Судьба генерала

A A A

В этом выпуске «Улицы Москвоской» генерал-майор милиции Александр Пронин рассказывает о том, как у него складывались отношения с первыми лицами области и при каких обстоятельствах ему пришлось принять жесткие решения в отношении подчиненных.


За время моей работы в пензенской милиции, с 1975 по 1998 годы, сменилось 5 руководителей Пензенской области и 11 министров внутренних дел СССР и России.
Я был единственным начальником областного УВД в нашей стране, кто в течение столь длительного срока занимал эту должность. Как у меня это получилось? На этот вопрос я не могу однозначно ответить.

pronin3


Я начал работать в милиции при первом секретаре обкома КПСС Льве Борисовиче Ермине, возглавил пензенское УВД при Федоре Михайловиче Куликове, продолжил работать при Борисе Федоровиче Зубкове. Затем первыми лицами стали Главы администрации Пензенской области – Кондратьев Александр Андреевич и Ковлягин Анатолий Федорович.
Можно сказать, все они относились ко мне, по-доброму. При этом ни с кем из первых лиц области у меня не было дружеских отношениях. Взаимоотношения с ними были хорошие, но сугубо деловые.
Я считал и считаю, что нельзя дружить ни со своими руководителями, ни со своими подчиненными. Если только нарушил дистанцию в отношениях, начал дружить – все! Либо интересы дела пострадают, либо рано или поздно вы станете недругами.
Со своими подчиненными я тоже старался поддерживать ровные человеческие отношения. Но близко ни с кем не сходился. Я видел в сотрудниках милиции  своих соратников и коллег, от которых зависит наше общее дело и за которых я отвечаю.
Поэтому, если при мне кто-то пытался обидеть или унизить, как мне казалось, милицию или ее сотрудников, я стерпеть этого не мог, всегда вставал за них горой. Кто же еще за милицию заступится, если не начальник УВД?!


