Самое читаемое в номере

Сложная победа Рухани

A A A

Хотя реформы получили поддержку, впереди ещё долгий путь.


Духовенство снимало с выборов кандидатов, но не могло снять с выборов народ. Очереди у избирательных участков были столь велики, что избирательная комиссия Ирана 5 раз продлевала голосование. Светские иранцы вполне либерального вида терпеливо стояли в очереди, чтобы проголосовать против мулл.
В Джамаране, районе Тегерана, где когда-то аятолла Хомейни бранил сатанинский Запад, граждане приветствовали пришедшего голосовать архитектора соглашения с ним. Мохаммад Зариф, министр иностранных дел, проводивший переговоры по ядерной сделке, был встречен аплодисментами. Бывшего президента Мохаммада Хатами, который, возможно, несмотря на отлучение от государственных средств массовой информации, является самым популярным политиком в Иране, чествовали как героя.
Напротив, явка на юге Тегерана, в более бедных и консервативных районах, оказалась слабой. Если на севере города в очередях приходилось стоять часами, то на юге бюллетень выдавали за считанные минуты. Организаторы пытались собрать прихожан в мечетях, которые используются как избирательные участки. Они расклеивали плакаты на колоннах, где высмеивался американский президент Барак Обама, и транслировали
через динамики патриотические песни.
Совет стражей конституции, состоящий из сторонников верховного вождя, сделал всё, что мог,
чтобы остановить наступление умеренных. Он запрещал многим кандидатам-реформистам участвовать в выборах в Меджлис (парламент) и в Совет экспертов – орган, состоящий из шиитского духовенства, который выбирает верховного вождя.
Но реформисты перехитрили его. Они составили списки из тех, кто остался, а когда у них заканчивались свои кандидаты, они включали туда наиболее безвредных представителей соперничающего лагеря. Они заключили сделку с такими консерваторами-прагматиками, как председатель парламента Али Лариджани, чей заместитель был включён в список реформистов по Тегерану.
Результатом стало появление «списка надежды», частично состоящего из реформистов. Порою избирателям приходилось выбирать лишь между твердолобыми и умеренными консерваторами. Многие кандидаты оказались как в «списке надежды», так и в списке твердолобых. «Мы не знаем половину людей в этом списке, а половину тех, кого знаем, не любим, – сказал один тегеранский предприниматель. – Но если вы хотите перемен на Ближнем Востоке, у вас есть два пути: реформировать то, что можно, или двигаться вслед за Сирией».
В столице «список надежды» завоевал все 30 парламентских мест и 15 из 16 мест в Совете экспертов. Аятолла Хашеми Рафсанджани, открыто подвергающий сомнению необходимость сохранения системы с одним верховным вождём во главе, занял первое место; президент Хасан Рухани пришёл третьим. 8 из 30 депутатов от Теграна теперь женщины. Список реформистов завоевал большинство и в других городах, включая Исфахан, где в 2012 г. твердолобые одержали полную победу.
Однако учитывая пересечения между списками, итоги выборов не выглядят столь уж очевидными. По грубым прикидкам, из 216 избранных депутатов консерваторы составляют половину. Это гораздо меньше, чем на прошлых выборах в 2012 г. Реформисты получили почти 40% мест. Это почти на 10 процентных пунктов больше, чем раньше. Так что независимые, вроде Лариджани, будут играть роль балансира.
Это даёт Рухани большее пространство для манёвра при проведении через парламент законов, необходимых для открытия Ирана иностранным инвесторам.

ruhani

Запутанная демократия
Но парламент будет малоуправляемым. Обе парламентские фракции выглядят сейчас лишёнными твёрдого руководства. Рухани, последовательный центрист, должен решить для себя, сосредоточиться ли ему на экономике, как хочет верховный вождь, или взять курс на социальные изменения, как требуют его сторонники. Он пока так и не выполнил своего обещания освободить из-под ареста оппозиционных политиков, оказавшихся там после выборов 2009 г.
Положение с новым Советом экспертов, который играет ключевую роль, тоже запутанное. Срок его полномочий заканчивается в 2024 г. Сейчас Хаменеи 76 лет, так что, похоже, этому составу Совета предстоит выбирать его преемника. Совет также стал более умеренным. А это предвещает, когда придёт время выбора, тяжёлую борьбу, которая будет иметь решающее значение для будущего Ирана.
Консервативная верхушка гораздо более влиятельна, чем президент. Верховный вождь обладает правом вето. Судьи и Корпус стражей исламской революции выполняют его приказы.
Твердолобые значительно усилились в период изоляции, укрепив своё влияние в тех секторах, где раньше действовали иностранцы, в частности в нефтедобыче.
Но теперь они не столь суровы, как раньше. Подталкиваемые верховным вождём, который предпочитает оставаться в тени президента, даже самые твердолобые поддержали достигнутое прошлым летом соглашение по ядерному оружию, а многие, например, Лариджани, сдвинулись к центру. Консерваторы занимают руководящие посты даже в канцелярии самого Рухани. Полиция нравов стала реже вторгаться в дома и конторы.
Разница между двумя списками на самом деле не столь очевидна. Консерваторы могут обзывать своих противников марионетками Запада; реформисты могут бурчать, что консерваторы – это шиитский аналог Исламского государства.
Но в действительности, как говорит один аятолла из Кума, бывший членом Совета стражей конституции при Хомейни, а ныне являющийся одним из наиболее критически настроенных к верховному вождю священнослужителей, твердолобые и умеренные представители духовенства давно породнились, часто меняют свои позиции и стараются не класть все яйца в одну корзину, стремясь удержаться во власти.
Так что голос избирателей значит в Иране не столь много, как следовало бы. Но что-то он всё же значит.
The Economist, 5 марта 2016 г.

Прочитано 1028 раз

Поиск по сайту