Известна поговорка: «История учит, что ничему не учит». Как и всякий штамп, она весьма относительна.
На самом деле история способна давать уроки тем, кто хочет их получать.
Первый вопрос, который возник у меня при знакомстве с книгой немецкого журналиста и историка Игнаца Лозо: «А почему никто из русских историков или журналистов не создал такой работы?»
Помешала ангажированность? Или боязнь узнать правду не в том формате, который утверждается сегодня?
Для меня, как историка и современника тех событий, интересны четыре вопроса.
Что подвигло тех людей на путч?
Почему они так вяло действовали?
Что помешало успеху путча?
Какие уроки стоит извлечь обществу и элитам из опыта путча августа 1991 г.?
Но сначала две ремарки. Первая справочного характера: автор изучил обвинительное заключение объемом около 1000 страниц, которое находится в архиве Верховного суда РФ и «официально отнесено к документам, содержащим государственную тайну» (стр. 16).
В ходе расследования опрошено почти 2700 свидетелей, отснято почти 53 часа видеоматериалов.
Автор получил возможность познакомиться с протоколами записи телефонных разговоров по линиям правительственной связи с указанием времени с точностью до минуты.
Вторая ремарка – по поводу методологического подхода автора. Имея в виду подход русских авторов к интерпретации событий августа 1991 г. в формате заговора, Игнац Лозо полагает, что теория заговора – оружие проигравших, она выполняет роль стратегии преодоления своего поражения. При этом автор ссылается на концепцию Норберта Элиаса, согласно которой склонность людей к теориям заговора объясняется «ужасом незнания».
Так вот книга самого Игнаца Лозо помогает отчасти преодолеть ужас незнания причин и хода августовского путча.
Что подвигло тех людей на путч?
Для понимания причин, которые впоследствии привели к путчу, важен международный контекст, или, точнее, трезвое понимание того, в каком положении на самом деле находился СССР. Был ли он по-прежнему великой державой или же находился уже в фазе падающей империи?
В этой связи интересны сведения, которые Игнац Лозо вводит в научный оборот.
«В 1990 г. в Москве были введены талоны на продукты питания. За границей М. Горбачев постоянно просил кредиты, а Запад наряду с финансовой помощью осенью 1990 г. отправлял в СССР продовольствие. В Германии существовали крупномасштабные инициативы, например, «Помогите России». Уже в июне 1990 г., по информации Хорста Тельчика, внешнеполитического советника Федерального канцлера Гельмута Коля, советской супердержаве грозил дефолт. Однако эту информацию приходилось держать в тайне, чтобы не нанести еще большего ущерба кредитоспособности Советского Союза на международном уровне» (стр. 36).
«По данным тогдашнего правительства ФРГ, граждане Западной Германии пожертвовали только до середины декабря 1990 г. почти 800 млн. марок на помощь Советскому Союзу, что является крупнейшей гуманитарной акцией в Федеративной Республике Германии до наших дней» (стр. 108).
«По информации Тельчика, правительство ФРГ, не афишируя этого, предоставило срочный кредит в размере 5 млрд. марок» (стр. 108).
Другими словами, экономика СССР оказалась на грани банкротства, она не могла прокормить граждан свой страны, и национальный лидер был вынужден просить помощи у стран противоположного лагеря.
Какую роль это обстоятельство сыграло в дальнейшем? Автор не пытается проследить связь между фактом заимствования крупных денежных средств у Германии в 1990 г. и августовским путчем.
На мой взгляд, связь очевидна. Заимствования были призваны спасти экономику СССР от коллапса, т. е. от краха. Прежде всего в части обеспечения населения продовольствием.
Согласитесь, если бы не помощь из Германии, народ, прежде всего в Москве, Ленинграде и других крупных городах, уже в 1990 г. вышел бы на улицы. И результатом могли бы стать события по типу 1917 г. Народ мог бы просто растерзать виновников своих бед.
Но возможен был и вариант, при котором власть взял бы в свои руки какой-нибудь «Корнилов» в лице Ачалова. И тогда число расстрелянных и посаженых пошло бы на сотни и даже тысячи.
Так что, возможно, Горбачев спас страну от ужасов революции и гражданской войны, заняв деньги у Германии.
Но в любом случае, наступающий кризис, о котором СМИ не сообщали, а люди в нем жили, порождал кризис доверия к власти и, в первую очередь, к национальному лидеру, который власть олицетворял.
