Долгая жизнь Валентина Степанкова: самый молодой прокурор в России

A A A

«Улица Московская» продолжает цикл воспоминаний первого Генерального прокурора России Валентина Степанкова.
В мае 1977 г. Валентин Георгиевич Степанков стал прокурором города Губахи. В момент утверждения в должности он был самым молодым прокурором в России: за полгода до этого ему исполнилось 25 лет.

stepankov2

Валентин Степанков – прокурор г. Губахи.

– С чего началась Ваша работа в должности городского прокурора?
– Перед отъездом в Губаху я узнал, что прежний прокурор запил. Да еще и пропил вещественное доказательство в виде 200-рублевой взятки. До окончания прокурорского срока ему оставалось совсем немного, и дело замяли.
В прокуратуре – некомплект кадров: один следователь вместо трех положенных, пожилая женщина – помощник прокурора, молодой стажер и водитель на полставки. В сейфе – материалы за три месяца. Большей частью малозначительные: драки на дискотеках, бытовые дебоши и т. п.
Разложил все бумаги на четыре равные кучки и вызвал троих своих сотрудников. Объяснил ситуацию. «А четвертая кучка чья?» – спрашивают они. Отвечаю, что моя, и вижу в глазах удивление. За неделю мы оформили массу отказов от возбуждения уголовных дел. Что-то – в комиссию по делам несовершеннолетних, что-то – на товарищеский суд. Возбуждали дела лишь по серьезным материалам.
Я жил в местной гостинице, завтракал в буфете. И каждое утро, выходя из гостиницы, встречал группу мужиков, встававших при моем появлении. Дня через три я поинтересовался у буфетчицы причиной такого уважения. Оказалось, что буфет гостиницы – единственное место, где раньше 11 утра отпускают спиртное. Буфетчица требовала ждать моего ухода на работу. Вот мужики и вставали на радостях, здоровались.
Позже буфетчица рассказала мне о гонцах из горисполкома, которые, памятуя о прежнем прокуроре, выясняли мой образ жизни.
– Проблем в сотрудничестве с милицией не было?
– Было опасение из-за возраста. Оно исчезло в совместной работе. Хорошие рабочие отношения иногда переходили в доверительные. Некоторые милиционеры, учась заочно, даже приходили ко мне за юридическими консультациями. Но это не снижало моей требовательности.
Однажды я сделал представление на имя председателя горисполкома Хмелева, обобщив за большой период случаи, когда милиция не возбуждала дела, имея на это все основания. Тот «вставил» по первое число начальнику милиции, Петру Ивановичу Татаркину. Один из его замов, видя настроение шефа, предложил «ответить» прокурору, написав письмо в областную прокуратуру о том, что Степанков без прав водит служебную машину.
Мой водитель работал в прокуратуре на полставки и на полную ставку – в Горгазе. По графику сутки через трое. Но преступления происходили не по графику. И водитель обучил меня управлению служебным автомобилем, старенькой «Волгой» ГАЗ-21.
На место преступления мы выезжали так: я – за рулем, рядом – начальник милиции, сзади – эксперт-криминалист, судебно-медицинский эксперт и следователь прокуратуры. Так что я не просто ездил без прав, я еще и других возил.
Но стучать на меня не стали. Другой замначальника милиции объяснил, что еще неизвестно, кого пришлют вместо Степанкова. Тем более что все понимали, что я прав.
С начальником милиции мы позже сдружились. Перед моим отъездом из Губахи с ним случилась трагедия. Почти не имея опыта вождения, он сел за руль в легком подпитии. В машине – жена, внук и друг со своей женой. А на дороге – ремонтные работы. Машину занесло, она перевернулась и встала на колеса. «Вошедшее» в кабину колесо убило сидящего впереди друга. А ребенок вылетел из машины, но остался цел и невредим. Зная Татаркина несколько лет, я считал, что не смогу быть объективным, и попросил прислать следователя из области.
– Громкие дела в Губахе были?
– Как сказать… В 1977 г. СССР заключил с британской фирмой Devy Power Gas договор о строительстве на компенсационной основе – с оплатой последующими поставками сырья – двух предприятий по производству 750 тысяч тонн метанола в год. В Томске и в Губахе.
Стройка шла под контролем ЦК КПСС. Директором химзавода в Губахе, на чьей базе создавалось производство метанола, был небезызвестный сегодня владелец «Тольяттиазота» Владимир Николаевич Махлай.
Для строительства в Губаху привезли 2500 условно освобожденных, в дополнение к спецкомендатуре с 300 осужденными. Преступность росла рекордными темпами. Мне выделили две дополнительные ставки, а милиции – десятки новых ставок. Дешевый труд заключенных обходился государству и людям очень дорого.
В декабре 1977 г. выяснилось, что первая очередь завода сдана с приписками. Ничего не готово, колонны лежат на земле. А по документам государственной статистической отчетности они уже стоят, вместе с обвязкой.
Я возбудил дело, изъял документы и передал информацию в областную прокуратуру. Новый прокурор области Борис Петрович Наместников, приехавший из Пскова, вызвал меня на ковер. Просмотрел дело и признал мою правоту.
Обвинение в суде по этому скандальному делу я поддерживал сам. Судья под нажимом отправила дело на доследование. Я принес протест. Чтобы как-то решить вопрос, обком решил… сделать меня своим сотрудником. Чтобы дело завершил уже другой прокурор.
– Так было можно?
– Я понял все в последний момент. Через первого секретаря горкома мне предложили партийную нагрузку внештатного инструктора обкома партии. Я согласился. На собеседовании в обкоме выяснилось, что речь идет о штатной работе. Бюро обкома под председательством легендарного первого секретаря Бориса Всеволодовича Коноплева назначило меня инструктором отдела административных органов. И только в отделе кадров областной прокуратуры я узнал, что в эти дни в Москве согласовывалось назначение меня заместителем прокурора области.
В обкоме я проработал два года, курируя милицию, суд и прокуратуру. Изучил систему партийного управления хозяйственной деятельностью. Кроме меня, в обкоме был лишь один юрист с опытом следственной и прокурорской работы – Игорь Лумпов, заместитель заведующего отделом и бывший сотрудник управления судебного надзора прокуратуры. Но к нему за советом ходить стеснялись и шли ко мне.
Работая в обкоме, я впервые побывал за границей. В порядке исключения мне разрешили стать руководителем группы в поездке в Югославию, которая не считалась официально соцстраной. В обкоме я расширил свои знания по международной политике. С интересом читал журнал «Атлас», издававшийся для служебного пользования партийных работников и уделявший много внимания таким вопросам.
stepankov

