Самое читаемое в номере

Хранители рода

A A A

«Улица Московская» продолжает цикл публикаций о врачебных династиях нашей области, начатый по инициативе главного врача Пензенской областной клинической больницы им. Н. Н. Бурденко Сергея Евстигнеева.Сегодня наш рассказ о династии врачей Ивакиных – Зиновьевых.
У Дмитрия Зиновьева, хирурга и менеджера здравоохранения со стажем, привычка мыслить системно, видимо, в крови.
Его рассказ о семейной династии был образцом управленческого подхода: нарисовал генеалогическое древо, обозначил на нем ключевые фигуры, распределил зоны ответственности («об этой ветке расскажу я, а об этой – тот-то»), по телефону делегировал задачу родственникам, снабдил меня ресурсами (номерами их телефонов), мониторил промежуточные итоги и оценивал конечный результат.
И вот о чем вышла история.

zinovjev ivakinaЕва династии
Вначале была женщина. И имя ей было Анастасия.
Анастасия Ивакина родилась в с. Трубетчино Лунинского района в 1899 г. Она была третьим ребенком в семье Александра и Христинии Ивакиных. Всего же у супругов было 7 дочерей и 2 сына.
В многодетных крестьянских семьях старшие дети по возрасту часто годились младшим в матери и отцы. Так было и у Ивакиных: самый младший, сын Владимир, родился в 1920 г. В этом же году ушел из жизни отец, Александр Ивакин. Семья лишилась кормильца. И ее главой фактически стала Анастасия.
В общем-то, для нее эта роль отчасти уже была привычной. Характер у девушки был  волевой, твердый, можно сказать, мужской. Да и склад ума она имела технический.
Ее отец служил коммивояжером швейных машин «Зингер». Получал их от хозяина в ящиках, а сборку, настройку и обучение швей проводила Анастасия. Она всегда была правой рукой отца, а для детей – вторая мать.
На момент смерти отца в семье было трое маленьких детей: Александру – 9 лет, Лидии – 5, Владимиру не было и года. А время-то нагрянуло какое! Не реальность, а голливудский треш-хоррор.
Повольжье дважды накрывал голод: в 1921-22 гг. и 1932-33 гг. Какое уж там качество жизни. Остаться бы в живых. Говорят, в то время случаи людоедства не были большой редкостью.  
Младшие Ивакины, став взрослыми, часто повторяли, что жизнью своей обязаны Анастасии. Это она всеми правдами и неправдами спасала их от голода, пристраивая туда, где можно было получить бесплатную еду. Определяла их учиться. Одним словом, тянула и поднимала.       
Сама Анастасия еще до революции окончила второклассную школу – был в царской России такой формат обучения.
Это были специальные трехгодичные школы, находящиеся в ведении Русской Православной Церкви. Готовили они учителей для сельских школ грамотности. Поступить туда могли лица всех сословий православного вероисповедания от тринадцати до семнадцати лет, уже имеющие начальное образование.
Так что, на современном языке, была Анастасия Ивакина по профессии учителем начальных классов. Работала сначала в с. Скрябино, потом перевелась в с. Шукшу. Была педагогом порядка 10 лет. Но всегда, как гласит семейная история, мечтала стать врачом. Поэтому, узнав, что в Пензе открылся медицинский рабфак, бросила учительствовать и сама села за парту.
После Куйбышевского мединститута вернулась в родной Лунинский район. Была врачом в с. Поповка, Большой Вьяс, а потом и в Лунино – терапевтом и дерматологом.
Великая Отечественная война застала ее в дороге: по направлению райвоенкомата врач Анастасия Ивакина везла призывников во Владивосток. Узнав в Хабаровске о начале войны, она нашла, кому передать эшелон, и вернулась домой.
Видимо, был в этом отъезде из Лунино накануне войны некий божий промысел. Пока Анастасия добиралась обратно, всех лунинских врачей мобилизовали на фронт. И все они, как стало известно позже, попали в плен.
Анастасия же по прибытии в Лунино, без ночевки, была вызвана в областной военкомат и направлена в 3-ю городскую больницу – там был организован госпиталь. Поток раненых все нарастал, и где-то месяца через 2-3 открыли госпиталь в Лунино. Врач Ивакина стала там заведующим хирургическим отделением.
Когда немцы подошли к Воронежу, лунинский госпиталь перевели под Рудню. Вслед за нашими войсками прошагал этот госпиталь потом аж до самой Венгрии. А вместе с ним и Анастасия.
Победная весна застала капитана медицинской службы Ивакину в Будапеште. Но вернулась Анастасия домой только в конце 1945 г. Дел еще было много: раненых нужно было кого пристроить, кого долечить. А тут еще и японская война… Ходили среди родственников разговоры, что и в ней Анастасия принимала участие. Однако никаких документов, подтверждающих это, в семье не сохранилось.
Зато хранятся награды: орден Красной Звезды и юбилейный орден Отечественной войны II степени (награждена в 1985 г.).
Надевала свой орден Анастасия нечасто. Пожалуй, только в день Победы, отмечать который стране разрешили спустя 20 лет после войны.
«Помню тетушку Настю с ее неизменной гребеночкой в волосах, – рассказывает Дмитрий Зиновьев. – Платье нарядное у нее, помню, было одно. Менялись только кружевные воротнички. И эта бордово-красная звезда на груди пожилой женщины, конечно, всегда впечатляла. Вызывала восхищение».
На портале «Подвиг народа» выложен наградной лист на капитана медицинской службы Анастасию Ивакину. В нем сказано, что, «не считаясь со своей болезнью (закрытая форма туберкулез легких) тов. Ивакина зачастую работает по трое суток и более не выходя из отделения», «за последние три месяца самостоятельно прооперировала 178 раненых бойцов и офицеров», «к раненым относится с материнской любовью и пользуется среди них уважением», «делу партии Ленина-Сталина и социалистической родине предана».
В партии, делу которой была предана, Анастасия, кстати, не состояла: говорила, что не любит  собрания.
Вернувшись с войны, она 3 года проработала главным врачом в Лунино, а потом ушла на пенсию и стала рядовым врачом районной больницы. Она лечила людей 42 года своей жизни.


