Кентавр: разговор о терпимости

A A A

Прошло больше месяца с тех пор, как Кентавр на Фонтанной площади оказался в центре общественных баталий.
На начало октября споры немного поостыли, и появилось место для разворота и анализа, так что сегодняшний материал, мне кажется, придется очень к месту.
В нем не будет выяснения отношений, разделения на правых и виноватых, претензий или обид. Только рассуждение о том, какие проблемы и вопросы смог всколыхнуть Кентавр, какие выводы о городской среде и нас, жителях, мы можем сделать месяц спустя, а также какие шаги нам стоит предпринять в дальнейшем.
Чтобы порассуждать об этом, я встретилась с Ириной Стекловой –доктором искусствоведения, профессором Пензенского государственного архитектурно-строительного университета и МГУ им. Ломоносова.

kentavr
«Я думаю, искусство – это такая штука, которая должна человека приподнимать, а не опускать, – начинает разговор Ирина Стеклова, когда мы садимся пить чай в ее мастерской. – И городская среда должна человека возвышать, приподнимать над действительностью, ориентировать на что-то позитивное».
Меня погружают в небольшую историческую справку: городская скульптура существует в России сравнительно недавно, лишь с XVII века. До этого скульптур как таковых не было – существовали лишь монументальные знаки.
А скульптура, какой мы представляем ее сегодня, возникла в России стараниями Петра I и несла колоссальную просветительскую функцию, в том числе знакомила с античной мифологией, лежащей в основе всего европейского искусства.
С тех пор скульптура стала привычным элементом городской среды не только Петербурга, но и всех городов России. И Пенза не исключение.
Однако, по мнению Ирины Стекловой, «малочисленное скульптурное убранство» в нашем городе не дает необходимого «культурного контекста», не формирует облик города, не отражает его уникальную историю. Да и внимание горожан приковывает редко.
«Появлялись скульптуры, но их никто не замечал: как скамейку новую поставили в сквере. Все шло тихо, без положительных или отрицательных всплесков.
Как ни странно, Кентавр стал первой скульптурой, которая привлекла к себе всеобщее внимание. До сих пор не понимаю почему. На мой взгляд, она вполне традиционная.
И идея очень простая: Кентавр наполовину заземлен, а наполовину воспаряет и смотрит в звезды. Как и архитектура, которой объект посвящен: никуда не денешься от ее низменных функций, вроде канализации и отопления.
А с другой стороны, архитектура – это метафизика. Это искусство вписывать линии в небо, – поясняет Ирина Стеклова. – На мой взгляд, в парке «Легенда» скульптуры гораздо более смелые, более экспериментальные, чем Кентавр. Мне казалось, все там были и все были готовы к появлению этой скульптуры в городе. Но я поняла, что многие в парк не ездили, а жаль, это очень стоящий, экстра-класса объект».
Произведения в парке «Легенда», количество которых увеличивается с каждым годом, не вызывали такого громкого общественного резонанса у пензенцев, как Кентавр. Возможно, в силу удаленности парка от города: «Легенда» находится на Чистых прудах, легко добраться туда могут не все.
Однако более вероятно, что со смелыми, «экспериментальными» работами в коллекции парка посетителей примиряет контекст.
Возможно, человеческая психика легче воспринимает и считывает пространство, полностью отданное произведениям искусства, чем отдельную скульптуру, яркий акцент, стейтмент посреди городской среды.
«Когда я увидела Кентавра в первый раз, я подумала: если бы скульптур было 3-4 штуки, вопросов не возникло бы. Ведь кроме того, что этот объект контактный, он еще и контекстный.
Если бы рядом стояли аллегории, несколько работ на схожую тематику, кентавры или мерины из других материалов, люди бы там ночевали. От одной к другой скульптуре бы ходили, искали связи между ними. Старались бы одновременно несколько в кадр поймать. Был бы реальный шаг на повышение культуры общения, культуры восприятия», – рассуждает Ирина Стеклова.
Задавать вопросы и осмысливать произведения искусства – верный и закономерный порыв, возникающий у зрителя. Найти спрятанные в работе послания, аллегории и смыслы – это еще один способ познать реальность, мир и себя самого. Природное человеческое любопытство часто порождает желание «препарировать» картину или скульптуру, проникнуть в нее, а иногда и в голову автора.
Однако загвоздка заключается в том, что искусство во многом построено на чувствовании. Не все впечатления, которые мы интуитивно улавливаем или игнорируем, могут быть вербализированы, структурированы, объяснены.
Иногда нужно замолчать и позволить искусству говорить за себя. Иногда нужно просто чувствовать.
«Я часто думаю, что само по себе желание полностью вербально откомментировать пластическую метафору, конечно, наивное. До конца мы этого сделать не сможем, только высказать свое видение и трактовку, понимая, что это сугубо субъективное дело. Но такая установка у многих есть: «это – об этом говорит, то – об этом».
И разговор уже идет не о том, насколько впечатляет тебя пластика работы, а о том, насколько адекватно она твои собственные мысли отражает. А такого не может быть», – заключает Ирина Стеклова.
Более того, комментируя произведения искусства, мы часто ограничены нашими знаниями, чувственным опытом и даже культурным кодом.
«У нас – у населения страны – отношение к скульптурам, конечно, языческое. Мы считаем, что скульптура – это конкретный персонаж, вокруг которого устраивают пляски, танцы, как вокруг золотого тельца.
Мы не относимся к скульптуре как к декоративному элементу, имеющему художественную ценность, мы приписываем ей некие сакральные функции.
Почему нужно обязательно видеть кумира?
В Европе в какой-то момент перестали делать изображения людей. Мемориалы они делают в архитектурных формах. Во всех столицах сейчас так».
Судить и комментировать – еще одна естественная человеческая потребность. Однако для того, чтобы это делать, необходимо обладать некоторой насмотренностью, или, как выразилась Ирина Стеклова, «соотносить себя с реальностью».
Каждый может давать оценку «нравится – не нравится», и все имеют право на свое «фи». Интереснее другое: задумываемся ли мы, чем обусловлены наши вкусы и предпочтения?
С первого взгляда некоторые произведения, концепты или события часто кажутся странными, нелепыми или загадочными просто потому, что раньше мы с ними не сталкивались.
Это как осваивать тонкости домашней готовки: поначалу неясно, зачем плашмя давить лезвием ножа на чеснок, однако затем ты понимаешь, что это трюк, который позволяет сэкономить время и почистить зубчик быстрее.
Или как впервые увидеть африканское искусство, воспитываясь в холодной стране: сначала узоры чересчур «кричат» и режут глаза, а потом обретают смысл и гармонию.
Понимание многих вещей приходит со временем, знаниями и опытом. Любовь к ним может и не возникнуть, но понимание и терпимость придут.
История с Кентавром для меня во многом именно об этом. О терпимости. О способности доброжелательно и спокойно относиться ко вкусам и мнению другого, даже если они не совпадают с твоими. Искусство и его многообразие учит именно этому.
«Даже если вы сразу не увидите эстетики, художества, образа, вы увидите, что все очень разное и все это может существовать.
Искусство – это бесконечное пространство, там нет необходимости локтями кого-то сдвигать. Для всех хватит места – и реализму, и модернизму, и деконструктивизму», – уверяет Ирина Стеклова.

Прочитано 1383 раз

Поиск по сайту