Валентин Степанков (третий слева) с сотрудниками прокуратуры г. Губахи.

– Но партийная работа снова сменилась прокурорской?
– В декабре 1983 г. выяснилось, что меня хотят назначить прокурором Перми. В 1981 г. Прокуратура СССР приняла решение о создании самостоятельных прокуратур городов-миллионников, упраздненных при Хрущеве. Создавались и городские управления внутренних дел. Первым прокурором Перми стал Николай Лазаревич Гребенкин. В декабре 1983 г. он, уйдя на повышение, рекомендовал меня в прокуроры Перми.
При мне городская прокуратура переехала из полуподвального помещения в бывший губернаторский дом в центре города. Здание удалось привести в порядок за счет хозрасчетной организации, занимавшейся компьютерной техникой и отремонтировавшей все здание за возможность занять его половину.
Первый секретарь обкома Борис Всеволодович Коноплев ходил мимо губернаторского дома на работу. На здании – две мемориальных доски. Одна – о типографии первой революционной газеты, вторая – о провозглашении советской власти Советом рабочих и солдатских депутатов.
В командировке Коноплеву показали музей Удмуртской республиканской партийной организации. И он загорелся идеей создать такой музей в Перми. В нашем здании. Пришлось переезжать в дом по соседству с горисполкомом, перенося туда даже декоративную обшивку стен.
Прокурором Перми я отработал четыре года. Это было серьезное профессиональное испытание. Крупный город, население которого превышает население некоторых регионов. 7 крупных районных прокуратур в подчинении, где штат более 90 человек. Высокий уровень преступности и огромная нагрузка на прокуратуру. Я был в кадровом резерве областной прокуратуры. Об этом знали в Москве, но отбор кадров происходил под контролем ЦК партии, российской и союзной прокуратуры.
Через некоторое время меня включили в бригаду ЦК КПСС по проверке прокуратуры Омской области. Комиссия – из сотрудников Прокуратуры РСФСР во главе с инструктором Отдела административных органов ЦК КПСС. Оценивалась работа областной парторганизации и всех правоохранительных органов региона по борьбе с преступностью.
Для меня эта командировка стала своеобразными смотринами. По возвращении Прокуратура РСФСР стала согласовывать с Пермским обкомом мое назначение на должность прокурора Кемеровской области, погибшего в автокатастрофе. Но обком отказал под предлогом того, что Степанкова планируется назначить прокурором Пермской области. Через полгода у областного прокурора закончился срок. Но назначили моего коллегу по обкому Игоря Лумпова. Генеральный прокурор Рекунков, узнав об этом, не отказался от планов в отношении меня. Это случилось весной 1987 г. А осенью меня вызвали в Москву, в Генеральную прокуратуру, за новым назначением.

Интервью взял Владимир Дворянов

«Улица Московская» благодарит заслуженного юриста России Владимира Фомина за организацию настоящего интервью.

Прочитано 1544 раз

Поиск по сайту