Самое читаемое в номере

×

Предупреждение

JUser: :_load: Не удалось загрузить пользователя с ID: 455

Алфавит (не)советского интеллигента

A A A

Рецензия на книгу Валентина Мануйлова «Мой алфавит».


В 1999 г. известный режиссёр-документалист Виталий Манский выпустил фильм «Частные хроники. Монолог», сделанный в жанре мокьюментари (mockumentary), когда придуманные события и факты выдаются за реальные и с ними обходятся как с документальными свидетельствами.
На этот раз фильм представлял собой автобиографический рассказ человека, родившегося в 1961 г. и менявшегося вместе со страной. Герой этого фильма ходил в детский сад, типичную советскую школу, любил родителей, ездил в Москву, к родственникам, и на БАМ в стройотряды. Он проживал судьбу типичного советского человека периода зрелости и заката империи.
Этот рассказ сопровождался кадрами любительской киносъемки, иллюстрировавшей разные этапы жизненного пути главного героя. Гениальной находкой режиссера фильма было то, что вся биография главного героя была придумана от начала до конца и представляла собой апокриф – типизированную судьбу «советского простого человека», как его назвал Юрий Левада в своей известной книге 1993-го года.
Почти каждый человек возраста героя фильма Манского мог увидеть в этом биографическом рассказе сходство со своей жизненной историей. А кинохроника, иллюстрировавшая рассказ главного героя, была собрана Виталием Манским из частных архивов сотен людей, которые поделились своими киноархивами с режиссером.

 