Племянники
Анастасия Ивакина не выходила замуж, не рожала детей. Но растила и воспитывала их регулярно. Сначала подняла своих братьев и сестру. А потом настало время племянников.
Анна, младшая сестра Анастасии, жила в Пермском крае. Ее муж, Иван Земцов, был председателем колхоза. В 1937 г. при уборке урожая в колхозе случайно сожгли жнивье. Ивана Земцова признали вредителем и арестовали. В это время Анна была беременна вторым ребенком. А старшего сына, Геннадия, привезла в Лунино к сестре.
А после войны Анастасия и Лидия Ивакины (сестры жили вместе) приняли другого племянника – Александра, сына Владимира.

zinovjev 2

Владимир служил начальником железнодорожного депо в Ашхабаде, куда его направили после известного землетрясения. Там же 1 мая 1950 г. у них с супругой родился сын Александр. Однако жаркий климат малышу не подошел. Открылась рвота, которая не поддавалась лечению. Началось обезвоживание организма. Врачи настоятельно рекомендовали сменить климат.
Родители Александра не могли уехать из Ашхабада. Поэтому полуторагодовалого Сашу привезли в Лунино.
Говорят, что тетя Лида, увидев племянника, сказала: не выживет. Настолько мальчик был истощен. Однако при новом климате рвота у малыша прекратилась без лекарств.
У своих теток Александр прожил до 4 класса. И лишь когда его родители смогли вернуться в Пензу, стал жить с ними. Но к этому времени он уже твердо знал, кем станет – конечно, врачом.
И Александр Ивакин, и Геннадий Земцов, племянники, которых берегла и воспитывала Анастасия, выбрали медицину.  
Геннадий Земцов окончил Казанский медицинский институт, поступил на военную кафедру, вернулся в Пензу и работал военным врачом.
Может быть, первым человеком, которому он в буквальном смысле спас жизнь, стал его двоюродный брат Александр Ивакин.
Разница в возрасте у братьев была около 20 лет. Саше – лет 5-6, а Геннадию – уже за 20. И как-то Александр на глазах у родственников упал в омут возле берега. Он фактически утонул. Вытащил его из воды и откачал Геннадий. Пригодились врачебные навыки.
Александр Ивакин окончил школу с серебряной медалью и выбрал Рязанский мединститут. Как оказалось, не зря: он обрел в этом вузе не только любимую профессию, но и жену.  
С Людмилой Петровой, золотой медалисткой, уроженкой г. Мичуринска Тамбовской области, Александр познакомился в стройотряде: студенты-медики строили общежитие для своего института. Строили молодые люди, строили и наконец построили. Да не только общежитие, но и семью.
По окончании мединститута Александра Ивакина, как способного студента,  оставляли на кафедре. Но он отказался. С самого детства жила в нем мечта быть именно практикующим врачом. Поэтому вернулся начинающий врач в Пензу.

