Аркадий Цофин: введение в биографию

A A A

28 января исполняется 80 лет ветерану НПП «Рубин» Аркадию Цофину. «Улица Московская» начинает цикл воспоминаний Аркадия Цофина. И первая публикация – о детстве и юности, о родителях и жизни в Пензе.

cofrin m

Справка «УМ»:
Цофин Аркадий Семенович, ветеран радиопромышленности, участник проекта создания первых отечественных ЭВМ серии «Урал», конструктор техники специального назначения для нужд ракетных войск и артиллерии, для ПВО и МВД, главный конструктор работ по созданию автоматизированных комплексов в интересах Главного разведывательного управления Генштаба России, разработчик комплексов, ориентированных на освоение космического пространства.
Образование:
Пензенский политехнический институт (1962 г.), специальность «математические и счетно-решающие приборы и устройства», квалификация «инженер-электрик».
Карьера:
Завод ВЭМ (август 1962 – январь 1984): инженер-наладчик СКБ, старший инженер, заведующий лабораторией, начальник отдела, заместитель главного инженера СКБ.
Научно-исследовательский институт вычислительной техники (январь 1984 – декабрь 1994): начальник отделения.
НПП «Рубин» (январь 1995 – декабрь 2017): начальник отделения, первый заместитель генерального директора, директор по науке, заместитель генерального директора по науке, заместитель генерального директора по научно-техническому развитию.
Награды и звания:
Орден «Знак Почета» (1975 г.), орден Трудового Красного Знамени (1983 г.), Бронзовая и Серебряная медали ВДНХ (1968 г., 1988 г.), знак «Ветеран боевых действий на Северном Кавказе» (2000 г.), Благодарность Верховного Главнокомандующего ВС РФ (2000 г.), знак МВД РФ «За отличие в службе» 1 и 2 степени (2003 г.), медаль Министра обороны РФ «За отличие в службе в Сухопутных войсках» (2013 г.), памятный знак «100 лет войсковой противовоздушной обороне» (2015 г.), заслуженный ветеран труда НПП «Рубин», лауреат премии Рамеева (2017 г.), доцент.

Родился я 28 января 1939 года в г. Ленинграде в семье красного директора, выдвиженца сталинской волны.
Мой отец, Цофин Семен Абрамович, возглавлял Государственный Союзный Ленинградский машиностроительный завод им. Макса Гельца.
Отец родился в Минске в 1910 г. После окончания машиностроительного техникума – высшего образования у него не было – был отправлен в г. Златоуст, а оттуда – в Ленинград.
В 1930 г. он пришел на завод им. М. Гельца технологом. В 1940 г., будучи уже начальником производства, получил орден «Знак Почета». И в этом же году был назначен директором завода им. М. Гельца.
Мама моя, Ольга Семеновна, тоже минчанка. Она окончила экономический институт и всегда работала в экономике.
cofrin 1

Алик Цофин с родителями во дворе дома на ул. Каракозова


 О своих бабушках и дедушках я мало что знаю. В семье об этом не принято было говорить.

