Немного истории
Линкор был построен в Италии и для итальянского флота. Вступил в строй в мае 1914 г. под названием «Джулио Чезаре». Уже на тот момент не мог считаться первоклассным боевым кораблем: со стапелей верфей ведущих морских держав сходили суда с орудиями калибром 340-381 мм (против 305 мм на «Цезаре») и броней в 300-350 мм (против 250 мм на итальянском линкоре).
Всю войну «Джулио Чезаре» и его систершипы простояли на базах, что не спасло их от потерь: 2 августа 1916 г. по невыясненным до сих пор причинам на рейде Таранто взорвался и затонул однотипный с «Чезаре» линкор «Леонардо да Винчи».
В 20-е годы «Джулио Чезаре» использовался в качестве учебного корабля, а в 30-х годах прошел глубокую модернизацию. С корабля сняли центральную орудийную башню. Освободившееся место использовали для монтажа более мощных машин и дополнительных котлов. В результате скорость линкора увеличилась на 5 узлов.
Оставшиеся 10 двенадцатидюймовок рассверлили до 320 мм. Заменили вспомогательную и зенитную артиллерию на более современную. Корпус удлинили, придав форштевню «клиперские» очертания.
Итальянцы сочли, в таком виде «Джулио Чезаре» и его систершипы могут на равных тягаться с новыми французскими и старыми английскими дредноутами, что оказалось самообольщением. Уже 6 июля 1940 г., в ходе перестрелки у мыса Пунта Стило, единственный снаряд с английского линкора «Уорспайт» вывел из строя «Чезаре» и заставил ретироваться всю итальянскую эскадру.
После того, как при налете английских торпедоносцев на Таранто от единственной торпеды затонул еще один систершип «Цезаря» – линкор «Конте де Кавур» – корабли этого класса итальянцы в активных боевых действиях применять избегали.
В 1949 г. «Джулио Чезаре» был передан по репарациям СССР. Ему присвоили новое имя «Новороссийск» и произвели во флагманы Черноморского флота.
Корабль интенсивно использовался в учебных целях. Вечером 28 октября 1955 г. он вернулся из очередного похода и стал на «линкорную бочку» – т. е. возле бакена, обозначавшего место стоянки линкоров.
В 01:31 под днищем линкора произошел взрыв (по показаниям ряда свидетелей – два взрыва подряд) такой силы, что столб пламени поднялся над полубаком корабля.
Пробоина была нанесена в носу правее киля вне контура живучести корабля – толстостенного броневого ящика, находящегося в центральной части корпуса судна и обеспечивающего его плавучесть даже в случае полного затопления оконечностей. Теоретически «Новороссийск» мог держаться на воде, даже если бы никаких спасательных работ не производилось.
Через полчаса после взрыва у корабля был незначительный (1,5 градуса) крен на правый борт, и командовавший на тот момент спасательными работами капитан I ранга Овчаров дал команду буксирам подойти с левого борта и тянуть линкор на мелкое место: в расчете посадить его на мель в случае дальнейшего затопления трюмных отсеков.
Для руководства спасением корабля на борт «Новороссийска» прибыли командующий вице-адмирал В. Пархоменко и прочие высшие чины Черноморского флота. К тому времени в результате тянущего усилия буксиров корабль обрел крен на левый борт, и к нему прилила накопившаяся в трюме вода. Через 2 часа 20 мин. после взрыва крен на левый борт превысил 10 градусов, но буксиры продолжали тянуть линкор в том же направлении.
На палубе было выстроено до 800 моряков, не принимавших участия в борьбе за живучесть. К Пархоменко дважды обращались с просьбой перевести этих людей на стоящие рядом спасательные суда, но он оба раза отвечал отказом.
В 4:15 «Новороссийск» опрокинулся, унеся на дно более 600 человек. Напомним, что при аналогичных обстоятельствах во время гибели в 1916 г. линкора «Императрица Мария» (спасательными работами тогда командовал адмирал Колчак – тот самый!) люди были вовремя сняты с корабля, и погибло только 225 человек.
Версии
Гибель «Новороссийска» расследовала комиссия под руководством зампреда Совета министров СССР, министра судостроительной промышленности генерал-полковника В. Малышева. И пришла к выводу о том, что линкор подорвался на старой немецкой донной мине, остававшейся в бухте со времен войны. За это говорил тот факт, что в бухте было найдено еще 17 таких мин, причем две – менее чем в 200 м от последней стоянки «Новороссийска».