zinovjev oper


Забегая вперед, скажем, что своей мечте быть практиком, а не ученым или руководителем, Александр Ивакин останется верен всю жизнь, не раз отказываясь от лестных предложений. Но это будет позже, а сначала молодому хирургу нужно было наработать мастерство.
Молодость – это время, когда стоишь на развилке и думаешь: налево пойти, направо, прямо? И выбор твой во многом зависит от тех, кто окажется рядом. От их примера, их слов и поступков.
Для Александра Ивакина таким человеком стал Петр Спирин, Заслуженный врач РСФСР, главный уролог области, заведующий урологическим отделением областной больницы им. Н. Н. Бурденко. Он взял интерна в свое отделение, учил, делился опытом. Одним словом, стал наставником. И, видимо, заразил этой специальностью.  
Александр Ивакин стал хирургом-урологом. Но, чтобы стать им не по должности, а по сути, в профессию приходилось вкладываться.
И Александр вкладывался по полной: изучал все новое в урологии, во время отпуска ездил в урологические центры Киева и Минска, прошел специализацию по урологии для заведующих отделением, писал статьи в медицинские журналы, где делился своим опытом в лечении сложных случаев.
В 1978 г. ушел из жизни Петр Спирин. И его ученик Александр Ивакин перешел на работу в областную больницу – продолжить дело учителя.
Он был из тех хирургов, про которых пациенты говорили «золотые руки». В те годы, когда не было УЗИ и КТ, Александр Ивакин, используя только свои знания, мышление и врачебную интуицию, абсолютно точно и безошибочно ставил диагноз.
В начале 80-х гг. уже зарекомендовавшему себя урологу предлагали должности начальника медицинской службы МВД, а затем  должность главного врача 3-й городской больницы. Ивакин отказался. Но, видимо, бывают в жизни предложения, от которых отказываться нельзя.
Хирургу пришлось перейти на работу в отделенческую железнодорожную больницу станции Пенза-I.  
В стационаре больницы не было урологического отделения. Заведующий хирургическим отделением Станислав Прокопьев согласился выделить несколько коек для урологических больных.
И началась у Александра Ивакина работа: с утра – прием в поликлинике, затем осмотр больных в стационаре, на другой день с утра – операции, а после обеда – прием в поликлинике. Вызывали и ночью, так как уролог в больнице был один.
Урологических больных в стационаре становилось все больше: потянулись пациенты из города. И Станислав Прокопьев как-то в шутку произнес: «Я не пойму: у нас отделение сосудисто-урологическое или уролого-сосудистое?»
В железнодорожной больнице Александр Ивакин работал и оперировал вместе с супругой. Людмила Ивакина была акушером-гинекологом, вела прием в женской консультации и ассистировала мужу на его операциях.
Через несколько лет работы она возглавит гинекологическое отделение стационара, будет руководить им в течение 10 лет. Именно в этой больнице она состоится как профессионал, заслужит любовь и уважение женщин. «От одного разговора с ней уже становится легче», – говорили о Людмиле Ивакиной ее пациенты.
А вот Александр Ивакин через несколько лет покинет отделенческую больницу. Наверное, его личность требовала иных масштабов.
В 1992 г. областная больница им. Бурденко приобрела аппарат для дробления камней в почках «Урат-II». На тот момент это был прорыв в урологии. И Александру Ивакину поручили организовать и возглавить отделение дистанционной литотрипсии в областной больнице.
Первую операцию на аппарате «Урат-II» провели в Пензе 15 февраля 1993 г.
Александр Ивакин всегда считал высокие нагрузки нормой. Но наступает момент, когда запас прочности дает сбой. У хирурга стало зашкаливать давление. На больничный он уходить не хотел.
В 1996 г. у 46-летнего врача произошел первый инсульт. Тогда коллеги буквально вытащили его с того света: Александр Ивакин перенес 3 клинических смерти. После этого он восстановился, вернулся к работе, но оперировать уже не мог. В 1998 г. – снова инсульт и уже инвалидность.
Это очень страшно – потерять отца и мужа, особенно в таком возрасте. Представив, что это могло случиться со мной, я не удержалась от неделикатного вопроса.
«Почему вы его не остановили, не убедили пролечиться, снизить нагрузки?» – спросила я Ирину Смирницкую, дочь Александра и Людмилы Ивакиных.
«Говорили об этом постоянно. Но убедить его было невозможно. Однажды утром у папы поднялось давление – 120/200. Ему предложили отменить операцию. А он ответил: «Больной всю ночь не спал, волновался. Как же я отменю операцию?»
А когда в 1996 г. произошел инсульт, к папе приехал пациент на консультацию. Так вот этот пациент нес его за край простыни в машину скорой помощи, а папа, он был в сознании, комментировал рентгеновский снимок и рассказывал пациенту, чем ему надо лечиться.
Это были люди такого поколения. Как и тетя Настя, папа в первую очередь думал о людях».
У Александра Ивакина был крепкий замес. После второго инсульта, уйдя с работы, он сумел не впасть в уныние и нашел новый смысл – переключился на семью: сидел с младшей внучкой, увлекся кулинарией. И консультировал на дому своих прежних пациентов.
 В 2010 г. третий инсульт унес его жизнь.


