Ельцин нёс в себе сгусток народных черт. Пугачёв. Свой. Но не было нужды в самозванстве, он и так был «человек из царских чертогов».
Шестидесятник по начальному мировоззрению, он, битый своими, начал эволюционировать в сторону, не ведомую тогда никому, требовавшую сочетания в одном лидере, казалось, несочетаемого. И эволюционировал, не отставая от стремительного каскада событий, запущенного благостным Горбачёвым.
Вот потому и не побоялся выставить себя трижды за два года (1989, 1990 и 1991гг.) на всенародное голосование, чего Горбачёв не отважился сделать ни разу. И на этом-то и переиграл. (Его можно занести в книгу Гиннеса – за рекордное количество письменных свидетельств (избирательных бюллетеней) народной поддержки.)
Показательны оценки Кравчука (продукта номенклатурной селекции) и Шушкевича (физика, интеллектуала, демократа). Они во многом, если не сходятся (культурно-психологическая основа разная), но синтезируются: с Ельциным можно иметь дело, а с Горбачёвым – нет.
Ельцин совестливый, ясно мыслящий, умеющий в нужный момент собраться, глубоко переживающий, надёжный.
Вот и победа на выборах Председателя ВС РСФСР тому пример. Не было там большинства демократов, как не было его и среди населения, избравшего в 1991 г. БНЕ Президентом. Верили, что даст возможность жить по-человечески. Но вкладывали в это разное, пожалуй, противоположное, даже взаимоисключающее: свободу духа, творческого самовыражения и материальные условия житья-бытья.
БНЕ производил впечатление и на тех, и на других. В российской аудитории он был «любезен народу» тем, что в нём видели отклик и понимание. В этом смысле чисто феноменологически он оказывался прозападным политиком (сочетание моральных ценностей с высоким уровнем жизни – не советский уклад, антисоветский).
Лихость, решительность, безоглядность в сочетании с трезвым расчётом и бесконечной политической интуицией.
Но – всегда с мотивацией сопереживания, сочувствия, совестливости, вовсе не исключающей властолюбия.
Хотя и тут можно посомневаться. Типа, «попал»: думал, что это всё шуточки, а когда понял, чувство ответственности не дало слинять. Мужик. Взялся за гуж – не говори, что не дюж. И тянул воз, со срывами, пока хватало сил.
Так что не властолюбие, а вызов самосознанию: как же я подведу тех, кто на меня положился? Кто, если не я? (Да, именно в такой пионерской формулировке.) Ведь только я знаю тайны Кащеевой смерти. Это – в оппозиции.
А потом, после прихода на вершину власти: никто не знает секрета, как выводить на дорогу из трясины (так в мире ещё не было), но я должен.
При том, что снято и написано о БНЕ много, не закрыта «ниша» эпопеи об эпохе Ельцина, полновесного рассказа о том времени, о роли личности Бориса Николаевича Ельцина в истории.
Есть интервью с К. Н. Брутенцем, одним из главных интеллектуалов горбачёвского ближнего круга. Вот его слова, сказанные «под камеру»:
«Я считаю, его выступление на Пленуме октябрьском было поступком. Почему? Мы любим громкие слова, особенно сейчас, это пустопорожние фразы в СМИ – историческое, историческое! Но выступление Ельцина действительно было историческим. В самом факте, что кто-то выступил с критикой Генерального секретаря! Понимаете? Значит, если можно так против Генерального секретаря, тем более, нужно так в обществе. В моем представлении это Рубикон был своеобразный».
Выступление на пленуме ЦК в октябре 1987 г., выступление на XIX партконференции в 1988 г., 90-процентная победа по Москве на выборах в народные депутаты СССР в
1989 г. вопреки противодействию всей государственной машины, избрание нардепом по Свердловску и затем – Председателем ВС РСФСР в 1990 г., выход из КПСС на XXVIII съезде партии в том же году, избрание Президентом России и президентский Указ о ликвидации парткомов на предприятиях, победа над ГКЧП и объявление частной собственности нормой экономической жизни государства в 1991 г. – вот далеко неполный перечень действий Б. Н. Ельцина, которые без всякого преувеличения могут быть названы историческими, то есть повлиявшими на ход истории.