«Именно на эту крайнюю непопулярность М. Горбачева среди советских людей и рассчитывали путчисты, – пишет Игнац Лозо, – когда перешли к делу в августе 1991 г.» (стр. 38-39).
И далее: «По словам Олега Бакланова, они (путчисты – ред.) были абсолютно уверены в масштабной поддержке населения» (стр. 39).
Итак, на мой первый вопрос «Что подвигло тех людей на путч?» Игнац Лозо дает ответ: вера путчистов в то, что народ их поддержит, ибо национальный лидер, по их мнению, себя дискредитировал.
Но это скорее фоновый фактор, т. е. обстоятельство не главное, а сопутствующее.
Куда более важным фактором, если следовать содержанию книги, являлась кадровая политика Горбачева, который сам назначил на ключевые посты главных организаторов путча и доверял им до того момента, как они его предали.
«Его кадровая политика, которая, как нам кажется, была систематической и имела осознанную последовательную стратегию, вообще сделала августовский путч 1991 г. возможным и даже прямо-таки спровоцировала его», – резюмирует Игнац Лозо (стр. 119).
И далее он уточняет: «Либо сознательно и расчетливо, либо нечаянно и беспечно, но Горбачев подкрепил и вдохновил путчистов тем, что создал у них впечатление о своей готовности проводить вместе с ними политику «жесткой руки» и «порядка» (стр. 129).
То есть второй фактор, который подвиг путчистов на активные действия, это доверие, которое им оказал сам Горбачев, и возникшая у них на этом фоне иллюзия, будто он поддержит их, если они совершат государственный переворот и поставят Горбачева перед свершившимся фактом.
И первый, и второй факторы имели место и ранее, еще в 1990 г., но они не мотивировали персон, ставших организаторами путча, на госпереворот.
Подлинным спусковым крючком для путча явилась, по версии Игнаца Лозо, вероятность утраты КГБ своих позиций в случае реализации концепции Горбачева переустройства СССР на условиях нового союзного договора.
«Нет никакого сомнения, что в КГБ царила сильная неопределенность по поводу будущего. До того момента абсолютно неоспоримая ведущая роль центрального аппарата КГБ в Москве в лучшем случае сокращалась новым союзным договором, если ни ликвидировалась полностью» (стр.77).
В этом контексте автор книги называет основной мотив главного организатора путча председателя КГБ СССР Крючкова: «угроза потери компетенций и связанная с этим потеря власти главного управления КГБ в Москве» (стр. 76).
«Главным организатором заговора был председатель КГБ В. Крючков. Он определял время и место конспиративных встреч. Наиболее активными соорганизаторами были О. Бакланов и О. Шенин» (стр. 167).
17 августа 1991 г., около 11.00, В. Крючков дал поручение подготовить «список влиятельных общественных деятелей, в отношении которых необходимо было принять меры.
Под «мерами» подразумевалось наблюдение и возможное задержание на неопределенный срок. В список вошли 68 лиц из демократического лагеря», в т. ч. Эдуард Шеварнадзе, Александр Яковлев, Вадим Бакатин (стр. 175).
«На заседании в Министерстве обороны утром 18 августа 1991 г. маршал Д. Язов распорядился обустроить на военном объекте в поселке Медвежьи Озера под Москвой соответствующие помещения для задержанных лиц, которых должны были доставлять туда сотрудники КГБ» (стр. 175).
Итак, главный фактор, который привел в действие потенциальных участников путча, это, по версии Игнаца Лозо, опасность утраты КГБ своих позиций в государстве, что было осознано председателем КГБ Владимиром Крючковым, который и выступил главным организатором государственного переворота.
При этом, если верить Вадиму Бакатину, на пользу Крючкову и его соратникам играло то, что элиты перестали воспринимать вероятность путча как нечто осуществимое и реальное.
Вадим Бакатин заявил осенью 1991 г.: «Уже несколько месяцев тема путча целиком занимала нашу жизнь. В конце концов в это уже никто не верил» (стр. 46).
Почему же путчисты так вяло действовали?
Если опираться только на свидетельства или выводы Игнаца Лозо, то кратко их можно резюмировать так: путчисты оказались не готовы к решительным действиям.
«Решающим здесь было то, что из-за неопределенности в вопросе переговоров путчисты теряли инициативу в наиболее важном моменте предстоящей борьбы за власть, ставя себя в зависимость от готовности Б. Ельцина к диалогу. Однако ему так и не было сделано предложение о проведении переговоров, поскольку по причине плохой подготовки к разговору с российским президентом никто из членов ГКЧП не был на это готов» (стр. 180).
