оставшиеся 4 месяца 1991 г. стране предстояло выплатить по внешнему долгу 17 млрд долл., тогда как выручка от экспорта нефти и газа за этот период ожидалась в размере всего 7,5 млрд долл.
Валютные резервы находились на нуле. Иностранные кредиторы были готовы дать новый кредит всего на 2 млрд долл.
Содержать колонии стало не на что.
26 декабря 1991 года СССР официально почил в бозе.


Во всём виноват Горбачёв?
Один из популярнейших мифов гласит, что всего этого можно было избежать, если бы правительство М. Горбачёва проводило более грамотную экономическую политику.
Экономическая политика последнего призыва коммунистического руководства была действительно на редкость бездарна. Как ни странно, М. Горбачёв и Н. Рыжков, казалось бы, всю свою карьеру готовившиеся к руководству страной, в действительности плохо разбирались в функционировании её экономики. Первые 3,5 года у власти уходят у М. Горбачёва на то, чтобы понять, как работает народное хозяйство, а последние 1,5 года правления он вообще забрасывает реформы и сосредоточивается, пытаясь сохранить остатки своей популярности, на борьбе за сохранение СССР.
Правительство Горбачёва – Рыжкова допустило 3 главные ошибки.
Во-первых, это закон о государственном предприятии от 30 июня 1987 г., вступивший в силу с 1 января 1988 года.
Он резко увеличил степень самостоятельности предприятий и усилил влияние трудовых коллективов на политику директоров. Если раньше вся прибыль предприятия перечислялась в государственный бюджет, а уже оттуда осуществлялись инвестиции, то теперь вся прибыль стала оставаться в руках предприятия.
Государство лишилось важной части своих доходов, что заставило правительство обратиться к денежной эмиссии для финансирования своих расходов. Это уже создало условия для нарушения равновесия между товарной и денежной массой.
Под давлением трудовых коллективов руководство предприятий стало резко увеличивать долю прибыли, направляемую на материальное стимулирование (с 1988 по 1989 год она выросла в среднем по стране с 16 до 49%). Стремительный рост номинальных зарплат не сопровождался соответствующим ростом товарной массы, поскольку предприятия резко сокращали инвестиции в расширение производства.
В условиях регулируемых государством цен стремительный рост дисбаланса между денежной и товарной массой выливался в свирепую нехватку товаров, что вызывало закономерный рост недовольства населения.
Во-вторых, это закон о кооперации от 26 мая 1988 г.
Он ещё больше облегчил увеличение зарплат работникам. Руководство государственных предприятий создавало при них кооперативы и вело через них хозяйственную деятельность, зачисляя в их штат работников этих же предприятий. Поскольку на кооперативы контроль государства за фондом заработной платы вообще не распространялся, то принятие нового закона привело к ещё большему увеличению дисбаланса между товарной и денежной массой.
В-третьих, это закон о разграничении полномочий между Союзом и субъектами федерации от 26 апреля 1990 г.
Он резко расширил экономические права республик, которые немедленно приняли решения о значительном увеличении социальных расходов, что привело к новому увеличению денежного навеса в экономике, новому витку скрытой инфляции, росту дефицита товаров.
Стремясь хоть как-то защитить собственные потребительские рынки, республики стали активно препятствовать вывозу товаров, что способствовало разрыву межреспубликанских хозяйственных связей.
Некомпетентная политика М. Горбачёва и в самом деле ускорила падение СССР, способствуя росту товарного дефицита, разрыву хозяйственных связей и быстрому увеличению социально-политической напряжённости.
Но предположим, что ни одной из этих реформ не было бы, а экономическая политика М. Горбачёва ничем не отличалась бы от политики его предшественников.
Помогло бы это сохранить привычный уровень жизни населения колоний и предотвратить распад СССР? Конечно, нет.
Резкое падение экспортных доходов и сокращение импортных закупок произошли бы и в этом случае, а советская промышленность оставалась бы столь же неконкурентоспособной, как и раньше.
Разве что уровень жизни в стране падал бы не так быстро. Возможно, это продлило бы жизнь Советскому Союзу. Но ненадолго.


