Самое читаемое в номере

Каждый день как в боевой обстановке

A A A

Специально для «Улицы Московской» рассказывает Марина Пьянова, заведующий дерматовенерологическим отделением Пензенского областного клинического центра специализированных видов медицинской помощи, с апреля 2020 г. – заведующий 7-м инфекционным отделением центра.

pyanova– Марина Викторовна, как ваше отделение влилось в работу ковидного госпиталя?
– Изначально дерматологическое отделение нашего центра было развернуто на 64 койки. В последние несколько лет на период эпидемии гриппа наше единственное в центре неинфекционное отделение перепрофилировалось в инфекционное.
В этот период половина отделения работала как инфекционный стационар, другая – как дерматовенерологический. Поскольку у нас есть три отсека, все перекрывалось и соответствовало всем требованиям. В таком режиме мы работали от полутора до трех месяцев в году.
С 15 апреля 2020 г., в связи с эпидемией новой коронавирусной инфекции, наше отделение было полностью перепрофилировано в инфекционный стационар.
Наши врачи и средний медперсонал прошли курс обучения по ковиду на базе Пензенского института усовершенствования врачей.
В апреле мы существовали как отделение сортировки: занимались пациентами, которые поступали с подозрением на коронавирусную инфекцию. К нам госпитализировали больных с высокой температурой, с катаральными явлениями. В нашу задачу входило провести диагностику и отдифференцировать, у кого есть и у кого нет заболевания коронавирусной инфекцией.
Если заболевание не обнаруживалось, но диагностировалась пневмония, больных госпитализировали в 4-ю больниц. Если обнаруживалось – направляли в госпитальное отделение.
Но поток поступлений пациентов увеличивался, тяжесть состояния усиливалась. А в силу дерматовенерологической специфики у нас не было оборудования для такого вида больных.
В апреле нам установили систему кислородной поддержки, чтобы был кислород на местах, где лежат больные.
Было решено проводить лечение на месте первичной госпитализации. Больные стали оставаться у нас и получать тот вид терапии, который был регламентирован приказами министерства, клиническими рекомендациями по оказанию медицинской помощи пациентам с коронавирусной инфекцией.
С мая мы уже работаем как полноценное инфекционное отделение: сначала на 40 коек, потом на 55, сейчас на 63.
– Есть ли особенности в работе вашего отделения в новом статусе?
– Так сложилось, что в наше отделение госпитализировали детей, беременных, женщин после родов. У нас лечились дети с диагнозами ОРВИ, пневмония, ковид.
В 2020 г. пролечено 233 ребенка до 17 лет.
Беременные женщины наблюдались у нас, если имели катаральные явления, подъем температуры или были контактными по ковиду. Их направляли к нам на обследование и лечение.
Если был срок, близкий к родоразрешению, женщина от нас переводилась в перинатальный центр, затем возвращалась на долечивание, после выздоровления воссоединялась с ребенком и отправлялась домой. Если женщина до родов не лежала у нас, а мазок был положительный, маршрутизация была такая же.
Беременных пролечено 184 за год. Одновременно в отделении могло находиться 20-25 беременных.
Больные из сельских районов составили более 40% от общего количества пролеченных в отделении. Тяжелые больные переводились в отделение реанимации. В последнее время много пациентов поступало семьями.
– Каковы Ваши личные наблюдения за течением ковида у разных пациентов?
– В отделении поначалу находились больные средней степени тяжести. Но с каждым больным ситуация разворачивается по-своему. Изменение его состояния зависит не только от наших решений и действий, но и от иммунитета человека.
При одном и том же проценте поражения легких и равных условиях у одного больного состояние может ухудшиться и потребовать реанимации, а другой выходит после двух недель госпитализации.
Не секрет, что у нас недостаточное количество врачей, особенно в сельской местности, в отдаленных районах. Заболевшие лечатся самостоятельно, вызывают врача, только когда отмечается выраженное ухудшение состояния.
Нервная система у всех разная. Люди, перенесшие ковид, знают, что страдает все: и нервная система, и опорно-двигательный аппарат, и дыхательная система, в первую очередь.
– Чем ситуация двухмесячной давности отличается от сегодняшней?
