Владимир Резниченко: правильный и своенравный

A A A

24 января исполнилось 70 лет Владимиру Резниченко – легендарному аграрию, который прошёл путь от зоотехника до министра сельского хозяйства Пензенской области. И который до сих пор продолжает работать в должности первого заместителя генерального директора группы компаний «Русмолко».
Специально для читателей «Улицы Московской» Владимир Резниченко рассказал, как росли сельское хозяйство и он сам.

reznichenko
Зона рискованного земледелия
Свой трудовой путь я начал в апреле 1971 г., придя зоотехником в совхоз «Долгоруковский» Сердобского района. А уже в июне в селе вспыхнула забастовка, и примерно 150 человек отказались выходить на работу.
Стали разбираться в причинах. В те годы почти у каждой деревенской семьи была корова. И совхоз выделял луга, чтобы люди могли заготавливать сено для скотины.
Так вот, управляющий Константиновским отделением якобы неправильно поделила участки. И народ в знак протеста двое суток не ходил на работу.
Дело дошло до горкома партии, и управляющего быстро сняли с работы, назначив на эту должность меня. А ещё через год я стал главным зоотехником совхоза.
Для того чтобы дальше расти по карьерной лестнице, требовалось вступить в партию. В один из дней меня пригласили на бюро горкома, начали задавать вопросы.
Тут встаёт директор машиностроительного завода, спрашивает: «Сколько молока дают ваши коровы?»
Я ему говорю: «3 литра в сутки».
А он в сельском хозяйстве не разбирался вообще, говорит: «Что-то мало. Давайте не будем его принимать».
Хотя 3 литра – это было очень даже неплохо. В соседних хозяйствах коровы давали по полтора литра в сутки.
Однако спорить с директором машиностроительного завода никто не стал, и в партию меня не приняли. Как сейчас помню, вышел я с этого бюро со слезами, и было мне очень обидно.
Кстати, сегодня коровы нашей ГК «Русмолко» дают в среднем 30 литров молока в сутки.
Ещё какое-то время партия присматривалась ко мне, а потом случилось очередное ЧП. Дело в том, что в советские годы был большой дефицит строительных материалов. А совхозам нужны были дома, школы, детские сады. В этой связи сразу несколько хозяйств Сердобского района сотрудничали с женщиной, которая поставляла кирпичи по одной копейке за штуку. Дело, конечно, благое. Но тут ОБХСС нашёл какую-то коррупционную составляющую в этой схеме. В результате сразу несколько директоров получили реальные сроки и сели в тюрьму.
В совхоз «Сокольский» приезжали следователи из Пензы, перерыли всё. Доказательств не нашли, но на всякий случай освободили от должности директора совхоза «Сокольский».
Кого ставить? Решили ставить меня. И в этой должности я проработал 10 лет. Хозяйство было большое: 3 тыс. голов крупного рогатого скота, 6 тыс. овец, 250 га сада. Всё это обслуживали 500 человек.
Дела у нас шли отлично. Но в 1987 г. меня назначили директором более крупного совхоза «Большевик», где был животноводческий комплекс на 50 тыс. свиней, 3 тыс. голов КРС и более 15 тыс. га пашни. К моменту моего назначения показатели в хозяйстве начали резко сокращаться, появились убытки, побежали люди. Только в 1986 г. ушли почти 200 рабочих.
Через некоторое время после того, как я вступил в новую должность, ко мне зашёл заместитель, говорит: «Владимир Григорьевич, у нас тут часть кукурузы неубранная стоит. Что делать с ней будем?» Я говорю: «Убирать будем». А он мнётся.
«Тут такое дело, – говорит. – Мы её никогда не убирали. Она росла-росла, а потом мы брали рельсу и протаскивали двумя тракторами по полю, чтобы кукуруза из-под снега не торчала и глаза  начальству не мозолила».
Я говорю: «Нет, ребята, так не пойдёт. Убираем всё».
За 2 года мы поправили состояние, и хозяйство стало одним из лучших в области.

 