17 лет под твёрдой рукой?
Ещё один популярный миф сводится к идее, что даже при действительно катастрофической ситуации в экономике распада СССР можно было бы избежать, если продолжать править «по-андроповски», твёрдой рукой, не допуская политической либерализации, на которую пошёл М. Горбачёв.
Тогда, полагают сторонники этого мифа, даже при низких ценах на нефть, неэффективности советской экономики и резком падении уровня жизни можно было бы дотянуть до 2003 г., когда началась новая 11-летняя эпоха дорогой нефти (2003-2014). А уж тогда новый золотой дождь нефтедолларов вдохнул бы в несчастный Советский Союз новую жизнь.
Совсем фантастическим такой сценарий не назовёшь, но вероятность того, что СССР в таких условиях дотянул бы до 2003 г., очень мала. Как минимум по двум причинам.
Во-первых, удерживать население СССР в повиновении пришлось бы в условиях катастрофического падения уровня жизни. Те методы контроля над поведением граждан, что продемонстрировали свою эффективность на фоне относительного благополучия 2-й половины 1970-х – 1-й половины 1980-х годов, не обязательно сработали бы в условиях крайнего обострения народной нужды. Не забудем, что гипотетический режим «твёрдой руки» не мог бы рассчитывать на ту благосклонность со стороны развитых стран при получении кредитов, которой пользовалось правительство М. Горбачёва.
Не будем забывать и о том, что коммунистическое руководство само способствовало насыщению общества потенциальными руководителями оппозиции, запрещая эмигрировать огромному числу умных, образованных, критически мыслящих, не находящих себе должного применения на родине людей.
В 1-й половине 1980-х годов эмиграционная политика советских властей даже ещё больше ужесточилась по сравнению с 1970-ми. Не возникла бы при продолжении такой политики хотя бы в некоторых частях СССР смычка интеллектуалов с рабочим классом, как в Польше?
Наконец, не будем забывать, что сам процесс профилактики и подавления социального недовольства в условиях длительного падения уровня жизни и отсутствия социальных перспектив требует больших затрат человеческих, материальных и психологических ресурсов. Есть большие сомнения, что их хватило бы на 17 лет.
Вторая причина сомнений связана с возможной позицией номенклатуры.


Что сказала бы номенклатура?
В огромной степени успех политики «твёрдой руки» зависел бы от позиции правящего класса номенклатуры.
Она уже давным-давно перестала быть «классом в себе», доказав ещё в 1964 г., что способна свергнуть неугодного ей диктатора.
Советская номенклатура середины 1980-х годов была идеологически неоднородной. В её составе были и сталинцы, и сторонники «социализма с человеческим лицом», вроде М. Горбачёва.
Но всё больший вес набирала третья группа безразличных к идеологии прагматиков, трезво видевших бесперспективность советской системы и выступавших за переход к рынку.
Особенно много их было среди хозяйственной номенклатуры. Люди, вроде Аркадия Вольского и Виктора Черномырдина, давно относились к официальной идеологии, как к шелухе, и вполне созрели для приватизации средств производства и превращения в полноценную буржуазию.
Каждый новый год движения брежневско-андроповским курсом в условиях низких цен на нефть привлекал бы в ряды прагматиков всё новые и новые слои номенклатуры. Уж слишком очевидной бы становилась на фоне падения уровня жизни,  растущего отставания от развитых стран, модернизирующегося Китая, безумной «холодной войны» и авантюры в Афганистане ошибочность этого курса.
Рано или поздно номенклатура положила бы конец режиму «твёрдой руки». Так что с ним Советский Союз вряд ли бы дожил не то что до 2003, но даже до 1995 года.


