Самое читаемое в номере

Юрий Андропов глазами пензенских чекистов

A A A

15 июня исполняется 100 лет со дня рождения Юрия Андропова: он  15 лет руководил Комитетом государственной безопасности СССР и ещё год с небольшим работал генеральным секретарем ЦК КПСС и руководил всей нашей страной.

В Пензе до сих пор живут люди, которые видели Юрия Андропова вживую и даже бывали у него в кабинете.
Среди них подполковник КГБ Геннадий Грунин. В 1982 г. он улетал начальником особого отдела 25-й дивизии ПВО на Чукотку, и его кандидатура утверждалась лично Андроповым.
Геннадий Грунин: «Кабинет у него был большой. Очень длинный стол, по бокам массивные кресла. На окнах стояли вентиляторы, было прохладно. Хотя на улице – жарко. Юрий Владимирович был одет по гражданке, пожал мне руку.
У него был пронзительный и вместе с тем добродушный взгляд. Чувствовалось нормальное человеческое отношение к подчинённым.
Он сказал мне в том духе, что «я о Вас всё знаю, мне доложили положительную характеристику, Вы достойны этой должности». И тут же обратился к кадровику, который стоял у меня за спиной: «Пишите приказ о назначении». Через минуту мы вышли».
Полковник КГБ Николай Ковалёв в 1978-1982 гг. служил в центральном аппарате КГБ на Лубянке, он отвечал за борьбу с идеологическими диверсиями в республиках Северного Кавказа.
Николай Ковалёв: «Много раз случалось, что идёшь, а к первому подъезду подъезжает его машина, и он выходит оттуда. К Юрию Владимировичу я относился с высочайшим чувством уважения, правда, ни разу так и не подошёл к нему: я же понимал, что повсюду рассредоточена «девятка» (9-е Управление КГБ СССР, которое занималось охраной высших лиц страны – прим. «УМ»), и зачем мне нарываться?»