Деревня против города
В лихие 90-е годы многие хозяйства разваливались. Основная причина, на мой взгляд, заключалась в том, что не было поддержки от государства, а также возможности реализовать свою продукцию на рынке.
Кроме того, цены на топливо, удобрения и другие ресурсы были несопоставимы со стоимостью производимой продукции. На протяжении 10-12 лет даже удобрения не на что было купить. Не обрабатывалась земля, резался скот, люди не получали зарплату.
Однако наш совхоз этих перемен почти не ощутил, потому что был хороший коллектив управленцев и рабочих. В отличие от коллег, мы даже работали с прибылью.
Когда я уходил с должности директора в 1998 г., на депозитном счёте совхоза оставалось 8 млн руб. – гигантские по тем временам деньги. В пересчёте на сегодняшний курс примерно 160 млн руб.
В девяностые годы был такой случай. Мне позвонил Виктор Александрович Лазуткин, заместитель Кондратьева (главы администрации Пензенской области в 1991-
1993 гг. – «УМ»). Он сказал, что в моём сов-хозе надо собрать руководителей хозяйств со всех районов и наглядно показать им необходимость приватизации.
И вот приехали председатели колхозов, директора совхозов, которые в большинстве своём были настроены против этого дела. С их стороны сразу началась критика.
«Какая разница от смены форм собственности, если поддержки от государства всё равно никакой? – вопрошали они. – Мы как помирали, так и будем помирать».
В этот самый момент мне на правах хозяина дают слово.
А народ в нашем совхозе, надо сказать, тоже был настроен против действующей власти и всеобщей разрухи. Тут уж мне деваться некуда, поэтому я с трибуны поддержал всю эту критику.
Кондратьев и Лазуткин были очень недовольны. Перед отъездом они подошли ко мне, говорят: «Тебе, друг, жить в этом районе осталось немного».
Я подумал: пусть будет как будет!
А ещё через несколько месяцев Кондратьев уходит с должности.
При Ковлягине, который пришёл ему на смену и правил областью почти 5 лет, всё было спокойно. Но в апреле 1998 г. губернатором стал Василий Кузьмич Бочкарёв. В период выборов он к нам в совхоз даже не ездил, потому что знал настрой: все люди были за Ковлягина и отдали ему на выборах 100% голосов.
Поэтому с приходом Бочкарёва к власти на меня начали собирать компромат: что я плохо работаю, закупаю корма не у своих, а за пределами области.
В результате уже в октябре мне позвонили из приёмной губернатора и сказали, что завтра, в 14 часов, ко мне с визитом приедет депутатский корпус Законодательного Собрания. То есть времени на подготовку почти не дали. Они ехали снимать меня с должности.
Вместе с ними приехал и Бочкарёв.
Он походил по совхозу, посмотрел, потом говорит: «Да, Володя, мне много на тебя вылили грязи. Но я вижу, что здесь всё совсем не так, как пишут в справках».
После чего сменил гнев на милость и поручил мне взять землю у разваливающихся соседних совхозов, чтобы заняться её обработкой.
Через месяц ко мне приехал его помощник и предложил должность главы Администрации Сердобского района. Сначала я отказался, но потом мне дали понять, что отказывать Бочкарёву нельзя.
Так в ноябре 1998 г. я стал главой районной администрации.

Глава районного масштаба
В то время бюджет Сердобского района собирал налогов всего на 100 тыс. руб. Практически во всех школах шли забастовки учителей, которые не получали зарплату. Пенсионеры в деревнях не получали пенсию. Практически все предприятия и хозяйства не работали.
Мясокомбинат простаивал и был близок к банкротству, поскольку у него просто не было оборотных средств.
На помощь пришёл совхоз «Большевик», который я возглавлял до этого. Он отдал ему 3 тыс. свиней с рассрочкой платежа на полгода. Это насытило предприятие денежной массой, и оно довольно быстро вернулось к нормальной жизни.
В похожей ситуации находился маслозавод. Хозяйства прекратили возить туда молоко, предпочитая продавать свой товар прямо на улицах города.
Пришлось собирать руководителей совхозов и волевым решением запрещать уличную торговлю. Надавили, подключили Санэпидемстанцию, и дело пошло.
Поначалу были недовольные. Но я считал, что надо спасать предприятие, рабочие места и налогооблагаемую базу. Руководители хозяйств жили одним днём, а смотреть надо было шире.
Принятые меры возымели эффект, и уже следующей весной маслозавод раздавал хозяйствам деньги на посевную кампанию и выступал у них поручителем по кредитам. Больше никто не жаловался.
Кроме того, наш районный бюджет выиграл борьбу за Мещерскую распределительную газокомпрессорную станцию, которая хоть и стояла на нашей земле, однако налоги отчисляла почему-то в Саратов. Это тоже стало хорошей прибавкой.
Всего через год, в 1999 г., мы смогли позволить себе ремонт нескольких школ и детского сада. Район хоть как-то задышал. Ну а в 2000 г. собираемость налогов составила 2 млн руб. То есть за 2 года она выросла в 20 раз.
В июне 2000 г. на одном из выездных семинаров Бочкарёв подошёл ко мне, говорит: «Пошли в правительство!» Я говорю: «Нет». А он: «Ты ещё раз подумай, к концу семинара скажешь».
Тут начинается совещание, меня вызывают на трибуну первым и начинают пороть за грехи всей области. Хотя у нас в районе ситуация была не самая плохая.
Василий Кузьмич смотрит из-за стола: «Володь, ты всё понял? Завтра дашь правильный ответ».
На следующий день он уехал в Саратов с начальником УВД Гуляковым. Я звоню Гулякову прощупать обстановку: «Александр Дмитриевич, ты что скажешь?» Он говорит: «Дурочку не ломай, иди».