Почему сбежала Украина?
Традиционно большое недоумение вызывает внезапное и стремительное бегство из СССР Украины сразу после провала попытки переворота в августе 1991 г.
Недоумение связано с тем, что позднесоветская Украина была более консервативной республикой, чем Россия. И Коммунистическая партия Украины, и украинский КГБ времён В. Щербицкого (1972-1989) славились особой махровостью и свирепостью.
На референдуме 17 марта 1991 г. за сохранение Союза проголосовали 59% взрослого населения Украины и только 55% взрослого населения России. В Верховной раде Украины коммунисты обладали прочным большинством.
Однако это самое коммунистическое большинство 346 голосами (из 450) уже 24 августа 1991 г. приняло Акт провозглашения независимости Украины. Руководство республики всю осень решительно отказывалось подписывать разные варианты союзного договора; 1 декабря на референдуме за независимость проголосовало 77% взрослого населения тогдашней Украины.
Е. Гайдар объяснял такую скорость тем, что коммунистическое руководство Украины во главе с Леонидом Кравчуком фактически поддержало попытку переворота в августе 1991 г. После её провала единственным средством политического выживания руководства коммунистов был стремительный переход в лагерь сторонников независимости.
Это верно, но не это было главным мотивом.
Консервативные украинские коммунисты после провала переворота были страшно напуганы перспективой пребывания в Союзе, руководимом Б. Ельциным. Так что их переход под знамёна независимости был паническим бегством консервативной коммунистической Украины от «ужасов» демократической, ельцинской России.
В истории такое бывает: самые прогрессивные исторические закономерности порою делают своим орудием махровых консерваторов и даже реакционеров.
Чтобы разобраться в мотивах голосования рядовых украинцев на референдуме 1 декабря, следует обратить внимание не на итоги самого референдума, а на результаты проходивших одновременно президентских выборов.
Результаты референдума мало отличались от региона к региону (закономерным исключением был только Крым). Можно отметить небольшое снижение сторонников независимости при движении с запада на восток, но всё равно везде наблюдалось их подавляющее превосходство.
Итоги президентских выборов дают больше информации о мотивах избирателей.
Вождь Народного движения, национал-демократ Вячеслав Чорновил победил лишь в трёх областях Галиции. Только в Галиции тогда относились к независимости как к инструменту модернизации Украины. Настроения галичан напоминали настроения поляков, чехов, словаков, венгров.
Во всей остальной Украине победил вчерашний коммунист Л. Кравчук.
Здесь избирателями двигал страх перед тем беспорядком, в который погружался весь остальной Союз с его войнами в Средней Азии и на Кавказе, разрывом хозяйственных связей и падением уровня жизни.
Независимость была способом отгородиться от этого ужаса. Тем более что в тогдашнем украинском обществе прочно укрепилось ошибочное представление, что Украина с её хорошим сельским хозяйством и неплохой промышленностью кормит весь Союз и сама может прекрасно прожить, если избавится от нахлебников.
Глубокое разочарование в независимости в Восточной, Юго-Восточной, Южной и части Центральной Украины наступит позднее, на фоне жесточайших кризиса и падения уровня жизни, и выльется в массовое голосование за Леонида Кучму в 1994 г.


