Семья – по-прежнему ценность

 – Расскажите, когда проводилось исследование и в чем его суть?
– Оно проводилось весной и летом 2013 г., и называлось «Экономические, социокультурные и социально-гигиенические факторы здоровья населения в рамках института семьи в Пензенской области».
Исследование проводили сотрудники кафедры методологии науки, социальных теорий и технологий Елена Ставицкая и Ульяна Петряшкина. Я разрабатывала концепцию и руководила исследованием.
Целью было изучение факторов формирования образа жизни семьи, прежде всего тех, которые могут повлиять на здоровье. Исследование опиралось на качественные методы,  на интервью, но интервью структурированное, которое позволяло делать и количественные выкладки.
Мы выбирали типичные семьи: по доходам, по числу детей – статистически типичные. Мы брали не числом, а умением, не количеством опрошенных, а представительностью каждого респондента. Опрашивались взрослые члены семьи, мы брали портрет именно семейного поведения.
По итогам исследования 29 октября я делала доклад в Институте народосбережения на конференции «Демография в социокультурном измерении».
– Какие результаты этого исследования оказались наиболее интересными?
– Самым приятным для меня результатом оказалось то, что подтвердились мои предположения: семья является доминирующей ценностью жителей Пензенской области. Говорить о какой-то деструкции семейных ценностей сейчас абсолютно неправильно. Я считаю это принципиальным.
Ведь если мы говорим о сохранении института семьи и его поддержке, то мы должны понимать: пропагандой семьи заниматься не нужно. Люди принципиально ориентированы на жизнь в семье, на то, что семья – это приоритетная жизненная ценность.
– Но вы же опрашивали типичные семьи. Может быть, если бы вы спрашивали одиноких людей, то результаты исследования были бы совсем иными?
– Но мы опрашивали и людей, у которых есть определенные проблемы. Тем не менее, семья для них – ценность. Понимаете, одиноких людей не так много. Есть люди, которые сознательно не создают семьи. Но и мои исследования, и любые вторичные социологические данные вам скажут, что процент их пока небольшой.
С моей точки зрения, у нас, наоборот, немножко перебор идет. Современная жизнь вообще-то требует чуть больше индивидуализации ценностей и потребностей. Это мое личное мнение, которое сейчас крайне непопулярно.
Принято говорить о деструкции семейных ценностей, а, с моей точки зрения, уместно говорить о разрушении неких индивидуальных ценностей.
Люди не очень хотят пользоваться всем тем, что дает современная жизнь в плане самореализации, в плане собственных достижений. Они бросают себя на алтарь семьи и считают, что это безусловно хорошо.
А по-моему, в этом вполне можно было бы соблюсти баланс, никого не предавая, в том числе и себя.
– Какая именно семья сейчас ценна?
– Супружеская, с двумя детьми. Модельная все-таки – с двумя детьми. Есть определенная фрустрация у тех, у кого один ребенок. Есть огромная фрустрация одиноких матерей.
Одиноких отцов мы просто не нашли. Их всего 2% в Пензенской области. Вообще, «одинокий отец» – это некое лукавство статистики. Почти всегда у него есть женщина, которая ему помогает управляться с детьми. Реального одинокого отца, аналогичного одинокой матери, практически невозможно найти.
Еще наблюдается напряжение и стремление к самооправданию семей, у которых более двух детей.  Они все время доказывают, почему у них много детей.
Интересно, что семьи с 1-2 детьми склонны переоценивать счастье и атмосферу взаимопомощи в многодетной семье. Многодетные семьи склонны считать свои проблемы более острыми, чем в малодетных.
Доля супружеских пар без детей у нас сейчас – 34%. Люди откладывают на потом рождение первенцев. Вообще, у нас есть элементы кризиса демографии.
– А какое отношение к институту брака выявило исследование?
– Это отношение мы конкретно не рассматривали, мы больше исследовали факторы здоровья: как люди относятся к спорту, как отдыхают, как проводят выходные.
А вообще, люди считают себя семьей, даже живя в незарегистрированном браке, хотя здесь есть некая двойственность. У мужчин и женщин есть расхождение в оценках, что есть брак. Они не договорились о единых критериях.