Знаю, что моя бабушка по линии мамы была портнихой, а дедушка, Семен Душкин, токарем. В 1914 г. дедушка ушел воевать, был ранен и умер от ран в госпитале в 1916 г.
Дедушка по папиной линии был большевиком. Когда Ленин «велел» стать нэпманом, он был нэпманом. А потом Сталин их за это отправил в ГУЛАГ.
Дед работал на лесосплаве. Он и там смог выдвинуться. Когда был расконвоирован, приехал к жене и сыну, красному директору, в Ленинград.
Они предложили ему остаться с ними, дед ответил: «Я здесь останусь, когда на Невском тайга вырастет». И уехал обратно. Умер году в 42-м.
* * *
Когда война началась, мне было почти 2,5 года. Тогда все считали, что война кончится быстро, и нас, детей, вывезли в Лисий нос – местечко под Ленинградом. До июля мы побыли там, мать моя была воспитательницей при нас. А потом, когда немцы подошли к Ленинграду, часть завода им. М. Гельца срочно начали эвакуировать. И нас вместе с ним.
Я, конечно, это время не помню. Только со слов матери.
Она рассказывала, что заводской эшелон сначала направился на Волхов. Но там пути уже были отрезаны немцами. Тогда поезд развернулся. И все равно кое-где пришлось ехать по немецким тылам. Танки рядом немецкие бродили. Атаки были с самолетов. Но до Пензы поезд все-таки добрался.
По прибытии завод им. Гельца был развернут на площадях пензенского часового завода. Часовое производство на время войны прекратилось, и начался выпуск оборонных изделий.
 Отец в Пензу не приехал. Он руководил той частью производства, что осталась в Ленинграде.
Мы – моя бабушка, мама и я – сразу же получили жилье на ул. Каракозова. Квартиру эту я уже помню: в середине дома, на 1 этаже, на три семьи. У каждой семьи была маленькая комнатенка. Дом этот, кстати, стоит до сих пор. Рядом с заводом «Текстильмаш».
Сначала мы жили втроем, а потом все наши родственники, которые из Минска бежали, прибежали к нам, в эту комнату.
* * *
Незадолго до снятия блокады с Ленинграда, в 1943 г., Андрея Жданова, 1 секретаря Ленинградского обкома партии, вызвали на работу в Москву. Он взял с собой нескольких человек, в число которых попал и мой отец.
Отец к тому времени продвинулся в карьере и входил в ближний круг Андрея Жданова. И, как я понял, Жданов под каким-то предлогом специально увез отца тогда из Ленинграда. Сказал: «Иначе тебя угробят. Ты должен ехать со мной ради своей безопасности».
Нас с мамой вызвали правительственной телеграммой в Москву на свидание с отцом. Помню, встречались в гостинице «Москва». И я папе преподнес котлету. Бабушка перед отъездом кормила меня ей. Я надкусил, но не съел, спрятал в карман – приберег для папы.
cofrin 2В Москве отцу дали должность начальника главка в наркомате минометного вооружения. Наркомом тогда был Петр Паршин, наш земляк, родом из Каменки.
 Но отец ни дня не проработал начальником главка. Он пришел на доклад к Паршину, а тот говорит: «Слушай, у тебя, кажется, семья в Пензе? Директор пензенского часового завода в Москве попал под лошадь. Ты давай езжай в Пензу, наведи там порядок, побудь с семьей, а потом вернешься в Москву».
Но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное.
Отец приехал в Пензу и возглавил часовой завод. Условно часовой, конечно, он тогда военную продукцию выпускал.
cofrin 3

Семен Цофин (слева). Ленинград, 1942 г.


Когда война закончилась, Сталин решил к первой годовщине победы СССР над фашистской Германией выпустить часы «Победа». Их название и технические характеристики он сам лично утвердил.   

Пензенский часовой завод, занимавшийся выпуском военной продукции, буквально за полгода должен был разработать документацию и выпустить часы.
А мой отец – директор этого завода – ничего в часах не понимал. Это естественно – он же оружейник. Он полностью доверился в этом вопросе главному инженеру Скорнякову.
И вот отвезли первые часы «Победа» в Москву. И они там встали.