Цитата из книги В. Ачалова «Мера воздействия – расстрел»:
«В целом дело постепенно сводилось к говорильне, было пущено на самотек. Все перекладывалось на военных, передавалось из рук в руки, причем устно, без четких указаний и направления каких-либо официальных документов» (стр. 223).
«…Во второй половине дня (очевидно, 20 августа – «УМ») Д. Язов испытывал чувства неуверенности и безысходности, более всего он желал положить конец участию армии в деятельности ГКЧП, но не знал, как это сделать» (стр. 224).
«Захват власти был проведен в целом без энтузиазма, и в планировании военной операции наблюдались противоречия, отсутствие единой линии и даже нежелание» (стр. 224).
«Путчисты стояли перед очень тяжелым выбором. Но они так и не приняли никакого решения из-за разногласий, а в большей степени из-за нерешительности и нежелания взять на себя ответственность» (стр. 231).
«Ответственность за отсутствие единой позиции нес председатель КГБ, который не только подготовил путч, но и в основном им руководил» (стр. 237).
Оценка автором последнего совещания у В. Крючкова в 1.30 ночи 21 августа:
«Оно было кульминацией его непоследовательных, несанкционированных действий и показало отсутствие у него организаторских способностей» (стр. 238).
«Наибольший вклад в сумятицу во время путча (во время путча выделено курсивом) внесли личные инициативы В. Крючкова и его неопределенные указания, которые оставляли ему множество вариантов» (стр. 244).
Что помешало успеху путча?
Опять-таки если следовать материалам, собранным в книге Игнаца Лозо, то сам автор выделяет два обстоятельства.
Это недооценка путчистами роли средств массовой информации: «Член ГКЧП О. Бакланов, оглядываясь назад, признал, что значение средств массовой информации было ими недооценено, что явилось решающей причиной неудачи путча» (стр. 286).
И тот факт, что Горбачев отказался поддержать путчистов во введении чрезвычайного положения.
«Отказ Горбачева от введения чрезвычайного положения спутал все планы путчистов, что в дальнейшем способствовало их провалу» (стр.130).
На самом деле решающим фактором провала путча было то обстоятельство, что государство по имени СССР уже давно находилось в стадии разложения, распада или дезинтеграции. Собственно и самого СССР в том виде, в каком он существовал в год прихода Горбачева к власти, уже не существовало. Это показал референдум по теме союзного договора, который прошел в 9 республиках из 15, ибо 6 республик фактически уже вышли из СССР.
«74,6% граждан Советского Союза в девяти союзных республиках, принявших участие в референдуме, высказались за сохранение Союза в виде обновленной федерации.
Одновременно 80% избирателей на Украине проголосовали за «Союз Советских суверенных государств», т. е. за конфедерацию» (стр. 63).
Обращаю внимание читателей: на момент референдума СССР состоит из 9 республик, под давлением госпропаганды три четверти принявших участие в голосовании высказались за обновленную федерацию, но при этом никто не понимал, какое слово тут главное – обновленная или федерация. При этом пример голосования Украины показал, что Украина выбрала мягкую форму выхода из империи.
Признаком распада СССР можно считать и факт сокращения численности КПСС, поскольку она выступала как государственная партия.
По данным, приведенным в книге Игнаца Лозо, по состоянию на 1 января 1990 г. в КПСС состояло 19,2 млн. членов, а к 1 июля 1991 г., за полтора месяца до решения о путче (принято 16 августа), – уже 15 млн. (стр. 110).
Сокращение составило почти 22%.
Мой взгляд
А теперь, отчасти опираясь на знание, почерпнутое из книги Игнаца Лозо «Августовский путч 1991 года. Как это было», отчасти имея понимание механизмов функционирования общества, попробую дать собственные ответы на вопросы, поставленные мною в самом начале.
Что подвигло тех людей на путч?
В первую очередь, желание вернуть контроль над ускользающей ситуацией и таким способом снять у себя страх перед надвигающимися переменами. Как люди, выросшие в период безраздельного господства советской власти, пропитанные ценностями тоталитарного режима, ригидные в силу возраста и воспитания, путчисты были не способны принять перемены и жить в них. Для них эти перемены были смерти подобны.
Но при этом у путчистов отсутствовала обратная связь с обществом, с теми многочисленными социальными группами, которые сформировались в предшествующие 25 лет.
Они просто не имели информации по многим значимым вопросам экономической и социальной жизни, не понимали перемен, уже произошедших или происходящих в текущем времени. Ту же информацию, что у них была, они скорее игнорировали, нежели опирались на нее.