Испытание на прочность
Ирина Смирницкая, как и многие дети врачей, выросла, можно сказать, в больнице.
Родители с детства старались привить ей и младшему брату любовь к медицине. Александр Ивакин по очереди брал детей с собой на ночные дежурства. (Людмила Ивакина дежурила в родильном отделении, и туда нельзя было брать детей.)
  «Мы с братом чуть не дрались из-за того, чья сегодня очередь идти на дежурство, – вспоминает Ирина Смирницкая. – Мы там не просто сидели и ждали папу. Помогали старательно. К перевязкам нас, конечно, тогда не допускали, но мы таблетки раздавали, пациентов сопровождали, печати ставили.
Папа работал в 5-й больнице. В то время там был круглосуточный травмпункт. И, если ночью поступал пациент, папа нас поднимал: пошли смотреть что и как. Показывал: это раны ушибленные, это резаные; вот так они выглядят. Приучал нас к мысли, что врач должен помочь в любое время. Родители хотели, чтобы мы стали врачами».

zinovjev smirnickaya

Однако брат Ирины врачом не стал. Однажды вместе с папой он пошел на операцию по ампутации нижней конечности. Увидев отдельно лежащую ногу, мальчик был настолько потрясен, что сказал: в медицину не пойду.
А Ирина испытание больницей прошла. Уже в старших классах, а затем и студенткой  она работала санитаркой в стационаре, в отделении мамы.
«Мама мне четко сказала, что врач должен уметь делать все: уколы внутривенные и внутримышечные – лучше медсестры. Но в институте ты этому не научишься. И поэтому меня после 3 курса, когда я приезжала домой, старательно оформляли на лето в больницу. Раздашь с утра таблетки, сделаешь уколы, потом бежишь в абортарий и так бегаешь целый день. Зато привыкаешь и руку набиваешь очень быстро», – рассказывает Ирина Смирницкая.
Она окончила Самарский мединститут в 1999 г. Когда настало время выбирать специальность, родители советовали дочери стать невропатологом. Сама Ирина склонялась к гинекологии. Чтобы принять окончательное решение, пошла за советом к троюродному брату – Дмитрию Зиновьеву.  Он в то время был уже опытным хирургом, работал в министерстве здравоохранения.
Выслушав доводы сестры, которая уже воспитывала маленькую дочку, старший брат сказал: выбирай – ЛОР, окулист или рентгенолог. «Я решила, что брат плохого не посоветует, и выбрала специальность рентгенолога, – вспоминает Ирина Смирницкая. – И не пожалела».
А я вот, признаюсь, немножко пожалела.
Есть такие люди, рядом с которыми тебе спокойно и легко. Рядом с ними словно какое-то поле. Попадаешь в него и чувствуешь: тебя не обидят, о тебе позаботятся, все будет хорошо.
Рядом с Ириной Смирницкой чувствуешь себя именно так. Стань она лечащим врачом, пациенты точно говорили бы: «От одного разговора с ней уже становится легче». Как про ее маму.  
Сейчас Ирина Смирницкая работает врачом-рентгенологом по компьютерной томографии в рентгенологическом отделении больницы № 6.
Она человек теплый, дающий, общительный. А рентгенологи, как известно, мало контактируют с пациентами.