Отец был тут же арестован. Часы встали – это же вредительство.
А в Москве это дело вел Михаил Рюмин. Впоследствии он вел дело врачей-вредителей. Он требовал для моего отца расстрела. И если бы не Жданов, думаю, отца расстреляли бы.
Жданов, член политбюро ЦК ВКП(б), встал поперек этого решения. И НКВД его победить не смог. Из директоров отца тогда изгнали, но жизнь оставили.
А Пензенский часовой завод возглавил тот самый главный инженер Скорняков.
Отец около года работал инженером на заводе «Пензмаш». И каждый день, со своими ленинградскими болячками, ходил пешком с ул. Толстого, 17, где мы тогда жили, через весь город на ул. Баумана.
Но он никогда не говорил, что его сняли зазря. Считал, что это было справедливо: раз проглядел, позволил такому случиться – значит виноват.
А почему часы встали? Как потом выяснилось, смазка загустела.
* * *
В 1947 г. у отца еще раз был шанс вернуться на работу в Москву. Он рассказал мне об этом незадолго до смерти.
В Пензу приехал Петр Паршин, который стал возглавлять министерство машиностроения и приборостроения СССР. Прибыл на собственном поезде, где у него размещался штаб. Пригласил моего отца к себе.
Отец пришел. О нем доложили Паршину. И два часа не было никаких движений. Отец сказал: «Передайте, что меня даже Жданов столько ждать не заставлял». Встал и ушел.
Когда Паршину это передали, он сказал: «Ну и пусть всю жизнь в своей Пензе живет».  
Отец хотел вернуться в Ленинград. Они с матерью даже поехали туда, чтобы проверить, свободна ли квартира, в которой мы жили перед войной.
Квартира № 2 в доме № 11 по ул. Красной (ныне Галерная), в ста метрах от Медного всадника, не была заселена новыми жильцами. Когда отец стал открывать ключом входную дверь, на лестничную площадку вышел сосед – офицер НКВД – и спросил: «Тебя вызвали, или ты сам приехал?» – «Сам». – «Уезжай немедленно, иначе тебя арестуют».
Родители вернулись в Пензу.
* * *
Константин Морщинин, первый секретарь Пензенского обкома ВКП(б), в 1947 г. предложил отцу перейти на работу в область.
Морщинин съездил в Москву и согласовал назначение отца на должность заведующего отделом Пензенского облисполкома. Ему поручили создавать местную промышленность, которая должна была обеспечить население товарами народного потребления.
Вот как хочешь, так и делай. Исходили из того, чего людям не хватает. Что было нужно, то и делали.
Нет холодильников – на базе мастерской механической начали холодильники выпускать. Они были, конечно, так себе. Но других вообще не было. И выпускали холодильники «Пенза-1» и «Пенза-2». Есть люди, у которых они работают до сих пор.
Следующий эпизод. Пошла мода послевоенная музыке детей учить – наладили производство пианино в Пензе: «Ласточка», «Пенза». Может, пианино было не лучшее, но их отрывали с руками.
Потом был создан стекольный завод в Никольске. На новый завод нужны были люди. Отец сам приехал в Никольск, отобрал людей и переманил их с «Красного Гиганта».
Мебельную фабрику построили, где сейчас «Муравейник». Да, не такая красивая была мебель, как сейчас белорусы делают. Но зато не ломалась.
* * *
Пока отец работал, я учился в железнодорожной школе № 83 (с 1955 г. – школа № 47 – «УМ»). Она располагалась в здании на углу ул. Луначарского и Дзержинского (ул. Луначарского, 41, где сейчас находится Центр по противодействию экстремизму – «УМ»).
Школа относилась к железной дороге. Учителя имели возможность получить ведро угля, может, что-то еще. Поэтому многие рвались туда работать.
Очень хорошая была школа. Преподавали учителя, которые работали еще до революции в гимназиях. С такими учителями плохо учиться у меня не получалось.
Окончил школу я с серебряной медалью, хотя не помню, чтобы с каким-то рвением учился.
В нашем классе было 6 медалистов: 2 золотых и 4 серебряных. А всего в нашем выпуске было 11 медалистов.
cofrin 4