alphabet


Затем весь массив киноматериала был перемонтирован так, что зритель становился как бы наблюдателем протекания жизни одного рассказчика на фоне стагнации и застоя. Этот фильм об уникальности и схожести биографических траекторий людей одного поколения, выросших в близких исторических обстоятельствах и прошедших одни и те же этапы социализации.
Такое сочетание уникального биографического опыта и его включенность в универсальную ткань истории является ценным для социолога, а поэтому мемуары и биографические интервью рассматриваются исследователями как важный источник информации.
Книга воспоминаний Валентина Мануйлова «Мой алфавит» является подобным случаем: через своеобразие биографического и художественного опыта автора читатель видит эпоху и социальные типажи, населявшие её, хотя, конечно, это не опыт придуманной автобиографии, как в фильме Манского. В родителях Валентина узнается послевоенное поколение советской интеллигенции, которая была одновременно и в тихой оппозиции к существовавшим порядкам, но долго и всерьез верила в социализм.
В самом Валентине я вижу представителя «последнего советского поколения», как его назвал известный антрополог Алексей Юрчак в книге «Это было навсегда, пока не кончилось» (2014 г.) – поколения, которое сочетало ранний цинизм с искренней надеждой на обновление периода перестройки, поколения конформистского, вступавшего в комсомол и партию по карьерным соображениям, но также и готового к бунтарству, что проявилось в политической активности многих его представителей в период гласности и в предпринимательских авантюрах начала девяностых, в которые пускались бывшие инженеры и преподаватели.
Это поколение, которое еще не изучено, поскольку его героям мемуары писать рановато, а для социальных историков до сих пор остается притягательным образ интеллигентов-«шестидесятников» – родителей Валентина.
Впрочем, я бы не назвал «Алфавит» Мануйлова скучным словом «мемуары», скорее это интерактивный словарь памяти, который мог неплохо выглядеть в виде электронного ресурса или даже игры, где отдельные главки-буквы выпадают в случайном порядке, и читателю предлагается составить собственный алфавит авторской биографии.
Конечно, это постмодернистский прием, хотя, кажется, сам Валентин недолюбливает постмодернизм в литературе. Помимо названных автором источников вдохновения (романы Милоша и Пёрсинга), можно найти целый ряд произведений, где подобная игра с формой становилась литературным приемом. Это, конечно, книги Александра Гениса и Петра Вайля («Американская азбука», «Русская кухня в изгнании», «Карта Родины» и др.), которые представляют собой энциклопедии современной культуры, географии или даже кухни, пропущенные через оптику авторской иронии, лёгкие для читательского восприятия, но заставляющие задуматься о стране, мире и своем месте в нем.
Безусловно, романы подзабытого ныне Милорада Павича (например, «Хазарский словарь», «Пейзаж, нарисованный чаем») тоже идут на ум в связи с книгой Мануйлова. И здесь и там можно начать чтение с любого фрагмента и дальше путешествовать по тексту в произвольном направлении.
Вспоминаются мне и некоторые опыты американского киберпанка, когда литературный текст превращали в компьютерный квест на бумаге.
Параллелей много, но выбранный формат воспоминаний мне кажется выигрышным по другой причине. Современный читатель, особенно если он бизнесмен или чиновник, обычно не тратит время на чтение больших объемов, поскольку привык к сжатым текстам служебных записок.
И традиционные мемуары такой человек не осилит, тогда как книгу-словарь можно бросить в бардачок своего автомобиля и доставать время от времени, открывая на любой странице, начав игру в литературное буриме. К тому же оригинальность жанра намекает на то, что автор еще не уходит на покой и не ведет размеренной пенсионерской жизни, но готов к новаторству.
Что интересно, несмотря на некоторую изощренность формы, по содержанию мы имеем дело с очень откровенным рассказом человека о своей жизни и её ключевых событиях и переживаниях. Например, я был удивлен, что Валентин серьезно интересуется историей Второй мировой войны и мемуарами её участников: в материалистичной Пензе редко встретишь такого человека.
Также я был тронут рассказом о травматичном периоде жизни автора, времени расставания родителей и переживаниями, связанными с этим событием. Важно, что Валентин смог передать и ощущение жизненного перелома и в то же время глубокое понимание того, что его родители имели право на собственные решения относительно любви и семьи, и сын отнесся к их решениям с должным уважением и деликатностью.
Заинтересовала меня и поэтические этюды о Тамани, где автор предпочитает проводить отпуск. Даже захотелось побывать в том краю.
То есть книга выглядит и как художественный текст со своеобразным авторским стилем подачи материала, и как документальное свидетельство эпохи позднего СССР с идиотизмами армейской службы, приключениями во время шабашек, перипетиями написания диссертации и с душевным общением интеллигенции, жившей на Западной Поляне, и с наблюдением за распадом большой страны, не выдержавшей столь масштабного исторического эксперимента.
В мануйловском автобиографическом «Алфавите» я вижу блики экзистенциальных метаний интеллигенции его поколения, которое и сегодня находится между диссидентским отрицанием окружающей действительности, попыткой компромисса с властью и стремлением с помощью реализации идеи «малых дел» сделать нашу жизнь чуточку лучше.
И, конечно, вечный вопрос, сформулированный Шевчуком в песне «Осень»: «Что же будет с Родиной и с нами?» Это всё есть в книге, если читать её внимательно.    
Чего мне не хватает в книге? Может быть, деталей, особенно во фрагментах, посвящённых Пензе, Западной Поляне, газете «Улица Московская».
 Не всегда мне близка политическая позиция автора, которая, на мой взгляд, иногда наследует прекраснодушные порывы перестроечной поры и веру в то, что власть готова воспринимать советы интеллектуалов.
Не совсем близок и излишне игривый авторский стиль, что заметно в некоторых фрагментах текста – возможно, это наследие смеховой культуры семидесятых – знаменитой рубрики «Клуб 12 стульев» «Литературной газеты» того времени с её эзоповым языком и опасливой иронией.
Но в целом, я вижу, что эта книга написана человеком творческим, ярким и готовым к экспериментам, хотя, конечно, человеком советским, что никак не умаляет ни ценности текста, не личности автора. Это не подведение итогов, но обобщение опыта и, возможно, открытие нового маршрута на жизненном пути.
Роман Абрамов, социолог,
Высшая школа экономики, г. Москва.
Ночь с 28-го на 29-е июля 2016 г., фирменный поезд «Сура».

Прочитано 1538 раз

Поиск по сайту