«Только не Ирина Александровна, – говорит о подруге Устинья Баулина. – Когда мы вместе работали в 6-й больнице, меня всегда удивляло, что она не просто описывала рентгеновский снимок. Она всегда старалась сама посмотреть больного. А от врача-рентгенолога это, в общем-то, не требуется.
У нее очень ярко выражено клиническое мышление. Она интерпретировала снимок, исходя из общей клинической картины. И нам, хирургам, могла подсказать, какую еще диагностику надо бы сделать, чтобы ускорить, упростить лечение и реабилитацию.
Причем говорила мягко, интеллигентно, деликатно. Травматологи к ней прислушивались и были благодарны».
Когда в 2012 г. 6-я больница получила первый томограф, Ирина Смирницкая прошла курсы повышения квалификации и освоила новый аппарат.
«Компьютерная томография – это, конечно, прорыв в медицине, – говорит она. – Все-таки у рентгена есть свой предел в плане диагностики. Помню, был у нас пациент со СПИДом. У него на рентгене была абсолютно чистая картина. Но у лечащего врача были сомнения. Сделали томографию, а на снимке по всем легким рассыпан туберкулезный процесс. Как манка. Поэтому, конечно, когда ситуация серьезная и есть сомнения, лучше делать томографию. Но всем подряд и по любому поводу ее делать нельзя – доза облучения все-таки большая».
Однако самое трудное в профессии врача не освоить новый аппарат, не поставить правильный диагноз. Самое трудное, считает Ирина Смирницкая, это то, что ты постоянно сталкиваешься с человеческой болью: «В приемное отделение всех везут: аварии, травмы… Бывает, смотришь пациента: он еще в сознании, с тобой разговаривает, а ты уже понимаешь, что жить ему осталось недолго.
Плюс общение с родственниками пациентов. Они же в стрессе. Иногда не понимают, что ты им говоришь. Иногда бьются в истерике.
Поэтому в тяжелых случаях я стараюсь родственникам показать картинку на экране. На картинке они видят: вот мозг, вот огромное кровоизлияние… Они понимают, что это несовместимо с жизнью. Но все равно им нужно все объяснить, морально подготовить. Психологически это очень тяжело. Моя знакомая, врач УЗИ, работает в онкологии. Так первое время она рыдала после каждого обследованного ребенка».
– Как же врачи с этим справляются? Привыкают? – спрашиваю я.
– До конца к этому привыкнуть невозможно. Но детям, выросшим в больнице, наверное, немного проще это принять. У нас перед глазами был пример родителей. И мы с детства понимали: иногда, чтобы помочь людям, надо пожертвовать чем-то своим…


Прокачка
«Когда моя мама познакомилась с большим семейством Ивакиных, – вспоминает Ирина Смирницкая, – ее поразило, что родственники настолько тесно общались, помогали друг другу и поддерживали. И плюс все Ивакины – личности упертые, сильные, с твердым мужским характером. Даже женщины».
И все-таки в каждой семье, из каких бы сильных личностей она ни состояла, есть человек, к кому в первую очередь идут за помощью и советом в трудной ситуации. Таким человеком в семье была сначала Анастасия Ивакина, потом – Александр Ивакин, а сейчас эта роль, считает Ирина Смирницкая, перешла к Дмитрию Зиновьеву.