Версия Илларионова, или во всём виноват Гайдар
В последние годы, благодаря известному русскому экономисту Андрею Илларионову, развернулась новая дискуссия о причинах распада СССР.
А. Илларионов утверждает, что никаких экономических предпосылок к этому не существовало, а исчезновение  Союза с карты мира стало результатом целенаправленных зловредных действий тогдашнего консервативно-праволиберального правительства РСФСР во главе с Б. Ельциным и Е. Гайдаром.
В доказательство он приводит знаменитые слова Б. Ельцина в телефонном разговоре с американским консервативным президентом Джорджем Бушем-старшим 30 ноября 1991 г. (за день  до референдума на Украине): «…если референдум покажет, что большинство народа Украины – за независимость, то это значит, что украинцы не подпишут договор, который сейчас готовят для Союза Суверенных Государств. Это приведёт к драматическому изменению баланса в Союзе между славянскими и мусульманскими нациями.
Мы не можем допустить ситуации, в которой два славянских государства – Россия и Белоруссия – имеют два голоса против пяти голосов у мусульманских наций. Более того, после России Украина — самое большое государство, и у нас хорошие отношения. Мы не хотим терять эти хорошие отношения; мы хотим их развивать. Я сказал Горбачёву, что не могу вообразить Союз без Украины».
На этом основании А. Илларионов делает вывод, что Союз в составе 7 членов (Россия, Белоруссия, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Киргизия, Туркмения) можно было сохранить, но Б. Ельцин и Е. Гайдар испугались засилья в нём консервативных среднеазиатских республик и сознательно похоронили его.
А. Илларионов прав лишь формально, упуская из поля зрения фундаментальную причину невозможности дальнейшего существования Союза – неспособность России в прежнем объёме субсидировать колонии, покупая их лояльность.
Вопреки распространённому мнению, руководство РСФСР во главе с Б. Ельциным вплоть до начала ноября 1991 года выступало против роспуска Союза. План Б. Ельцина заключался в минимизации полномочий союзной надстройки и передаче оставшихся функций по управлению Союзом коллективу руководителей республик, где в силу огромного удельного веса России реальная власть принадлежала бы ему.
После провала попытки переворота некоторое время казалось, что события развиваются именно по этому сценарию. Почти все союзные министерства перестали функционировать, М. Горбачёв был отстранён от реального управления страной, РСФСР взяла на себя 4 ноября 1991 г. финансирование всех союзных ведомств, а также армии.
Но в последующие 10 дней в позиции руководства России произошёл перелом. Оно осознало, что Украину уже не вернуть, что в новом Союзе республики вносить свои налоги не будут, что России вновь придётся их субсидировать.
Как отмечает известный русский экономист Михаил Бернштам, «когда встал вопрос о либерализации внешней торговли и конвертируемости рубля, они испугались, что республики начнут сбрасывать все свои рубли, и у России не останется золотовалютных резервов, она окажется таким же банкротом, как Советский Союз».
Да и проведение рыночных реформ в России было бы сильно затруднено, останься она в одном государстве с консервативными и отсталыми среднеазиатскими республиками.
Так что, конечно, Союз из 7 республик можно было сохранить. Но это означало бы лишь продление на несколько лет мучительной агонии империи. Б. Ельцин, Е. Гайдар и 188 (из 252) депутатов Верховного Совета России, проголосовавшие за ратификацию Беловежских соглашений,  разумно предпочли пропустить этот этап.


Во всём виноват Ленин?
В последние годы в русских империалистических кругах принято с горечью и тоской упрекать покойного Владимира Ленина в том, что он воссоздал империю как союз формально равноправных национальных республик, имеющих право на самоопределение, тем самым сильно облегчив её распад в конце XX  века.
Действительно, СССР представлял собою инкубатор национальных государств. Каждая республика была почти готовым государством со своими национальными правительством, парламентом, судами, телевидением, газетами, театрами, консерваториями, издательствами, университетами, а её право на самоопределение было закреплено в Конституции Союза.
Но невдомёк нашим империалистам, что без этого новаторского подхода В. Ленина нечему было бы и распадаться, поскольку иным способом воссоздать империю после её первого распада в 1917 г. было нельзя.
Как мудро заметил в 1969 году известный русский публицист Андрей Амальрик, «как принятие христианства отсрочило гибель Римской империи, но не спасло её от неизбежного конца, так и марксистская доктрина задержала распад Российской империи – третьего Рима – но не в силах отвратить его».
Коммунистам удалось восстановить империю потому, что они несли на своих знамёнах крайне привлекательные для народов колоний лозунги социального переустройства, справедливости, аграрной реформы, национального равноправия и права наций самостоятельно распоряжаться своей судьбой.
В последующей истории СССР были и кампании русификации, и борьба с «буржуазным» национализмом, и дискриминация по этническому признаку, и свирепое подавление национально-освободительных восстаний, и жестокие этнические чистки, и новые земельные захваты, а реальное право распоряжаться своей судьбой республики получили лишь в 1990 году.
Но были в советской истории и развитие национальных культур, и выдвижение национальных кадров, и развитие образования на национальных языках. Всё это сыграло огромную роль в привлечении народов колоний на сторону красных, что позволило им победить в Гражданской войне и построить новую империю в 1920-е годы.
Белое движение с его лозунгом «единой и неделимой России», губерниями и русским великодержавным чванством не имело ни малейших шансов восстановить империю.