– Сейчас больных стало немного меньше. Если раньше по 75-78 пациентов в отделении было, то сейчас 55-58.
У нас в центре 320 коек, а в пик пандемии ковида было более 500 развернуто. Сейчас более 300 человек в центре лежат, в том числе из других медицинских учреждений.
Количество если и уменьшилось, то тяжесть увеличилась. Появились те, кто лечится дома, а у них резко поднимается температура, вызывают скорую, их привозят, и развивается процесс средней тяжести или тяжелый. Все непростые случаи будут сосредоточиваться у нас.
Но ведь есть кишечные инфекции, гепатиты, менингиты и другое – это все тоже лечить надо, эти больные никуда не делись.
Если даже ковид будет минимизирован, он будет здесь, в нашем центре. Предполагаю, что ковидное отделение останется. Может, когда пройдет иммунизация, будет выработан общественный иммунитет, люди сами переболеют или будут вакцинированы, тогда все вернется на круги своя.
– Какова Ваша точка зрения на вакцинацию против коронавирусной инфекции?
– Искренне приветствую прививку, это очень правильно и нужно. Вакцинация в целом поможет улучшить ситуацию, глубоко в этом убеждена. Чем больше людей будет привито, тем более ощутимо будет общее снижение заболеваемости.
Только предварительно нужно проконсультироваться с врачом.
Вся моя семья болела ковидом, я тоже. Если бы не болела, если бы не получила таким путем антитела, обязательно бы тоже сделала прививку.
Помню свое состояние во время этой болезни и не хочу, чтобы оно повторилось. Со временем обязательно буду прививаться от ковида и всех призываю это делать.
– Какой багаж Вам оставляет ковид?
– Лишних знаний не бывает, особенно у врача. Когда вынужден заниматься тем, что не является твоей специальностью, трудно все держать в голове. Но сейчас уже все отработано, утряслось. Каждый день требует собранности, четкости, скорости, как в боевой обстановке.
Ценно то, что ситуация с этой инфекцией позволила еще раз убедиться, насколько мне повезло с коллективом в отделении. Бесконечно благодарна всем за понимание обстоятельств и готовность трудиться, не считаясь с нагрузкой и усталостью.
В коллектив в связи с ковидной ситуацией влились люди, которые тоже по-настоящему относятся к профессии и долгу. У нас работают и студенты 5-6 курсов, и кардиолог-ординатор, и невролог-ординатор, и даже стоматолог приходит на дежурства.
Весь коллектив трудится добросовестно, самоотверженно. Искренне благодарю всех!
– Марина Викторовна, а как начиналась Ваша дорога в профессию?
– Закончила в Городище школу с «пятерочным» аттестатом. Мама была районным врачом-педиатром, папа – главным зоотехником районного управления сельского хозяйства.
Передо мной не стоял вопрос, куда пойти учиться. Мама говорила мне, что медицина – это, конечно, сложно, но врач – хорошая профессия для женщины.
Училась я в Махачкале. Хорошее было время, хороший вуз, с большой теплотой его вспоминаю, все преподаватели были очень высокого уровня. Отличную базу знаний получила. Когда приехала в Пензу, не чувствовала ни малейшей ущербности моих знаний по сравнению с выпускниками других медицинских вузов.
В 1985 г. окончила медицинский институт. Поскольку училась по направлению, была обязана вернуться в свой регион и отработать три года.
За год до окончания обучения, перед 6-м курсом, я приехала в Пензу.
В кожно-венерологическом диспансере был главным врачом Абрам Григорьевич Симкин. Обожала его. Замечательный был человек и специалист, участник войны, колоритная личность.
Пришла к нему. Он спросил, как учусь. Говорю: отлично. Он пообещал, что возьмет.
Интернатуру прошла, работала в поликлинике, замуж вышла, родила. Хотела перейти в поликлинику по месту жительства. Абрам Григорьевич отговорил. Сказал, что лучше – в отделение стационара, и тогда будет из меня хороший доктор. Так всю жизнь в отделении и проработала.
Супруг – хирург, одна из дочерей – тоже врач.
Потом моя заведующая, которую горячо люблю и бесконечно уважаю, Алевтина Николаевна Сумовская, умнейшая женщина, прекрасный диагност, ушла на прием больных. И я осталась вместо нее. Это был 2012 год.
О своем выборе никогда не жалела. Отношусь так: помазал боженька – иди работай.
– Как поддерживаете гармонию в своих отношениях с профессией?