andropov
* * *
Юрий Андропов стал председателем Комитета государственной безопасности СССР 18 мая 1967 г.
На тот момент подполковник КГБ Александр Макаров служил в Управлении КГБ СССР по Пензенской области.
Александр Макаров: «На периферии информация об Андропове собиралась по крупицам, её по чуть-чуть привозили из Москвы. Говорили, что это человек новый, думает по-новому. В дальнейшем все эти слова подтвердились».
Николай Ковалёв: «Понятно, что у советского строя были определённые недостатки, и мы все это видели. В том числе недостатки в работе системы КГБ. За их исправление пытались браться и Семичастный, и Шелепин, наши прежние руководители, но у них всё-таки не было опыта, не было аналитического склада ума и стратегического мышления. А у Андропова это было. И мы смотрели на него как на человека, который способен что-то изменить и улучшить».
Полковник КГБ Юрий Железняк: «При Андропове в корне изменился вопрос подбора кадров для службы в органах КГБ. Раньше сюда брали в основном ребят, прошедших войну. Конечно, они были убеждённые, преданные – вопросов к этому нет. Но иной раз хорошо, если на весь отдел найдётся хоть один, кто окончил 10 классов. А в основном работали те, кто окончил 7 классов.
При Андропове главным критерием отбора стало высшее образование. Комитет госбезопасности резко поумнел, наш  сотрудник мог говорить на одном языке и со слесарем на режимном объекте, и с академиком, и с народным художником. Это привело к качественному прорыву».
* * *
Александр Макаров: «Сегодня некоторые осуждают Андропова за то, что он усилил борьбу с диссидентским движением и подавлял инакомыслие.
Но я хочу сказать, что это всего лишь половина правды.
Давайте помнить ещё и о том, что в те годы действительно существовали антисоветские подпольные группы, разжигались националистические тенденции.
Давайте не будем забывать, что существовал план Аллена Даллеса по развалу нашего государства изнутри. И в нём чёрным по белому было написано, что необходимо подменить наши ценности на фальшивые, вытравить из искусства социальную сущность, прославлять самые низменные человеческие чувства, насаждать и вдалбливать культ секса, насилия, садизма и предательства.
Поверьте: шла мощная психологическая атака на Советский Союз, самая настоящая идеологическая война.
Кто-то говорит, что КГБ вёл себя жёстко. Но я смотрю на то, что происходит со страной сегодня, и мне кажется, что надо было работать по этой линии ещё жёстче».
Николай Ковалёв: «Андропов сигнализировал, что главная опасность социализму исходит от идеологической эрозии. Поэтому он сразу выделил главное звено своей работы – контроль над духовным состоянием общества.
Эта работа, я считаю, проводилась очень аккуратно. И заслуга Андропова в том, что она не превратилась в массовые репрессии.
Те, кто служил в органах, знают такой термин, как «смотреть за горизонт». Этот термин придуман Андроповым. Суть его в том, что, если мы кого-то поймали на идеологической диверсии, надо понимать, что это не он начал. Что за горизонтом, за рубежом, есть антисоветские центры, которые разрабатывают планы по уничтожению СССР. А вот этот человек – он всего лишь поддался влиянию. Может быть, его кто-то несправедливо обидел, в нём это закипело.
Поэтому не надо сажать его, не надо ломать ему жизнь. С человеком проводилась профилактическая работа: его предупреждали, что он находится на грани, его дальнейшие действия могут привести к преступлению.
И вот эта профилактика красной нитью прошла через несколько десятилетий работы органов КГБ. Мы перестали выполнять карательную функцию. Наша задача заключалась именно в том, чтобы предотвратить преступление, а не наказывать за него.
Все эти мысли принадлежат как раз Юрию Владимировичу Андропову. Он увидел вот такой выход из патовой ситуации, которая на тот момент складывалась в Советском Союзе».
* * *
Юрий Железняк: «Ещё одна красная нить, которую провозгласил Андропов,  – соблюдение соцзаконности. Это значило, что действия чекистов проверялись специальным инспекторским управлением, и нарушения соцзаконности строго карались. Вплоть до увольнения из органов и уголовного преследования.
То есть я не мог по субъективному желанию кого-то начать подслушивать. Или пустить за кем-то хвост.
Я даже больше скажу: начальник не мог заставить меня это сделать без наличия на то достаточных оснований, которые изложены в законе и приказах.
Поэтому дисциплина в органах КГБ была железная, мы работали исключительно в правовом поле. Со всей ответственностью могу вам заявить, что по крайней мере в Пензе никто не рисковал провести то или иное мероприятие в обход закона».
* * *
Николай Ковалёв: «Самая главная заслуга Андропова – начало борьбы с коррупцией. Ведь он первый начал борьбу с коррупцией в высших эшелонах власти. Он добился низвержения министра внутренних дел Николая Щёлокова, несмотря на его близкие связи с Брежневым.
Более того, по делу Щёлокова пошёл и Чурбанов, который был женат на дочери Брежнева!
Андропов довёл до конца знаменитое Хлопковое дело и назвал имя замешанного в нём первого секретаря компартии Узбекистана Рашидова.
Он озвучил на всю страну имя первого секретаря Краснодарского крайкома партии Сергея Медунова, который просто погряз в коррупции.
Я сам был свидетелем того, как борьба с коррупцией распространялась по регионам, как рушилась мафия в Северной Осетии и в Красноярске. В частности, на этой волне был арестован начальник Краноярскснабсбыта Перцович, который считался хозяином края и был даже выше, чем первый секретарь».
Александр Макаров: «В Пензе больших масштабов коррупции не было. Тем не менее, некоторые сотрудники облисполкома на всякий случай продавали свои дачи. Особенно те сотрудники, у которых было по две или даже по три дачи».
Юрий Железняк: «Андропов был строг по отношению к самому себе. В КГБ был музей подарков, в котором хранилось всё, что дарили Андропову во время его поездок. Он жил настолько строго, что многие удивлялись. Говорят, что у него, председателя КГБ, в московской квартире так и стояла мебель, которую он привёз из Венгрии в 1957 г.
И чекистов он тоже не приучал к цацкам.
Для того чтобы построить дачу или купить автомобиль, ты должен был проработать в органах 20 лет. И только потом мог сделать это с письменного разрешения начальства.
Даже награды давали жесточайше: только тем, кто сделал действительно что-то стоящее. У нас в Пензе начальник управления ни одного ордена так и не получил».
* * *
Николай Ковалёв: «Юрий Владимирович настраивался всё-таки на то, чтобы произвести модернизацию советского общества.
Помню, как летом 1982 г. он, будучи уже секретарём ЦК КПСС (но ещё не генеральным), приехал к нам на Лубянку и делал доклад. Я сидел в 6 или 7 ряду.
Знаете, он совсем не был похож на генерала, который привык говорить командирским тоном, с соответствующей интонацией, жестами.   
Это был человек свободный, мягкий, как бы размагниченный. Но при этом говорил он очень уверенно, убедительно. И постоянно обращался к залу: вот вы понимаете, вот эти вопросы надо решать вот так.
Чувствовалось, что человек эрудированный, грамотный, который сразу умеет ухватить нить разговора. И в то же время проскальзывала забота о стране.
Перед нами он выступал минут тридцать, и мне запомнилось, что он много говорил про экономику. В том числе про то, что плановая экономика Советского Союза имеет изъяны.
Меня поразили его слова о том, что нужно менять социально-бытовую обстановку в стране. Это же непорядок, что хлебные магазины работают до 19 часов. Почему бы не сделать так, чтобы они до 19 часов работали как государственные, а после 19 часов – как частные? И пусть работают на себя хоть всю ночь, потому что люди со второй смены возвращаются, а хлеба купить не могут.
Он также говорил о частных парикмахерских, о ремонте обуви – что это надо разрешать, пусть только платят небольшие налоги.
И всё это он произносил летом 1982 г.! Задолго до того, как прозвучали слова «кооператив» и «перестройка».
Юрий Железняк: «Увы, господь не дал ему здоровья. Даже гражданские в 90-е годы говорили: жаль, что Андропов не дожил».
Александр Макаров: «Если бы Андропов пожил, мы бы жили, наверное, в другом государстве».

Прочитано 2143 раз

Поиск по сайту