«Наша задача была – хотя бы замедлить падение»
5 июня 2000 г. я пришёл на должность первого заместителя председателя Правительства Пензенской области. За 9 лет работы я поменял здесь кучу должностей и кем только ни был. Как назревает какой-то конфликт или спор с губернатором, меня сразу меняют в должности. Даже упраздняли Министерство сельского хозяйства и пытались заменить его управлением.
Василий Кузьмич был вспыльчивый, часто ругался, гонял меня, но всё время держал при себе. Он был с очень цепким мышлением, смотрел далеко вперёд, жил идеями.
А ситуация в тот момент была действительно тяжёлая. Когда я пришёл, надо было готовить область к кормозаготовкам. Солярки нет, кредитных ресурсов нет, техника изношена, поля зарастают, область ничем не помогает. Скот не просто вырезался – он уничтожался неимоверным способом.
Проблема заключалась ещё и в том, что 2000 г. выдался неурожайным, и область, по сути, осталась без пшеницы. Мы стали искать её на Алтае и в Сибири. А денег нет, банки кредитов не дают.
При помощи Игоря Руденского удалось выбить кредит в одном из московских банков, и на эти деньги поехали закупать зерно в Сибирь. Но там, как назло, стукнули морозы, началась пурга, пшеницу нельзя отгружать. Дошло до того, что запаса муки на пензенских хлебозаводах оставалось всего на
7-8 дней. То есть вообще могли остаться без хлеба.
К счастью, погода смягчилась, и когда пришли первые 8 вагонов, мы наконец-то вздохнули.
С каждым годом все эти негативные процессы росли лавинообразно. И наша задача была – хотя бы замедлить падение. Так началась кропотливая работа по каждому из направлений. Принимались программы развития молочного животноводства, производства сахарной свёклы, создания сети машинно-технологических станций.
И если в 2000 г. в бюджете области на село не выделялось ни копейки, то с 2001 г. появились первые ресурсы. И хозяйства, более-менее стоявшие на ногах, стали получать кредитные средства.
С учётом высокого износа техники программа по созданию МТС была приоритетной. Мы закупали на средства бюджета тракторы, комбайны и другую сельскохозяйственную технику, которая оказывала хозяйствам услуги по обработке земли, севу.
Первая МТС появилась в Каменке, её возглавил Камиль Девликамов. Для  России это был передовой опыт, знакомиться с ним приезжал министр сельского хозяйства Алексей Гордеев.
Свою лепту в развитие села эти МТС внесли и могли бы работать дальше. Но экономика к тому времени была уже настолько слабой, что половина хозяйств не могла рассчитываться за оказанные услуги. В результате накопились большие долги, и МТС пришлось расформировать.
То же самое случилось потом с районными агропромышленными объединениями.

Поляны для инвесторов
Уже с 2002 г. мы понимали, что вливание бюджетных денег в большинство сельскохозяйственных предприятий не поможет, поскольку они сильно ослабли и существовать дальше не смогут. Мы поняли, что без привлечения инвесторов область никуда не уйдёт.
Так был взят курс на привлечением инвесторов. За 9 лет на пензенскую землю зашли группа компаний «Черкизово» и «Русмолко» (они занимались мясным направлением), компании «Сюкден», «Евросервис» и «Продимекс» (они реконструировали сахарные заводы в районах).
Когда в 2009 г. мне исполнилось 60 лет, ситуация была уже стабильная, и я решил уйти на пенсию. Василий Кузьмич долго не хотел меня отпускать, но я ушёл.
Однако дома просидел всего пару месяцев. Потом приехали Наум Александрович Бабаев и Рашид Рифатович Хайров. Они предложили мне должность первого заместителя генерального директора «Русмолко». В тот момент компания начинала строительство молочных комплексов в нескольких районах области. Надо было контролировать процессы, готовить и обучать людей.
И вот уже почти 10 лет я работаю здесь. За это время поголовье крупного рогатого скота выросло в 3 раза: с 6 тыс. до 20 тыс. голов. А валовый надой молока увеличился в 10 раз: с 8,9 тыс. до 85 тыс. т. Сегодня мы производим 250 т молока в день. Это почти половина от всех надоев по области в целом.
В настоящее время строим ещё один комплекс в Сердобске, где будут содержаться 11 тыс. голов скота. Таким образом, за 5 лет производство молока должно вырасти почти в 2 раза.
Все эти результаты достигаются благодаря той команде, которая работает в «Русмолко». У нас больше 1200 сотрудников. После открытия комплекса в Сердобске появятся ещё 350.
Хорошо, что я всё-таки не стал пенсионером. Еще многое нужно сделать. Я не сдаюсь.
Записал Евгений Малышев

Прочитано 1678 раз

Поиск по сайту