Тем не менее, незарегистрированный брак институциализируется: об этом в один голос говорят все вторичные исследования. Эта форма становится все более реальной для людей. Хотя опять же здесь есть тенденция к самооправданию.
Это свидетельствует о том, что полной институциализации пока нет, по крайней мере в ценностном плане. Детность в таких семьях тоже, как правило, ниже.
– Какие еще результаты исследования удалось получить?
– В плане отношения к детям у нас наблюдается супер-детоцентристская семья. Люди, которые имеют детей, строят свою жизнь вокруг них. Опять же, на мой взгляд, это перебор и перекос.
Идет гиперопека детей. Дети поставлены в центр семейного планирования. Особенно до 10  лет. А дальше эта гиперопека не трансформируется в реальную близость с подростками. Это, кстати, закономерно.
Гиперопека вообще не предполагает, что ребенок – это партнер, что его можно привлекать к решению неких задач в семье. Ребенок занимается спортом, посещает массу кружков и репетиторов. В него вкладывают, вкладывают, вкладывают. В результате, ребенок существует отдельно, как некая инвестиционная площадка, как божок. А по достижению им подросткового возраста родители отдаляются и сосредотачиваются на обеспечении семьи. Близости не происходит. Это проблема современной семьи.
Теперь что касается витального поведения, отношения к своему здоровью. Я даже не думала, что у нас так массово выявится склонность к самолечению. Причем именно взрослых. Как правило, на себя эти функции берут женщины. Они никуда не обращаются, они сами знают, как лечиться.
– Но разве это не закономерно, учитывая состояние нашего здравоохранения?
– Закономерно, но не только из-за системы здравоохранения. Люди гигантски перерабатывают. Ну просто нельзя так к себе относиться. Это того не стоит.
У нас еще с советских времен уровень потребности несколько опережает возможности. У нас во время советского дефицита складывались некие мечты, и сейчас они реализуются на пределе возможностей. Поэтому взрослые почти не уделяют времени себе. Детей обязательно отведут к врачу. У подростков – по-разному. Родители же, как правило, до последнего будут лечиться самостоятельно.
В основном респонденты объясняют это отсутствием времени. Больничные никто не хочет брать.
При этом свободное время, как время, потраченное на себя, ценится очень низко. Отдых воспринимается скорее как релаксация, нежели как возможность интеллектуального и духового развития.
Выходные – это тоже время релаксации, ядром которой является застолье. Причем совершенно не обязательно, что на столе будет алкоголь. Просто семейное общение строится вокруг застолья. Опять же, с точки зрения общения с подростками, это плохо. Они обычно устраняются от застолий.
В рекомендательной части можно отметить, что в городе у нас все благополучно с оздоровительной  и рекреационной инфраструктурой, но сельская местность в этом смысле жутко отстает.
Люди крутятся вокруг своего двора. Они чувствуют себя отрезанными от спорта и здорового образа жизни, потому что у них нет соответствующих площадок. Дети сельских респондентов предоставлены сами себе.
Вообще, назрела необходимость институционального решения с занятостью подростков. Кружки – это все хорошо, но они предполагают индивидуальные предпочтения. Как только они уходят – все. Нет кампаний, которые втягивали бы подростков в волонтерскую деятельность, в решение каких-то проблем. Молодежь от 14 до 18 лет осталась немного выключенной из активной жизни, особенно на селе.
– У нас в области живут счастливые люди?
– Я вообще считаю, что вопросы здоровья не исчерпываются правильным питанием, занятием спортом, походами к врачу. Человек несчастный не будет здоров, потому что ему не для чего.
А у нас наблюдается высокий уровень невротизации людей, неуверенности в собственном будущем. Это, я считаю, подрывает массу программ в области демографии и здоровья. Наша реальность не формирует в людях уверенности, что эти программы сохранятся и завтра, что они смогут удержать уровень благополучия.
 – Эта невротизация – проблема только нашей страны или это всеобщее веяние времени?
– Веяние времени во многом. У каждой страны есть свой источник невротизации. В Америке, например, еще до кризиса была масса людей, о которых говорится «One wages to disaster»  – «Одна зарплата до катастрофы, до разорения». Там довольно много людей, которые понимают, что для того, чтобы остаться на месте, надо бежать.
А в России еще и чехарда режимов и реформ усиливает невротизацию.