В данном случае я веду речь не просто о событиях и процессах, имевших место непосредственно накануне путча, а о тех событиях и процессах, что породили распад СССР.
При этом для путчистов была характерна вера в собственную непогрешимость, но одновременно отсутствие договороспособных фигур и успешной практики переговорного процесса.
Почему они так вяло действовали?
По своим личностным и профессиональным качества путчисты принадлежали к тем, кого принято называть серыми мышками. У них отсутствовали качества харизматических лидеров.
Это явилось результатом той системы отбора кадров, что утвердилась в СССР во времена Брежнева. Яркие личности при том отборе были исключением (Ельцин).
К тому же путчисты находились на излете своей карьеры, они устали от борьбы за власть и не имели той энергетики, которая бы привела их к успеху.
Что помешало успеху путча?
Изменилось время. Время оказалось не с путчистами: выросли ожидания людей, люди ждали открытости, ждали новых условий для свободы, для самореализации.
Им было сложно в обновляющемся СССР, но путчисты звали их в прошлое, где было совсем тоскливо, серо и бесперспективно.
Какую новую жизнь они могли обещать гражданам СССР, если в глазах людей они выглядели старыми пердунами.
Сами личности, затеявшие путч и присоединившиеся к нему, их слабость и нерешительность, отсутствие у них организаторских способностей, их возраст, их трусость, видная с телеэкрана – все это тоже сыграло роль в провале путча.
Главное же – режим развалился изнутри, начиная с союзных республик.
Плюс изменилась природа власти в республиках. В Прибалтийских республиках выросли национальные элиты, ориентированные на независимость в формате европейской цивилизации.
В республиках Средней Азии и Кавказа выросли национальные элиты, ориентированные на клановые режимы феодально-байского типа, более того, они апробировали эти режимы еще в 60-70-е годы. И даже чистки в Азербайджане в 1969 г., в Грузии в 1972 г., а в Узбекистане в начале 80-х гг. не изменили природу власти в этих республиках.
Какие уроки стоит извлечь обществу и элитам из опыта путча августа 1991 г.?
Путч по-советски – мера недальновидная и неэффективная, также бесперспективная.
Опыт России показывает результативность дворцовых переворотов.
Примеры в дореволюционной истории – восхождение на престол Елизаветы, Екатерины II, Александра I. В послереволюционной истории – приход к власти Сталина, Хрущева, Брежнева.
Впрочем, и Октябрьский переворот 1917 г., когда большевики взяли власть благодаря матросу Железняку, тоже всего-навсего переворот. Великой Октябрьской социалистической революцией он стал позже, после ужасов Гражданской войны.
И процедура, в результате которой 31 декабря 2000 г. Владимир Путин был определен Борисом Ельциным в президенты России, тоже может быть квалифицирована как дворцовый переворот.
Только без насилия и крови.
Уроков два. Один для элит, которые правят: дайте людям свободу. Прежде всего, право на активность, на деятельность, на самореализацию. И в части зарабатывания денег, и в сфере влияния на принятие управленческих решений, и в отношении того, что смотреть, что читать, где отдыхать и с кем спать. Ну и, конечно, право на собственное мнение и на его публичное выражение.
Второй урок для гражданского общества: берите свободу в свои руки. Элиты, что стоят наверху, имеют собственность и власть, не только тревожны, но и осторожны.
Никто сегодня не рискнет пойти на крайние меры удержания власти. Посмотрите на их лица. Это лица людей, уставших от бремени власти и жаждущих отойти от дел.
Полагаю, что в эти дни, месяцы наступает время, когда нужно смело и открыто говорить о наболевшем. Возможно, это поможет найти решения, благодаря которым удастся избежать насилия в ситуации смены элит.
Можно ли было предвидеть путч?
Игнац Лозо дает такой ответ: «Для руководства США, как и для руководителей всех остальных государств, известие из Москвы об образовании Государственного комитета по чрезвычайному положению оказалось полной неожиданностью. Ни одна спецслужба мира не давала предупреждающих сигналов» (стр. 277).
Наверное, и вариант дворцового переворота в России сегодня трудно прогнозировать. Но быть готовым к нему стоит.
Поэтому на повестке дня – выдвижение в публичную сферу договороспособных фигур. Которые имели бы моральный авторитет. Которым могли бы поверить граждане с разными политическими предпочтениями и ценностными ориентациями.
И это третий, главный, урок – и для общества, и для элит.