В опубликованных дневниках другого помощника Горбачёва, А. Черняева, которого, как и Брутенца, трудно заподозрить в симпатиях к БНЕ, вдруг встречается такая запись от 3 ноября 1991 г.:
«Доклад Ельцина на Съезде депутатов РСФСР – это, конечно, прорыв к новой стране, к новому обществу. Ельцин … окружил себя людьми разных мотиваций – карьеристами, нахалами, прохвостами, искренними демократами, настоящими интеллигентами, умелыми администраторами, новыми хозяйственниками и старыми тоже, но перестроившимися, и сумел их употребить на разрыв с эпохой 1917 года окончательно.
Его доклад – это или грудь в крестах, или голова в кустах. Но в России всегда так делались большие дела».
Билл Клинтон в своей книге «Моя жизнь» пишет:
«Он обладал способностью заглянуть в будущее России и увидеть для нее иной путь утверждения величия, нежели территориальное доминирование. Несмотря на все его проблемы со здоровьем и непредсказуемость, он был мужественным и прозорливым лидером».
Приведённые высказывания – лишь небольшая часть суждений и воспоминаний о первом Президенте России, настоятельно указывающих на необходимость иного подхода к осмыслению «эпохи Ельцина», чем тот, что утвердился в последние годы в нашей публицистике.
Хорошо известно, что масштаб личности, о которой повествуется в жанре ЖЗЛ, проверяет калибр личности автора. Можно без преувеличения утверждать, что многие из пишущих о БНЕ, в силу осознанного или нет инстинкта самосохранения, пытаются изначально принизить (или сузить) личность своего героя.
Да и сама система координат, в которой осуществляются очередные попытки рассказывать о Ельцине, как правило, ординарна, расхожа и оттого приводит к искажениям, сравнимым с исторической фальсификацией.
Задачу рассказать о Борисе Николаевиче Ельцине как о человеке, изменившем ход мировой истории, совершившем демократическую революцию в России бескровным путём, отце-основателе государства, в котором мы сегодня живём, еще предстоит выполнить.
Ельцина-91 поддерживали и материалисты (надеялись на жратву), и идеалисты (надеялись на свободу и права личности). Сегодня его хорошо вспоминают идеалисты и те материалисты, которые стали жить сытнее.
В сумме – их ничтожное меньшинство. Первые, как правило, «не бойцы», вторые – «пришипились, надеясь на авось». Поэтому та авангардистская роль, которую они могли бы играть (и играли) при «созвучном» их чаяниям сильном вожде, сегодня – без исполнителя.
Да и не востребована эта роль широкой публикой – настала фаза релаксации после бурных перемен. Жена отгуляла «роман» и вернулась к старому мужу.
В свободе слова видят угрозу стабильности. Да и то сказать: свобода эта, поначалу столь вкусная, вскоре обернулась свободой не умного, а пошлого слова. К тому же громкого, «стозевного».
Тех, кто хочет и способен произносить умные слова, сегодня не слушают, поскольку «не понятно, что вы такое говорите». В 91-м было тоже непонятно, но – чувствовалось: направлено против существующего режима, который стал в тот момент невыносим.
Ельцина тогда вознесли на вершину власти не созидатели, а «отрицатели» и разрушители. Но он титаническим «одним рывком» переставил паровоз на другие рельсы.
Сам надорвался, но многое стало необратимым. Умные да понимают: многое из того, что было сделано тогда, рано или поздно «начнёт работать на благо».
Александр Минеев, политический аналитик.
Иллюстрация: кадр из фильма «Ельцин», режиссер Андрей Никишин, 2011 г.