«Бунт» генерала
В марте 1990 г. Федор Михайлович Куликов добровольно оставил пост первого секретаря обкома КПСС. Был назначен совместный пленум обкома партии и депутатов областного совета, на котором должны были избрать новую кандидатуру на эту должность.
Вторым вопросом в повестке заседания значился вопрос о состоянии общественного порядка в области. С докладом по этому вопросу должен был выступать Ерофеев Юрий Алексеевич, заместитель председателя облисполкома, а содокладчиком назначен был я.
Начался пленум. На должность первого секретаря обкома партии выдвинули секретарей обкома: Зубкова Бориса Федоровича, курирующего строительство, и  Барсукова Бориса Васильевича, курирующего промышленность. Голосование за кандидатов было открытым.
Первой поставили на голосование кандидатуру Зубкова. Практически весь зал был за него.
А я на пленуме сидел рядом с прокурором области Николаем Ивановичем Макаровым. И мы с ним рассудили так: проголосуем за Барсукова. Все-таки он курировал не только промышленность, но и правоохранительные органы. Поддержим своего куратора. А то неудобно: его выдвинули, а никто за него не голосует.
«Кто за кандидатуру Барсукова?» И мы с Макаровым подняли руки. Только мы вдвоем из всех присутствующих.  
А Зубков сидел в президиуме и видел, кто как голосовал.
Первый вопрос закрыли, перешли ко второму. Ерофеев сделал доклад. Я тоже уже собрался выходить. А Зубков вдруг предоставляет слово кому-то другому. Потом второму, третьему… Мне слова не дает.
Я пишу ему записку: «Борис Федорович, я должен был выступать с содокладом. Дайте мне слово». Вижу: он прочел мою записку и отложил.  
Еще несколько человек выступили. Поступило предложение о закрытии пленума. А в конце заседания, по правилам, спрашивают: у кого есть какие справки, предложения по ведению пленума? Я поднял руку. По регламенту, мне дали 3 минуты.
Я, в форме, поднялся на трибуну. Говорю: «Борис Федорович, Вы знаете, что правоохранительные органы, особенно милиция, всегда были орудием власти. Мы, как борзая собака, власть охраняем, защищаем, выполняем все ваши указания. И я не понимаю, почему Вы, вступая в должность 1 секретаря обкома партии, начали пинать эту собаку. Она ведь может не только ласкаться, но и огрызаться, может и укусить. Вы не дали ни мне, ни кому-то другому из правоохранительных органов и слова сказать по нашему вопросу. Вы не меня обидели, а все правоохранительные органы».  
И я сошел с трибуны. Зал зааплодировал.
Зубков растерялся. Повисла минута молчания. Потом он говорит: «Знаешь, генерал, так ведь можно и погоны потерять». А я ему с места: «Борис Федорович, Вы меня извините, но погоны не Вы мне давали, и не Вам их снимать».
Я так ответил, потому что расценил его поступок как плевок не только в мою сторону, но и в адрес милиции. Раз Зубков так себя повел на пленуме, значит, он тем самым дал понять, что мне с ним уже не работать.
Пленум закончился. Я решил, что работаю в милиции последний день. Завтра придется писать рапорт об увольнении.
Вернулся в УВД. Было уже часов 9 вечера. Вдруг звонок дежурного: «Товарищ генерал, у нас в дежурной части – секретари обкома». Думаю: все, пришли меня с работы снимать. Даже утра не дождались.
Я спустился в дежурную часть – сидят Зубков и Артамонов, второй секретарь обкома партии. Я пригласил их в свой кабинет.
Зубков говорит: «Кто у тебя из заместителей на месте?» Я нажал кнопку внутренней связи. Оказалось, что все мои заместители тоже были еще на работе. Они пришли ко мне в кабинет.
Зубков спрашивает их: «Как у вас дела?» Я отвечаю: «Мы же сегодня это на пленуме обсуждали. Еще раз будем обсуждать?»
Зубков: «Пусть заместители расскажут». Они рассказали. Зубков слушал молча.
Часа через полтора, не сделав никаких выводов, Зубков и Артамонов сели в машину и уехали.  
Я на следующий день, в субботу, пришел на работу и думаю: что делать? Первый
секретарь обкома партии без меня обойдется, а я без первого секретаря работать не смогу. Я же обязан ему обстановку докладывать ежедневно, решать многие рабочие вопросы.
Звоню Зубкову: «Борис Федорович, когда к Вам можно прийти?» Он назначил время.
Зашел к нему в кабинет и говорю: «Пришел расставить точки над «И». Борис Федорович, если нам с Вами не работать, давайте по-доброму расстанемся. У нас же еще с комсомольской работы всегда были нормальные отношения. У меня есть выслуга лет. Я могу уйти на пенсию. Без обиды».
Зубков вышел из-за стола: «Ладно,
старина. Давай забудем. Но ты меня уделал». – «Борис Федорович, но это ведь Вы меня первым уделали. Всю милицию и проку-
ратуру. Если бы я за правоохранительные органы не вступился, как мне потом работать с людьми? Зал ведь неслучайно мне зааплодировал. Я, можно сказать, подставил себя под удар, защищая милицию и честь сотрудников».
Мы тогда друг друга поняли. Пожали руки. Зубков сказал: продолжай работать.