zinovjev ivakin


Такой авторитет, как известно, дается человеку не за красивые глаза, а за способность решать проблемы. Видимо, за свою жизнь Дмитрий Зиновьев способность эту хорошо прокачал.
Для начала в 1980 г. по примеру своего дяди отправился племянник на учебу в рязанский медицинский. Но первый семестр тянулся долго и тяжело. Не из-за учебы. Просто скучал юноша по дому. Нужно было делать все самому: готовить, стирать… Да еще и приболел. Лечить некому – мамы нет рядом. Грустно ему было до слез. Иногда думал: может, бросить все?
Но после 1 сессии грустные мысли ушли. Дмитрий привык. Нашел себе компанию: задружился с местными бардовцами.
Эти ребята серьезно занимались музыкой, делали солидные аранжировки, контачили с москвичами, устраивали совместные концерты с ними, выпускали свои диски. В общем, звучали в Рязани и пользовались уважением.
И была у этой компании еще одна фишка: увлекались ребята не только музыкой, но и исторической реконструкцией. Нравились им гусары. У каждого юноши был пошит свой гусарский костюм. Периодически эскадрон гусар устраивал для рязанцев, как сказали бы сейчас, перфоманс.  
Например, начало учебного года могли отметить гусарским парадом по центральной улице с последующим купанием в фонтане. В Новый год гусары ходили по домам и поздравляли детей с праздником. Свадьбы отмечали тоже по-гусарски: заявлялись в ЗАГС в костюмах, застолье проводили по гусарским традициям.
Весело было, вспоминает Дмитрий Зиновьев. Народ, случалось, был в шоке. Еще бы! В начале 80-х про тематические вечеринки никто еще и слыхом не слыхивал.  
В общем, был студент Зиновьев в авангарде молодежи. Но все было в рамках приличия. Поэтому и комсомол, и милиция относились к гусарам снисходительно.
– А учебе ваше увлечение не мешало? – спрашиваю я.
– Нет, – отвечает Дмитрий Зиновьев. – Это было хобби. А учеба – это учеба. Тем более я попал в группу с рязанскими отличницами. Они задавали планку. Рядом с ними нельзя было быть троешником.
Может, именно в то время в характере Дмитрия Зиновьева проявилась эта счастливая способность соединять, казалось бы, несоединимое. В нем уживаются неуемная энергия, жажда нового, стремление быть впереди, склонность к риску и трезвая его оценка, умение вовремя остановиться, уважение к разумным границам. Для будущего руководителя – то, что доктор прописал.
Студенческое время, вспоминает главный врач, пролетело словно 10 минут.
В 1986 г. вернулся молодой специалист в Пензу. Да не один. Рязань для мужчин в этой семье – город особый. И дядя, и отец Дмитрия Зиновьева находили здесь не только призвание, но и невест. Дмитрий тоже не стал нарушать традицию – приехал домой женатым человеком.
Первым учителем в хирургии, не считая вузовских преподавателей, был для начинающего врача дядя Александр Ивакин: он брал его с собой на дежурства, учил вязать узлы, показывал приемы.
А после вуза была 5-я городская больница. И здесь ждала уже серьезная прокачка.
«Я был закреплен за поликлиникой Пенз-маша, но работал также и в приемнике, и в стационаре, – вспоминает Дмитрий Зиновьев. – Нам везли все: весь живот, ранения грудной клетки, шеи и т. д. Поэтому хирург должен был уметь оперировать все».
Вспоминая те годы, главный врач говорит, что его учителя были 2-х типов: те, у кого он учился, как делать надо, и те, у кого учился, как делать не надо. «И тем, и другим я благодарен», – признается Дмитрий Зиновьев.
Особо ярким примером для него стал Николай Кафтанчиков: «Он был в авторитете. Несмотря на свой скромный вид, обладал очень глубокими знаниями. Всей медицины, не только хирургии. Кличка у него была Задумчивый. Почему?
Смотрит он больного – непонятный больной. Заходит к нам в ординаторскую: «Больного смотрели?» – «Да» – «И что там?» – «Считаем, панкреатит» – «Возьмите-ка у него сахар. Нет ли там гипогликемического состояния».
Мы в недоумении. Причем тут сахар? У него же живот болит. Берут сахар. Все подтверждается. Корригируют сахар – все проходит. Как так? А это аналитика.
При этом он ходит и вроде ничего не делает: тут поговорит, тут чайку попьет. А голова его в этот момент варит. Он очень редко ошибался в определении диагноза. Причем без дополнительных методов исследования.