Совпадала и расчетная мощность взрыва, разрушившего «Новороссийск», с зарядом немецких мин данного типа: порядка 1000 кг в тротиловом эквиваленте.
Однако так уж принято в нашем Отечестве, что, вместо признания ошибок и работы над их дальнейшем недопущением, общественность с упоением погрузилась в поиски происков супостатов и сотворение конспирологических версий разного уровня фантастичности. Что имеет следствием, как правило, лишь последующие катастрофы и новые жертвы.
«Итальянский след»
В подрыве линкора обвинили итальянских боевых пловцов. Основание для того было такое: в годы войны итальянским подводным диверсантам удалось подорвать на рейде Александрии два английских линкора. А когда «Джулио Чезаре» перешел к СССР, командир этой флотилии князь Боргезе якобы поклялся уничтожить его.
Никаких других доказательств «итальянского следа», кроме баек о том, как кто-то где-то встречался с неким бойцом 10-й флотилии M.A.S. Regia Marina (подразделения, атаковавшего английские линкоры), и тот поведал душещипательные подробности подрыва «Новороссийска», нет.
Против данной версии говорит и тот факт, что итальянские человеко-торпеды имели калибр обычных торпед (533 мм) и несли боевой заряд не более 300 кг.
Даже если в атаке на «Новороссийск» принимало участие два экипажа, все равно: 300+300 кг взрывчатки явно не дотягивают до тех 1000 кг, которые могли нанести линкору столь серьёзные повреждения.
Кстати говоря, в Александрии ни один из двух подвергшихся атаке английских линкоров потоплен не был. Заряда человеко-торпед для этого было просто недостаточно.
Мало того, в течение ночи англичане сумели спрямить крен кораблей, остановить приток воды в трюмные отсеки, а на утро устроили «день открытых дверей» для всех желающих, чтобы продемонстрировать шпионам и прочим любопытным тот факт, что линкоры «целы и невредимы».
Всякое преступление должно оставить те или иные следы. К примеру, все 6 диверсантов, участвовавших в атаке в Александрии, были схвачены, их подводные аппараты обнаружены англичанами.
Представить себе, что 15 лет спустя престарелые ветераны 10-й флотилии совершенно незаметно проникли на главную базу Черноморского флота, не оставив никаких следов, заминировали линкор, потом бесследно растворились в просторах Черного моря, а советское командование даже не попыталось послать самолет для проведения поиска уходящих из бухты пловцов с их примитивными «средствами передвижения», достаточно трудно.
«Английский след» – аналогичен итальянскому, но вообще не имеет оснований, кроме неуёмного рвения отечественных конспирологов везде и всюду находить козни «коварного Альбиона».
«Хрущёвский след» – появился уже в 90-е годы, на волне сведения счётов с «перестройщиками» всех времен и народов. Якобы Никите Сергеевичу позарез надо было снять с поста «последнего сталинского наркома» адмирала Кузнецова и скомпрометировать предложенную им программу строительства «большого океанского флота». И он приказал КГБ взорвать линкор.
Версия невероятна хотя бы потому, что если уж Хрущев сумел дезавуировать такую глыбу, как Жуков, то для того, чтобы снять Кузнецова, взрывать дредноуты ему нужды не было. Абсурдность же идеи надрывать промышленность строительством десятков линкоров и крейсеров, в то время как американцы и англичане пускали свои на слом, на тот момент была вполне очевидна.
«Ястребиный след» – якобы группировка «ястребов» в высших эшелонах руководства СССР пыталась путём подрыва старого и не имеющего боевой ценности линкора спровоцировать III мировую войну или же резкое обострение отношений с Западом, и в условиях чрезвычайщины вернуть в стране сталинские порядки.
Эта версия объясняет и неадекватные действия по спасению «Новороссийска», и неоправданное количество жертв, которое должно было возбудить народное негодование. Но никаких вещественных улик эта версия не имеет. Никаких попыток предъявить претензии Западу и повысить в стране градус милитаристской истерии после гибели «Новороссийска» не последовало. «Ястребы» если и были, то на тот момент – вполне ручными для Никиты Сергеевича.
«Мне смертию кость угрожает?»
Надо сказать, что грешен и автор этой статьи: также в буйные 90-е пытался разработать свою версию гибели «Новороссийска».