pronin 


ЧП районного масштаба
Пожалуй, единственным руководителем области, со стороны которого я постоянно чувствовал какую-то неприязнь, был Анатолий Федорович Ковлягин. Но внешне наши отношения тоже были нормальными.
Наверное, одной из причин того, что Ковлягин меня недолюбливал, было то, что я подпортил ему карьеру.
В 1986 г. Анатолий Федорович пришел в Пензенский обком КПСС вторым секретарем. Первым секретарем обкома был тогда Куликов Федор Михайлович.
Проработал Ковлягин, наверное, недели две после назначения. В это время было назначено бюро обкома партии. Слушали первого секретаря Башмаковского района с докладом о социальном развитии этого района. Он отчитался. Затем выступили другие члены бюро. Все говорили по существу вопроса.  Тут встает Ковлягин и, ни слова не говоря про Башмаковский район, начал критиковать работу милиции и мою лично: милиция не работает, Пронин не работает, мы не защищены. Привел какие-то цифры. Говорит: «Я поставлю вопрос о служебном несоответствии Пронина».
Это говорил человек, который проработал в обкоме 2 недели!
Я опешил. Но выступать на бюро не стал.
УВД числилось как орган Пензенского облисполкома. Его председателем в то время был Виктор Карпович Дорошенко. Он по какой-то причине не присутствовал на том заседании бюро обкома партии.
На следующий день я пошел на прием к Дорошенко. Описал ситуацию. Говорю: «Ковлягин – второй секретарь обкома партии. Он во всеуслышание выразил недовольство работой милиции и лично моей. Если он озвучил такую позицию, значит, она согласована с первым секретарем обкома партии и с Вами. Вас не устраивает работа милиции? Мне писать рапорт и уходить?»
Дорошенко: «Ковлягин ни со мной, ни с первым секретарем эту позицию не согласовывал. Ты не побоишься официально написать рапорт на мое имя о произошедшем? Я этот вопрос поставлю на следующем бюро обкома».
Я написал рапорт. На следующем бюро обкома Дорошенко встает и говорит: «Прошу внести в повестку дня дополнительный вопрос: о некорректном отношении 2 секретаря обкома к работникам облисполкома». Вопрос включили в повестку.
Дорошенко кратко охарактеризовал отношение Ковлягина к другим работникам обл-исполкома. Оказалось, он не только по отношению ко мне повел себя некорректно. За короткое время Ковлягин умудрился испортить отношения и с Александром Евгеньевичем Щербаковым (он был заместителем Дорошенко по экономическим вопросам), и с Михаилом Карповичем Кудиновым, начальником автоуправления, с Борисом Федоровичем Зубковым, он тогда курировал строительство в области, и рядом других.
В общем, бюро осудило поведение второго секретаря обкома партии Ковлягина.
А протоколы решений бюро обкомов затем шли в ЦК. И там стала известна эта история. Может быть, поэтому в 1990 г. при смене Куликова кандидатура Ковлягина на должность первого секретаря даже не рассматривалась. Хотя он в 1986 г. специально был прислан в Пензу на смену Куликову. Руководителем области Ковлягин стал только в 1993 г.
* * *
Могу предположить, что причиной недовольства Анатолия Ковлягина работой милиции стал случай в одном из районов нашей области.
Когда Анатолий Федорович заступил в должность второго секретаря обкома, он стал объезжать область – знакомился с обстановкой в районах и с секретарями райкомов.
В одном из районов в конце дня Ковлягин с первым секретарем райкома пришли в гостиницу – в отдельно стоящий домик. Сели ужинать у окна. Без спиртного не обошлось.
Вдруг им в окно, разбив стекло, влетает булыжник. Они попытались выскочить на улицу, а их с улицы на защелку закрыли. Они вызвали милицию.
А в то время в стране был введен сухой закон. Даже на свадьбах пить запрещали. А в этом райцентре по улице шел пьяный человек – его задержали, препроводили в изолятор временного задержания. Сейчас если подумать: ну какое это преступление? А тогда обязаны были задерживать всех, кто находился в общественных местах в нетрезвом состоянии.
Первый секретарь райкома потребовал от сотрудника милиции немедленно найти того, кто бросил камень. А что искать? Этот человек находился на месте преступления. Им оказалась жена того задержанного гражданина. Ее возмутило, что мужа задержали, а секретари райкома и обкома ужинают и распивают спиртные напитки.
Мне начальник районной милиции звонит, рассказывает всю эту историю. Я говорю ему: «Немедленно отпустите и мужчину, и женщину». – «Но она же мелкое хулиганство совершила!» – «Отпустите. Она учительница – шум поднимет, что секретари обкома и райкома пьянствуют. Будет скандал».
Конечно, это было нарушение с моей стороны. Но я спасал репутацию Ковлягина и секретаря райкома.
 А дня через два после этого случая как раз состоялось то бюро обкома. Ну, Ковлягин под впечатлением тех событий, наверное, и сделал такие выводы: милиция не работает, мы не защищены. Видимо, он не понял, что это было сделано ради спасения его репутации.   

