Перед вами фотография Лешека Колаковского (снимок Стивена Пайка, автора серии «200 философов XX века»). Правая (для нас) сторона лица этого человека излучает недружелюбие, агрессию, словно допрашивает нас (вас). Левая сторона – лицо уставшего интеллигента.В молодости, чувствуется, это был человек с большим запасом жизненной энергии.Не стоит принимать физическую немощь, что видна на этой фотографии, за чистую монету. Он еще может собраться и дать отпор противнику.
Мне уже приходилось ссылаться на фигуру Лешека Колаковского, чей интеллектуальный багаж весьма пригодился мне при осмыслении противоречий современной эпохи. Действительно, сборник его эссе под общим заголовком «Похвала непоследовательности» пришелся весьма кстати, когда я пытался понять, что ждет нашу страну на исходе путинской эпохи. Да и возможна ли вообще мирная трансформация той версии тоталитарного режима, что сложилась в России благодаря неформальному контракту властителей и подданных при Путине, в то, что принято называть демократией западного типа.
В отличие от философов советских и современных русских, Лешек Колаковский был не только теоретиком, но и участником конкретных исторических событий на своей родине.
Он родился 23 октября 1927 г. Его юность пришлась на годы Второй мировой войны. Ему, кажется, не довелось участвовать в движении Сопротивления нацистам, он мирно в загородном доме читал книги, коих было много в семейной библиотеке. Но в 1943 г. его отца расстреляло гестапо.
В период с 1945 г., когда Лешек Колаковский поступил в Варшавский университет и одновременно в Польскую рабочую партию, и по 1968 г., когда он, отказавшись от коммунистических воззрения, покинул Польшу, он числился в стане философов-марксистов. Но при этом позволял себе выпады против марксизма, которые заставляли отцов режима причислять его к ревизионистам.
В 1966 г., будучи приглашен на открытое собрание Союза социалистической молодежи на историческом факультете Варшавского университета, Лешек Колаковский подвел итоги 10 лет: отсутствуют свободные выборы и возможности для контроля за действиями правительства, нет подлинной свободы слова, и законодательство по-прежнему может служить основой для террора.
Участь его была решена. Его лишили кафедры и возможности преподавать. В 1968 г. он был вынужден покинуть Польшу. С 1970 г. и до конца своих дней Лешек Колаковский был профессором Оксфордского университета в Великобритании. Поэтому его называют польским и британским философом.
В 1971 г. Колаковский опубликовал на Западе свое эссе «Тезисы о надежде и безнадежности», в котором дал свое понимание невозможности реформирования социализма.
Но при этом он провозгласил чрезвычайно важный тезис: «жесткость системы отчасти зависит от того, в какой мере живущие в ней люди убеждены в ее жесткости».
В последующие 20 лет на родине Колаковский был зачислен в авторы, которых нельзя было публиковать или упоминать. Но с возникновением движения «Солидарность» он стал одним из его идейных вдохновителей и интеллектуальных лидеров.
Для меня Лешек Колаковский – пример мыслителя, который не боялся менять свои взгляды. Он не пытался, в отличие от советских своих коллег, занимать позицию страуса, а, напротив, подчеркивал или обнажал противоречия, что выползали наружу в его родной Польше при советском строе. Он из апологета марксизма стал его критиком, назвав его величайшей фантазией нашего века.
Я бы сказал, что Лешек Колаковский внес вклад не только в развитие современной философии, но и в социальную психологию. Ибо его эссе «Похвала непоследовательности», как я его понимаю, это скорее социальная психология.
Наверное, было бы правильно, чтобы каждый заинтересованный читатель «Улицы Московский» нашел и прочитал «Тезисы о надежде и безнадежности» и «Похвалу непоследовательности».
Я же представляю вниманию читателей свое эссе, посвященное Лешеку Колаковскому, которое включено в книгу «Мой алфавит», что запланирована к выходу из печати ближе к Новому году.
Колаковский Лешек (1927-2009). Польский и британский философ.
Если верно, что вклад в философию или просто в интеллектуальную историю состоит в том, чтобы сказать то, что ранее никто не говорил, вклад Лешека Колаковского в том, что он сформулировал или обосновал роль непоследовательности в истории или, если скромнее, в общественных процессах.
По версии Колаковского, роль непоследовательности состоит в том, что она помогает избегать фанатизма, а следовательно, и ужасов тоталитаризма.
Полную последовательность Колаковский отождествляет с битвой до последнего солдата. Непоследовательность для него – источник терпимости. Ключевое: «это – постоянное ощущение возможности собственной ошибки, а если не своей ошибки, то возможной правоты противника».
Почему это удалось сказать именно Колаковскому?
В отличие от других западных мыслителей, которые пытались анализировать феномен тоталитаризма, Колаковский имел личный опыт жизни при тоталитарном режиме, пусть и не таком жестком, как в СССР.
И, в отличие от советской системы, где отсутствовали философские традиции немарксистского толка, Колаковский вырос и сформировался как мыслитель в условиях военной и послевоенной Польши и воочию наблюдал то, что было практикой непоследовательности.
Ему оставалось только обосновать идею непоследовательности, поднять ее до статуса социокультурной традиции и мировоззренческой позиции.
Впрочем, в романах польских авторов (Корнель Филиппович, Анджей Щипёрский, Стефан Хвин), посвященных теме сопротивления поляков в годы Второй мировой войны, тоже можно найти немало примеров практики непоследовательности.
Валентин Мануйлов, 24 сентября 2017 года.