Оперировал Николай Вениаминович, конечно, классно! Быстро и с хорошим результатом. У него были свои приемы. И если ты интересовался, он не скрывал их и комментировал, почему сделал так, а не по-другому.
 Я думаю, не я один из пензенских хирургов могут назвать его своим учителем. Великий был человек».  
В 1992 г., набравшись практического опыта, хирург Зиновьев уйдет из 5-й больницы, чтобы вернуться сюда снова в 2006 г. Уже главным врачом.  
Эти 14 лет будут полны событиями и ростом: Дмитрий Зиновьев работал в горздрав-отделе, в управлении, а затем и в министерстве здравоохранения Пензенской области, хирургом отделения экстренной хирургии, а затем заместителем главного врача по страховой медицине и платным услугам областной больницы им. Бурденко.
«Так напряженно, как в областной больнице, не работают нигде, – вспоминает Дмитрий Зиновьев. – Когда я пришел сюда хирургом, у меня первое время ноги горели – настолько был жесткий график: 7.30 – обход, 8.00 – планерка, в 8.30 ты должен сдать истории болезни на выписку заведующему, в 9.00 – начало операций, в 13 часов все запланированные операции надо закончить, потому что сестрам надо помыть инструмент, подготовиться к следующему дню.
 Потом надо написать все документы. И в 15 часов я могу быть свободен. При условии, что я все сделал правильно. Интенсивность, как на конвейере. Времени на отвлечься, на покурить нет. Плюс сложность операций была иная и расстояния внутри больницы серьезные. За день так набегаешься…»
Вспоминая эти годы, Дмитрий Зиновьев с благодарностью говорит об Александре Шелкове, Константине Ковалеве, Геннадии Демидове, Иване Сергееве, Юрии Орлове, Викторе Лазареве, благодаря которым он состоялся как хирург и организатор здравоохранения.
Но быть рядовым врачом или даже заместителем главного – это одно, а главным врачом – совсем другое. Дмитрий Зиновьев почувствовал это на себе, заступив на новый пост.
Он вернулся в 5-ю больницу как родной: все его знали, он всех знал. Но этот коллектив хотел работать и получать зарплату. И главный врач был в ответе за то, чтобы этим их обеспечить.
«Я пришел: бухгалтерии нет, планово-экономического отдела нет... Но удалось сформировать команду, люди откликнулись. Вошли в программу по модернизации: стационар поправили, приемник сделали очень хороший, реанимацию, второй операционный блок. Своими силами расчистили сад, построили стоянку для автотранспорта.
Не все, что хотелось, сделали. Но все равно неплохо удалось поработать, – оценивает результаты Дмитрий Зиновьев. – Как главный врач, я сформировался именно в 5-й больнице».
В 2006 г. главный врач защитил кандидатскую диссертацию, в 2008 г. получил второе высшее образование. Затем прошел 2 президентские программы как менеджер здравоохранения, стажировки за рубежом. Государство, как видим, серьезно в него вложилось. А доверие нужно отрабатывать.
В июне 2014 г. Дмитрий Зиновьев вновь перешел на работу в министерство здравоохранения Пензенской области – первым заместителем министра. А в октябре прошлого года ему доверили возглавить одну из крупнейших больниц – 6-ю городскую.
Заняв новый пост, Дмитрий Зиновьев продолжает оперировать. Правда, совсем немного, чтоб не потерять навык. Но вообще, считает он, каждый должен заниматься своим делом.
Поэтому он руководит, преподает в пензенском мединституте, а эстафетную палочку хирурга передал сыновьям.

zinovjev sons


Благоприятный прогноз
Павел и Сергей Зиновьевы в медицине могли выбрать только хирургию. Потому что это очень утомительно – часами сидеть на приеме, говорит Сергей. Им надо постоянно двигаться, что-то делать руками. В покое они устают.
Говорят, внешне братья очень похожи: иногда их путают коллеги и даже собственные маленькие дети. Они оба – врачи областной больницы им. Н. Н. Бурденко: Павел – нейрохирург, Сергей – оториноларинголог.
Они еще молоды, и время подводить итоги в их жизни пока не пришло. Но братья заработали уже самое главное: уважение коллег и благодарность пациентов. А значит, в профессии у Павла и Сергея, как говорят врачи, прогноз благоприятный. И той дорожке, что проложила когда-то Анастасия Ивакина, еще долго не будет конца.

Прочитано 2644 раз

Поиск по сайту