pronin2


Медные трубы перестройки
Я никогда не боялся, что меня снимут с должности начальника УВД. Я знал, что это могло произойти в любой момент. У меня была такая работа – в любую минуту могло случиться какое-нибудь ЧП. Поэтому я просто старался честно, добросовестно выполнять свою работу.
Когда началась перестройка, я старался не играть в политические игры. И своим коллегам в милиции говорил: не лезьте в политику. У нас своих забот хватает.
Когда случился путч и образовалась ГКЧП, я собрал коллегию и сказал своим: мы в это дело не ввязываемся. Хотя среди моих подчиненных были желающие поддержать путчистов.
После провала ГКЧП Указом президента Бориса Ельцина главой Пензенской области был назначен Александр Андреевич Кондратьев.
Ну, мы люди служивые. Кого назначили – с тем и будем работать.
В первый же рабочий день Кондратьева на посту Главы администрации Пензенской области, в 8.30 утра, в моем кабинете раздался телефонный звонок – звонил министр внутренних дел Андрей Федорович Дунаев.
* * *
С Дунаевым мы были знакомы давно, еще до его назначения на пост министра. В 80-е годы не раз вместе учились на курсах в Академии МВД, встречались на коллегиях, совещаниях,  жили в одном номере в гостинице «Родина». У нас сложились с ним добрые и товарищеские отношения.
* * *
Звонит мне министр Дунаев и говорит: «Александр Иванович, а что у тебя в области произошло?» – «Все спокойно, Андрей Федорович». – «Слушай, а почему новый глава области поставил вопрос о твоем освобождении?» – «Не знаю. Об этом его надо спросить». – «Я спросил». – «И что он Вам ответил?» – «Ответил, что ты – коммуняка! А я ему на это сказал: а ты-то кто? Сам-то откуда вышел?
В общем, я сказал Кондратьеву, что ты будешь работать. Но ты пойди к нему и объяснись».
Я тут же позвонил Кондратьеву и попросил о встрече.
Пришел к нему в кабинет: «Александр Андреевич, что случилось? Почему Вы поставили вопрос о моем освобождении?»
Кондратьев: «Я не ставил». – «Александр Андреевич, мне позвонил министр и весь разговор с Вами дословно передал».
Кондратьев покраснел: он, конечно, такого поворота не ожидал. Он не знал, что мы с Дунаевым в таких отношениях.
«Александр Андреевич, – продолжил я, – я хочу знать, готовы ли Вы со мной работать. Если Вы скажете: у меня своя команда, у меня другие взгляды – я на вас не обижусь. Уйду. Потому что без поддержки первого лица я работать не смогу. Будет страдать дело. Я этого не хочу. Но если Вы меня оставите работать, то доверяйте мне».
Кондратьев встал из-за стола: «Ладно, извините, Александр Иванович. Будем работать».
И надо отдать ему должное: пока он был главой области, все вопросы, касающиеся милиции, мы решали. Конфликтов у нас с ним не было.
* * *
Прошло совсем немного времени, и Кондратьев пригласил меня к себе: «Александр Иванович, мы строим особняки. Один твой. Бесплатно».
Я ему говорю: бесплатно – это только
сыр в мышеловке. Он: все честно, никаких нарушений закона. И рассказал мне схему.
В то время пост заместителя председателя правительства РФ занимал Махарадзе, с которым у Кондратьева были очень хорошие отношения. Поэтому он знал, когда в стране произойдет дефолт, когда повысятся цены, упадет рубль.
 За месяц до того, как обесценились деньги, Кондратьев и приближенные к нему люди взяли крупный займ. Быстро заключили договор со строительной организацией на постройку 15 особняков. Закупили материалы, полностью оплатили работу. А через месяц произошел обвал рубля.
Когда деньги обесценились, они этот займ отдали легко и быстро. К тому времени эта сумма займа равнялась, наверное, одной их зарплате. И не только расплатились, но остались и в прибыли, потому что 10 особняков они распределили по себе, а 5 коттеджей они продали. Один из них Кондратьев мне и предлагал.
Я ему на это ответил: спасибо, мне бесплатного особняка не надо. Может, кому-то и можно так поступать, а начальнику УВД нельзя. И больше с такими предложениями Кондратьев ко мне не обращался.
Наверное, Александр Андреевич как хозяйственник был неплохой, а вот как политик – слабоват. Он сам в этом признался на страницах вашей газеты.
Заняв пост Главы администрации Пензенской области, Кондратьев не только меня хотел сменить на посту начальника УВД. У него, насколько мне известно, были свои кандидатуры на пост прокурора области, начальника КГБ. Предполагаю, что он не только Дунаеву звонил.
Возможно, это и стало началом его конфликта с правоохранительными органами. Может быть, поэтому Александр Андреевич главой области был так недолго.  