– Стараюсь все время ездить на конференции, семинары, общаться с коллегами. Главный врач отпускает, поощряет даже. Если где-то что-то появляется по моему профилю, сразу иду к главврачу.
Сергей Борисович Рыбалкин очень деятельный. Он всегда занят поиском и воплощением новых идей. Главный врач таким и должен быть: действовать, привлекать, доставать.
В своей специальности всегда надо быть на шаг впереди: смотреть, слушать, ездить, ловить тенденции, направления. Всегда надо читать, развиваться. Приезжаю – все коллегам рассказываю.
По-моему, важно новое узнавать именно при непосредственном общении. Важна атмосфера, когда беседуют не просто люди одной профессии, а единомышленники. Причем у каждого уникальный опыт, идеи: люди из разных регионов с разной историей становления медицины и ее направлений.
В режиме онлайн нет такой эмоциональности, радости, удовлетворения от общения. Ведь нужная нам информация содержится не только в словах.
– Что считаете важным в работе с молодыми коллегами? Как выстраиваете взаимодействие?
– Когда я пришла в профессию, у нас работали пять поколений врачей. Были люди, которые начинали дерматологию в Пензенской области еще до войны. Когда я начинала, им было чуть ли не по 80 лет.
Сергей Александрович Моисеев приходил два дня в неделю на прием, садился, смотрел.
А мы, молодые, боялись напортачить. Он говорил: «Деточка, если тебе что-то неясно, ты заходи». Я приходила, спрашивала, можно ли больного показать. Он: «Конечно, деточка».
Заводила больного, он смотрел и говорил мне: вы совершенно правы, здесь вот это и вот это. И пациенту: «Идите, голубчик, сейчас доктор придет и все вам назначит».
Очень деликатно помогал и направлял, при этом поддерживал авторитет врача у пациента.
Мы были пятым поколением, когда пришли в интернатуру. Это большое дело, когда есть у кого учиться. Все врачи были чудесные: никто ничего не скрывал. Я в этом выросла. Считаю, что только так и надо. Только так можно стать специалистом.
Теперь, в свою очередь, не жалею ни времени, ни сил, ни знаний для молодых коллег. Не устаю повторять: человек, который не желает делиться знаниями, убогий. Шучу с молодежью: когда вы станете моими конкурентами, мне уже будет все равно.
Всегда говорю, что никогда не надо спорить с больным. Пациенты разные бывают, в том числе те, которые на все имеют свою точку зрения. Она не всегда правомерна, но с ними лучше не спорить – чего копья ломать! Врач все равно сделает как нужно. Это его профессиональный долг.
Молодых сотрудников прошу сообщать о ситуациях, когда больной с чем-то не согласен или недоволен. Говорю с ним и объясняю, что подготовка у молодежи есть, она хочет сделать как лучше и молодость – тот недостаток, который быстро проходит. Назревающее недопонимание беру на себя, иду к пациенту. Походим с ним, подышим, гимнастику сделаем – и все хорошо, а в принципе ничего не изменилось.
Когда человек болеет, у него все направлено на поиски того, кто ему точно поможет. Если больной доктору верит, он лучше выйдет из болезни, преодолеет ее. Если больной не верит, доктору сложно работать.
Верю и всегда говорю, что все будет хорошо. Но, если человек умирает, а ты это говорил, очень плохо становится. Невыносимо.
– Как получается хороший врач?
– Я преподавала в нашем медицинском институте до 2013 г. и видела, как меняются студенты. В 2010-2011 гг. еще были студенты, которые шли именно в профессию. Среди поколения 30-летних есть такие.
Некоторые оканчивают мединститут и становятся медицинскими представителями или косметологами, или идут в другие близкие к медицине отрасли. И всегда есть люди, которые идут именно в профессию. Хотят лечить людей, заниматься больными, находить наилучший способ помогать им в борьбе с болезнями.
Врачей много никогда не было. Не было раньше такого количества мединститутов, платного обучения. Врачей тоже было недостаточно. Наверное, потому, что в институт было сложно попасть. То есть те, кто в мединститут приходили, стремились именно в профессию.
Настоящий врач сердце должен иметь. И голову. Цена медицинского равнодушия и некомпетентности – человек, его здоровье или жизнь.
Сейчас с ковидом не все зависит от тебя, от твоего сердца и головы, от твоих знаний. Но надо всегда искренне хотеть сделать добро.
Интервью взяла Екатерина Комовская

Прочитано 1109 раз

Поиск по сайту