Надо сказать, что выводы комиссии Малышева имеют два серьёзных изъяна.
1. Немецкие донные мины оснащались магнитным взрывателем – срабатывающим от магнитного поля корабля. Питался такой взрыватель от аккумулятора, заряда которого хватало на полгода. Но со времени ухода немцев из Севастополя прошло более 10 лет!
Комиссия выдвинула предположение, что «Новороссийск», дрейфуя под ветром, задел якорной цепью корпус мины, и это каким-то образом привело в готовность обесточенный взрыватель и вызвало подрыв боевой части.
Кроме того, на «линкорную бочку» с 1944 г. 134 раза становился второй черноморский дредноут – «Севастополь» – и 10 раз – «Новороссийск». Магнитные донные мины оснащаются т. н. механизмом кратности – устройством, обеспечивающим подрыв боевой части не под первым проходящим над миной кораблей, а, скажем, под 6-м или 12-м (чтобы затруднить траление магнитными тральными приспособлениями). Но не под 144-м же!
2. Ударная волна при взрыве мины распространяется равномерно во все стороны. Подорвавшиеся корабли получают при этом обширные, но поверхностные повреждения. Корпус же «Новороссийска» был пробит насквозь – так, будто под ним был приведен в действие кумулятивный заряд.
Заметим, что «Новороссийск» погиб в том самом месте, что и 39 лет назад «Императрица Мария». Никакой мистики в этом совпадении нет: на «линкорной бочке» из года в год отдают якорь крупнейшие корабли флота.
«Императрица Мария» погибла с опрокидыванием. При этом башни линкора сорвались со своих мест, упали в воду и затонули отдельно от корабля со всем своим содержимым, в том числе находящимися в них снарядами.
Обычно в башнях хранится по три снаряда на орудие, итого на трехорудийную башню – 9 снарядов.
В 1911 г. для первых русских дредноутов были разработаны фугасные снаряды с рекордным для данного калибра (305 мм) количеством взрывчатки – 62,5 кг. Итого в каждой башне «Императрицы Марии» находилось 62,5х9=562,5 кг тротила. Это не расчетные 1000, но надо принять во внимание еще ряд обстоятельств.
«Императрица Мария» вступила в строй уже в ходе войны. Отечественная промышленность не справлялась с поставками для армии. В Россию широким потоком шло вооружение из союзной Англии. Но англичане для снаряжения фугасных снарядов для своего флота использовали не безопасный в обращении тротил, под который проектировались снаряды русских дредноутов, а лиддит – взрывчатое вещество на основе пикриновой кислоты.
Почти в 2 раза более мощное, чем тротил, но и более чувствительное. Подрыв которого возможен не только под действием толчка, нагрева открытым пламенем, но и при контакте с водой или ржавчиной.
В 1931 г. три из 4-х башен «Императрицы Марии» подняли ЭПРОНовцы. Четвертая башня со своим боезапасом, а также какое-то количество снарядов из других башен, остались на дне Севастопольской бухты. За 39 лет эти снаряды насквозь проржавели и могли взорваться от любого толчка, который вызвал бы контакт лиддита с водой или ржавчиной их корпусов.
После постановки «Новороссийска» на якорь вечером 28 октября 1955 г., линкор медленно разворачивался под воздействием довольно сильного ветра. Волочившаяся за ним якорная цепь могла задеть как отдельно лежащий на дне бухты снаряд, так и толкнуть саму башню с «Императрицы Марии», вызвав в ней содрогание и перемещение снарядов.
Разрушение оболочки одного из них вызвало первый взрыв, который слышали свидетели. Он уничтожил тонкое дно башни и привел к детонации остальных снарядов.
Произошел второй, намного более сильный взрыв, а толстые бронированные стенки лежащей крышей вниз башни сыграли роль «воронки», «жерла», направившего продукты взрыва и ударную волну узким «пучком» в днище «Новороссийска». Этот-то «огненный столб» и видели свидетели гибели линкора над его полубаком в момент подрыва.
Автор этих строк не берется утверждать, что выдвинутая версия лучше или правдоподобнее малышевской или, допустим, «итальянской». И приводит ее лишь для того, чтобы показать: для объяснения самых трагических событий вовсе не обязательно устраивать конспирологическую фантасмогорию.
Причины самой кошмарной драмы обычно бывают простыми и прозаичными.