Рубить по живому
Я всегда защищал своих сотрудников перед вышестоящими руководителями, если считал, что их несправедливо обижали. Но, когда мои подчиненные вели себя непорядочно, я принимал жесткие решения. Бывало, что рубил по живому.
* * *
Я часто ездил по районам области. И всегда устраивал в райотделах прием сотрудников по личным вопросам.
Приехал однажды в Кузнецк. Это было в начале 90-х годов. Провел совещание и стал принимать сотрудников.
Один сотрудник зашел – вопрос с жильем. Второй – вопрос жилья. Потом третий, четвертый, пятый… А один из милиционеров, старшина, говорит мне: «Как же так, товарищ генерал? Вы нам недавно назначили начальника РОВД. Он сразу получил 3-х комнатную квартиру. А сейчас он еще и дом себе строит. А я 10 лет стою в очереди на квартиру. Вы о нем позаботились, а о нас кто будет заботиться?»
Я опешил. Новый начальник РОВД был назначен в Кузнецк месяца четыре назад. Я действительно выбил ему квартиру в горкоме. Я считал, что это моя обязанность – обеспечить начальника милиции квартирой, чтобы он хорошо и спокойно работал, не думая о семейных проблемах.
 Спрашиваю старшину: «Можешь показать, где строится особняк?» – «Могу». – «Поехали».
Приезжаем со старшиной на окраину Кузнецка. Оказалось, действительно, стоят несколько особняков, в том числе и начальника РОВД, на котором работают лица, задержанные за мелкое хулиганство.
Возвратились в райотдел. Я вызвал начальника РОВД к себе: «Что за особняк ты себе строишь? Я же тебе квартиру дал». Он начал юлить: у меня две дочери…
«Какой тебе особняк? – говорю. – У тебя сотрудники все без жилья. Ты должен о людях думать. Как ты им в глаза смотришь? Откуда у тебя деньги на особняк?» – «Кредит взял». – «У кого?» – «В УВД, в финансово-плановом отделе».
Я в бешенстве. Приезжаю в УВД. Вызываю полковника Лабыкина Валерия Александровича, начальника финансово-планового отдела, спрашиваю: «Что это у нас за деньги на строительство?» – «Нам выделили 500 млн на жилье для милиционеров».  
Я ему: «Кто должен распоряжаться кредитом?» – «Вы». – «А по факту кто распределял эти деньги?» – «Козлов Александр Федорович, заместитель по общим вопросам. Вас не было. Вы были в отъезде».
Лабыкин тогда солгал: никуда я не уезжал. Козлов и Лабыкин фактически совершили подлог – должностное преступление.
Посмотрел потом список тех, кто получил кредит: там ни одного рядового милиционера. Получили кредит чины не ниже
полковников, все были обеспечены квартирами.
Я их тогда собрал на коллегию и сказал: всем вернуть деньги. Не вернете – уволю. Кто-то вернул сразу, кто-то потом выплачивал из зарплаты. Материал по этому делу я собрал и передал в прокуратуру. Козлов и Лабыкин были уволены.  
Дело было резонансное. Меня вызывали в обком на беседу. Но я тогда не мог поступить по-другому. Для  меня эта ситуация
стала ударом. Я же доверял этим сотрудникам, как себе. Был о них очень высокого мнения.
Я принял тогда очень жесткое решение и нажил себе врагов. А люди это были солидные. До сих пор некоторые руки мне не подадут.
