Немцы славятся своими трудолюбием и эффективностью, но предпринимательский дух им не особо свойственен. Они реже создают новые фирмы, чем американцы, шведы и даже французы.
Однако недавно захлестнувшая эту страну волна иммигрантов привела к росту числа вновь открываемых предприятий. В 2015 г. 44% зарегистрированных в Германии новых фирм были основаны лицами с иностранными паспортами. В 2003 г. доля таких фирм составляла лишь 13%. В целом около одной пятой всех немецких предпринимателей родились за рубежом.
Прибытие за последние два года более миллиона беженцев скорее всего увеличит этот показатель. Число частных предпринимателей ближневосточного происхождения в 2005-2014 годах выросло почти на две трети, утверждают Рене Ляйхт и Штефан Бервиг, учёные из Мангеймского университета.
«Отмечается заметный рост грюндерской активности среди выходцев из Сирии, Ирака и Афганистана», – говорит Маик Леонхардт из IHK Berlin – ассоциации малого и среднего бизнеса.
Некоторые беженцы приезжают в Германию уже с мечтою о собственной фирме. У семьи Ияда Слика была кондитерская компания в Сирии, и когда он прибыл в Берлин 3 года назад, то решил воссоздать её.
«Первое время в прошлом году мы даже месили тесто вручную», – говорит Слик. Он добивается успеха в своём стремлении привить немцам вкус к засахаренным фруктам и квадратикам нуги с сирийскими фисташками: среди его клиентов уже числятся лучший универмаг KaDeWe и роскошная гостиница Adlon.
Другие становятся предпринимателями в силу обстоятельств. Программист Хуссейн Шакер не думал заниматься бизнесом, когда приехал в Германию: «Я хотел работать в сфере техники». Сначала он работал телефонистом в центре связи с клиентами. Там он понял, что среди его сирийских друзей полно тех, кто, как и он, занят на рабочих местах, не требующих имеющегося у них уровня квалификации.
Совместно с партнёрами из берлинского бизнес-инкубатора он создал сайт для беженцев Migrant-Hire, на котором сейчас зарегистрированы 13000 человек, ищущих работу, и около 2000 вакансий.
Обращение иммигрантов к предпринимательству отчасти вызвано трудностью их выхода на официальный рынок труда. В прошлом десятилетии фирмы часто основывали выходцы из стран Восточной Европы, вступивших в ЕС, но не получивших полного доступа для своих граждан на рынок труда старых членов Союза.
Бизнес открывает лучшие перспективы для честолюбивых иммигрантов, говорит Ляйхт: «Их доход растёт быстрее; они заняты вещами, более соответствующими их квалификации; реже сталкиваются с дискриминацией».
Претендентам на рабочие места с иностранными именами труднее успешно пройти собеседование при приёме на работу в немецких компаниях. Во время опроса предпринимателей-иммигрантов, проведённого KfW – немецким банком развития – треть из них заявили, что не видят для себя иного способа устроиться в жизни, чем заняться предпринимательством.
Заниматься бизнесом в Германии, конечно, нелегко: Всемирный банк поставил её на невпечатляющее 114-е место в мире по лёгкости открытия новой фирмы. Программы интеграции иммигрантов в центрах занятости нацелены на обучение их немецкому и предоставление им постоянной работы, а не на поощрение их деловой активности. К тому же им трудно разобраться в немецкой бюрократии. «Здесь так много правил и законов, о которых тебе никто не рассказывает», – говорит Шакер.
Да и сами немцы неохотно идут в бизнес, особенно при нынешнем низком уровне безработицы. Число частных предпринимателей среди коренного населения в 2005-2015 годах сократилось на 3%.
Иммигранты более охотно занимаются бизнесом потому, что уже привыкли к опасности. Многие из них бежали от гражданской войны, пересекли Средиземное море, пешком прошли пол-Европы, имели дело с немецкой бюрократией. Таких людей уже ничто не страшит.
The Economist, 4 февраля 2017 г.