Последствия распада СССР
Распад СССР – глубоко прогрессивное событие с точки зрения национальных интересов России, то есть с точки зрения создания условий для модернизации страны, ликвидации её отставания от развитых стран, превращения самой России в развитую страну.
Лучше всех о нём сказал известный русский журналист и леволиберальный политик Игорь Яковенко: «С точки зрения целей самосохранения и воспроизводства русского народа распад СССР явился самой крупной удачей за последние полвека».
Главное положительное последствие распада СССР – это снятие с России тяжелейшего бремени содержания империи, обошедшегося нам в бесчисленное число потерянных и потраченных впустую жизней наших соотечественников и триллионы долларов материальных затрат. Объективно это облегчало нашу модернизацию.
Увы, мы не ценим это достижение и продолжаем растрачивать свои силы и средства во всё новых военно-колониальных авантюрах и субсидировании сателлитов, а модернизацией мы так и не занялись.
Часто говорят о том, что падение СССР привело к распаду хозяйственных связей. Это верно. Но тут всё не так плохо.
Не стоит жалеть о разорванных связях со странами Средней Азии и Кавказа. Это отсталые и безнадёжные государства, которые никогда не будут играть никакой заметной роли в мировой обрабатывающей промышленности. Интеграция с ними ничего положительного нам не даёт.
Для нас, конечно, жизненно важна экономическая интеграция с Украиной и Белоруссией, равно как и со всеми остальными странами Европы.
Модернизация России невозможна без её встраивания в качестве новой индустриальной страны в тот единый народнохозяйственный комплекс, каким является современная Европа.
Поэтому России необходимо стремиться к участию в европейской интеграции, а не к созданию в Европе какой-то параллельной интеграционной группировки. Для этого необязательно вступать в ЕС. Турция решила эту проблему через создание с ЕС таможенного союза, а Украина и Марокко – через подписание соглашений о свободной торговле.
28 января 2014 г. на встрече с руководством ЕС в Брюсселе русский консервативный президент Владимир Путин, следуя примеру Украины, выступил с глубоко прогрессивной инициативой создания зоны свободной торговли между ЕС и ЕАЭС. (Надеюсь, русские консерваторы смогут воплотить в жизнь этот свой жизненно важный для России почин.)
Послесоветская деградация России вызвана не распадом империи, а сохранением у нашей страны возможности паразитировать на сырьевом экспорте. Россия унаследовала худшие черты экономики позднего СССР, продолжив превращаться в сырьевой придаток ЕС и Китая. С 1995 по 2016 годы доля минеральных энергоносителей в русском экспорте выросла с 42% до 58%, а доля продукции машиностроения упала с 10% до 8%.
Именно мощная экспортно-сырьевая деградация экономики привела к деиндустриализации, упадку образования, науки и культуры, эмиграции наиболее образованной части общества, торжеству мракобесия и реакции, примитивизировала нашу социальную структуру, уничтожив возможность прихода к власти цепочки правительств модернизации.
Думаю, что точку невозврата мы прошли в 2003 г. До этого ещё по инерции сохранялись остатки индустриального наследия в виде человеческого капитала и институтов, на которые при желании могла бы опереться модернизация. (Правда, ни одно консервативное правительство после революции 1991-1993 годов не пожелало её начать.)
Но новый взлёт цен на нефть увёл нас на новый виток деградации, уничтожив послед-ние надежды на модернизацию России.
Из всех осколков СССР шансы на успешную модернизацию имеют только Белоруссия и Украина. Воля к модернизации в 9-миллионной Белоруссии пока полностью подавлена дотациями со стороны России. Украина же в 2014 г. всё-таки встала на долгий и мучительный путь модернизации.
Михаил Зелёв,
кандидат исторических наук

Прочитано 4557 раз

Поиск по сайту