Класс Аркадия Цофина. Железнодорожная школа № 83. г. Пенза, 1952 г.


Как и все в моем поколении, я прошел путь шпаны. Все подрастающее поколение 50-х годов было хулиганами. Наверное, сказывалось, что не было отцов. В моем классе, например, у большей половины детей отцов не было. Я запомнил такой эпизод. 

В 50-х годах строили дорогу М-5 (теперь ул. Луначарского – «УМ»). Строили ее пленные немцы. Мы на переменке выбегали на это посмотреть.
Около домов сидели наши автоматчики. И мой одноклассник Хлебников, у него отец погиб, взял половину кирпича и кинул в немца. И попал. Немец догнал его и ударил ногой.
Что тут началось! Вы думаете, мы, дети, испугались? Мы все схватили по кирпичу и пошли толпой на этих немцев. Автоматчики вскочили наизготовку, стали сгонять немцев прикладами в группу. Того, кто ударил Хлебникова, отделили и увезли. Я уверен, что они его ликвидировали.
Остальные немцы сжались в кучу. До сих пор помню их панические лица. Мы их ненавидели. Для нас тогда слово «немец» было самым обидным ругательством.
* * *
В те годы в Пензе процветал криминал. Город был поделен на территории. Во главе всех стоял Бугор, бандит. В нашем районе был Шут. Они вербовали пацанов, учили лазать в форточки, воровать… Это, конечно, отдельная история.
И все бандиты и хулиганы Пензы боялись только одного человека – милиционера Гришу Шелкова. Он один ходил по подвалам, где прятались дезертиры, без оружия и мог одним ударом кулака уложить человека.
Многие мои друзья детства пошли по этапу. А меня от этой хулиганской дорожки спас отец: я его панически боялся.
Мать как-то пожаловалась ему, когда я учился в 9-м классе, что у меня успеваемость снизилась – четверки появились. Он сказал мне: «Я палец о палец не ударю. В дворники пойдешь». И я знал, что так и будет: если что – пойду в дворники.
Отец для меня всю жизнь был идеалом. Он был человек жесткий, резкий, непререкаемый авторитет в семье и на работе. Вот несколько эпизодов.
Когда отец стал директором часового завода, у него в сейфе была горка бриллиантов для технических нужд. Отец никого к сейфу не подпускал. Сам лично выдавал алмазы рабочим, которые собирали часовые механизмы для военных изделий.
Мать рассказывала, что главный инженер Скорняков уговаривал ее повлиять на мужа. У завода было подсобное хозяйство. И оттуда кормилось руководство часового завода и руководство города и области.
Отец пресек это. Он жестко следил за тем, чтобы и рядовым работникам, и руководителям продукты доставались поровну. Скорняков жаловался матери: «Сам не берет, и нам не дает».
Много лет спустя, в 1968 г., когда решением Облисполкома отцу была выделена трехкомнатная квартира в новом доме на ул. К. Маркса, 12, он отказался от нее. Сказал: «Нас двое, я и жена, нам третья комната не нужна». И выбрал двухкомнатную квартиру в соседнем подъезде.
Когда отец скончался, председатель Облисполкома Дорошенко пришел к нему домой, чтобы выразить моей матери соболезнования. Осмотрев скромную обстановку квартиры, он сказал: «В этом весь Цофин».
Многие принципы моего отца стали и моими принципами.
* * *
В 1953 г. страна оплакивала смерть Сталина. Помню, нас построили в школьном коридоре перед бюстом Сталина, и мы хором ревели. Ревели! Всей школой!
А когда пришел домой, загудели трубы заводов. Так я вышел во двор – снега было много, – кинулся в снег и ревел там, зарытый, от горя.
Вот как хотите, так и называйте, но это было.
* * *
Школу я окончил в 1956 г. И на семейном совете было решено ехать на родину, в Ленинград. Мне сказали: там есть политехнический институт, давай туда.
И тут я промахнулся с Ленинградом. Вместо того чтобы готовиться к поступлению в институт, я собрал уличную футбольную команду, и мы поехали в турне по районам – устраивали соревнования с местными ребятами.
Пришло время ехать мне в Ленинград, а я понимаю, что никуда не поступлю. Везде же конкурсы дикие были. Даже в Пензе тогда проходной балл был 24 из 25.
Пошел потихоньку, втайне от отца, отнес документы в политехнический институт, ректором тогда был Артюхин Василий Иванович.
* * *
Поступил на электротехнический факультет, к Вашкевичу. Учился с 1956 по 1962 год. На 2 курсе, в 1957 г., пришлось на год взять академический отпуск из-за болезни.
Я тогда активно занимался спортом, легкой атлетикой. И вот бегу, круги нарезаю на стадионе «Буревестник» (сейчас «Труд» – «УМ».) А в это время объявляют, что в космос полетел первый советский спутник. И дату эту я запомнил на всю жизнь, потому что в конце тренировки я упал без сознания.
Это была первая волна вирусного гриппа – испанка, как его тогда называли. Лечиться пришлось почти год, потому что у меня развилось воспаление мозговой оболочки.  
Через год вернулся к занятиям в институте. Но учился без особого усердия. Меня отвлекал спорт – легкая атлетика. Хотя я здесь тоже дальше 1 разряда не поднялся.
* * *
Незадолго до окончания института познакомился со своей будущей супругой, Аллой Кузьминой, студенткой медицинского техникума.
Шла последняя весенняя сессия. У меня был товарищ по фамилии Азаматов. Мы пошли с ним на танцы в парке Белинского.
Заплатили 20 копеек, зашли на танцплощадку. Стоят две девушки. Товарищ говорит: «Давай их разнимем». «Нет, – отвечаю, – она выше меня». Он-то огромный был, баскетболист. Азаматов мне: «Иди померься».
Я прошел мимо Аллы. Товарищ говорит: «Ты чуток повыше. Можно». Разняли.
Так и познакомились. Я как увидел Аллу, сразу влюбился с офигенной силой. Мне было 23 года, Алле – 20 лет. Решили пожениться. Иду к отцу: «Пап, буду жениться». – «Ну раз решил – женись, нечего девчонке голову морочить». Прожили мы с Аллой Николаевной вместе всю жизнь.
* * *
Время моей молодости – это время безумного патриотизма. Я должен был сделать что-то важное и значительное для государства. Я был просто окрылен этим.
 Мы все тогда бредили космосом. По окончании института почти весь наш выпуск получил направление на полигоны Тюратама – так назывался в то время Байконур. А меня туда не взяли.
Кто не попал в Тюратам, побежали устраиваться в НИИ. А мне мой отец сказал: пойдешь на завод и пройдешь весь путь, который должен пройти мужик, с самых низов.
Так, в 1962 г. пришел я наладчиком на ВЭМ.
Публикацию подготовила
Марина Мануйлова

Прочитано 2524 раз

Поиск по сайту