Но, принимая решения, я прежде всего исходил из интересов того дела, которое мне доверили. У начальника УВД было много полномочий. И возможностей для злоупотреблений тоже было много. Но я считал себя избранником народа, и мне совесть не позволяла наживаться, пользуясь своим положением.
Первый губернатор
С должности начальника УВД я фактически ушел на следующий день после выборов, когда губернатором стал Василий Кузьмич Бочкарев.
Я мог остаться работать начальником УВД: в феврале 1998 г. мне исполнилось 60 лет и министр внутренних дел Анатолий Куликов продлил мне срок службы еще на год.
Но с Бочкаревым я работать не хотел. Этот человек еще со времен его председательства  в Железнодорожном райисполкоме попал в поле зрения УВД. По нашим данным, он поддерживал тесные связи с некоторыми криминальными элементами.
На должность УВД я уже подготовил преемника – Валерия Александровича Куликова. И в первый же рабочий день Василия Кузьмича как губернатора области я пришел к нему и сказал, что ухожу: сначала на 2 месяца в отпуск, а потом – на пенсию.
Подготовил документы на назначение Куликова на должность начальника УВД, подписал их у самого Бочкарева, Игоря Александровича Кудинова, Юрия Ивановича Вечкасова, отправил в Москву и ушел в отпуск.
Но у Куликова начались проблемы с Бочкаревым. Валерий Александрович уже сам рассказал о них на страницах «Улицы Московской» (см. № 40 от 28 октября 2016 г.). Стало понятно, что начальником УВД его не назначат.
В течение того времени, что я был в отпуске, Бочкарев предлагал Москве на пост начальника УВД несколько кандидатур, приближенных к нему. Москва, в свою очередь, предлагала свои кандидатуры из других регионов. Но с ними не соглашался Бочкарев.
Мой отпуск закончился, а начальника пензенской милиции так и не назначили.
В это время, в июне 1998 г., в Чебоксарах проходило совещание начальников УВД Поволжья. Мне пришлось туда ехать.
Я там выступил, доложил обстановку в области. По окончании совещания выбрал момент и подошел к Степашину: «Товарищ министр, я хотел бы с Вами лично встретиться и рассказать о ситуации, которая сложилась в нашей области».
Степашин вызвал своего зама по кадрам и говорит: «Запишите Пронина ко мне на следующую неделю, на четверг».
Я вернулся в Пензу. Вышел на работу. Собрал областную коллегию – доложил о результатах поездки на совещание. И при всех сказал, что на следующей неделе меня вызвал к себе министр Степашин.
А в понедельник на следующей неделе пришел приказ о моей отставке и назначении на должность начальника УВД Александра Дмитриевича Гулякова. Эти два приказа лично привез Федоров, заместитель министра Степашина и друг Василия Кузьмича, с которым они в одно время были депутатами Верховного Совета РСФСР.
В обход сложившихся правил ни меня, ни Гулякова в Москву для разговора не вызвали.
Узнав об этом, я бросил ключи на стол и ушел домой. Сказал секретарю: «Передайте Гулякову».
Так произошла в 1998 г. смена начальника УВД.
Но Василий Кузьмич на этом не успокоился. Он прессовал меня, можно сказать, до конца своих дней.
(Продолжение следует).

Прочитано 3453 раз

Поиск по сайту