Самое читаемое в номере

О пользе изучения истории

A A A

Внештатный автор «Улицы Московской» Алексей Борисов полемизирует с другим нашим автором Геннадием Лукьянчиковым по поводу того, как надо читать и понимать отечественную историю.

Об истории и правильных учебниках
На День учителя министр образования г-н Ливанов оповестил общественность о возможном введении с 2018 г. обязательного ЕГЭ по истории. Но не будем предаваться острословию по поводу того, как нелегко придётся школьникам сдавать данный предмет в «стране с непредсказуемым прошлым». Ведь сдают же как-то сейчас!
Зададимся лучше вопросом: история – это наука или, скажем так, подборка сведений для запоминания?

most
Науки юношей питают? Отраду старцам подают!
Если наука, значит, она предполагает самостоятельное исследование. Изучение взаимосвязи исторических фактов, логики событий: почему произошло то, а не это? Почему те или иные страны на том или ином этапе развития ускоряют движение, набирают силу, политический вес? Другие, наоборот, стопорят, погружаются в застой?
Если подборка сведений, то достаточно их зазубрить и получить «пятёрку». Однако возникает ощущение, что проходным будет некий третий, промежуточный, худший вариант. То есть потребуется как бы исследование! Но исключительно на основе не обсуждаемых, не подлежащих проверке, принятых на веру утверждений.
Природой здесь нам суждено в Европу прорубить окно?
Почему напрашивается такое предположение?
Давно пытаюсь знакомиться с публикациями на исторические темы. Чем дальше, тем труднее найти исследования, работы, опирающиеся на отправные точки, которые выходили бы за тот узкий круг, который был очерчен то ли «Кратким курсом» пера незабвенного Иосифа Виссарионовича, то ли не менее «кратким» пером Константина Победоносцева. Или каких-то других составителей единственно правильных учебников истории.
Причем среди нынешних исследователей не принято смущаться тем, что дефектность некоторых из этих отправных точек видна невооруженным взглядом.
Взять хотя бы излюбленную посылку всех исследователей, выстраивающих диалектику отношений России и Запада: «Петр I окно в Европу прорубил», и текст дальше – в зависимости от политических предпочтений и настроений автора (в местной периодике автор этих строк относительно недавно натолкнулся на эксплуатацию этой пушкинской темы на страницах «Улицы Московской», в статье Г. Лукьянчикова «Правильный учебник истории» – стр. 25-26 в №№ 565-566 от 26.12.2014).
Но кто сказал, что именно Петр I прорубил окно (или, по Г. Лукьянчикову, «форточку») в Европу?
Что, до этого не было ганзейского Господина Великого Новгорода? Не было в XV-XVIII вв. обширной торговли купцов-поморов со всей Европой? Да все венецианские дворцы до сих пор стоят на вывезенных из России лиственничных сваях! Русские меха, пенька, деготь, воск расходились по всей Европе! Русская древесина шла на постройку грандиозного торгового флота Британии!
Даже в 1783 г., когда Россия уже располагала такими крупными портами, как Петербург, Ревель, Таганрог, через Архангельск шло 39% русского экспорта!
А не смахивает ли в этом свете «прорубание» Петром «окна в Европу» на заурядную венценосную попытку отжать доходный бизнес у «всяких там купчишек»? Перетянуть торговый путь от Белого моря обратно к Балтийскому: поближе к пределам досягаемости тяжелой царственной руки?
Отсюда и ограничения на беломорскую торговлю, и изнурительная война с Швецией, и староверческие гари-самосожжения. Людей лишали бизнеса, оставляли без средств к существованию, подвергали политическому шельмованию, а всякий массовый протест в то дремучее время, согласно немеркнущему учению Маркса и Ленина, «выливался в религиозные формы».
Правда, «окна» у Петра действительно не получилось: основной статьёй российского экспорта в то время была продукция лесного хозяйства. Везти же подводами в Петербург и Ревель брёвна и бочки с дёгтем с Русского Севера и Приуралья, извините, накладно. До Архангельска, Каргополя ближе, да и по рекам сплавить можно.
Сырьевая же база для экспорта на северо-западе России была исчерпана еще лет за 300-400 до Петра. Этим и объясняется упадок Великого Новгорода: купеческой республике торговать стало нечем, и она выродилась в обычное феодальное княжество, из-за низкого бонитета почв неспособное конкурировать с более южными соседями.
То же самое постигло и затею Петра: созданные в приказном порядке «кумпанства» разорились; флот сгнил; северную торговлю перехватили англичане. Остался лишь казенный город на берегах Невы, да образцово-показательные остзейские губернии – миниатюрный слепок с карликовых немецких княжеств.
Так почему же с легкой руки Александра Сергеевича именно Пётр «прорубил окно»?
Да просто потому, что в России Россией и ее историей принято считать не всю страну, а лишь ее правителя и его деяния. Все, что происходит помимо него (пусть даже на пользу Родине!), либо не принимается во внимание, либо трактуется как нечто нежелательное, неправомерное, а то и подрывное и даже «инспирированное из-за рубежа». Вот и оказались поморы, четыре столетия доминировавшие в европейской торговле, выведенными за рамки истории.
Такая вот диалектика «правильной» историографии…


Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись вовек?
В той же статье («Правильный учебник истории») проводится еще одна популярная ныне идея: об извечном противостоянии океанской (атлантической) и континентальной цивилизаций. Ход мысли тут прост: возить по морю товары выгоднее, чем по суше – торговля развивается в приморских городах – торговать купцов из-под палки не заставишь, поэтому, воленс-неволенс, в странах «океанской цивилизации» больше демократии, накопленные богатства инвестируются в промышленность и т. д.
В континентальных же державах всё наоборот: торговля невыгодна, инвестиционный капитал отсутствует, экономику приходится развивать «мобилизационным» путём, а о демократии нужно просто позабыть. «У нас никогда не было исторического выбора… Но мы, маленькие люди, всегда находили в этой жизни и смысл, и радость. Нас очень утомили бесполезные политические эксперименты», – с нотками безнадёжного детерминизма завершает статью Геннадий Лукьянчиков.
Но позвольте: трудно придумать что-либо более континентальное, чем Швейцария! А там как-то сформировалась и демократия, и капитал, и экономика развивалась не худшим образом!
Да и в Англии промышленная революция и демократические традиции ковались не в приморских Бристоле, Ливерпуле и Лондоне, а подальше от торгашеской суеты – во вполне сухопутных Ноттингеме, Бирмингеме, Шеффилде.
С другой стороны, не ощущается особой демократии в лежащей на островах Индонезии. И Гаити она тоже обходит стороной. А у матушки-России береговая линия длиннее, чем у любой другой страны в мире: кто мешал разводить порты и пестовать торговлю?
Видимо, дело не только в портах, кораблях, инвестициях и купцах, но и в чем-то еще. И это «что-то еще» надо искать, исследовать, находить, ошибаться и вновь искать.
Историография – это ни что иное как изучение настоящего на основе опыта прошлого.
Потому-то, когда это исследование становится по отношению к настоящему критичным, всплывает тенденция превратить историю в набор истин в последней инстанции. Мол, что там исследовать, грузить мозг себе и людям? Вот вам правильный учебник, находите в нем и смысл, и радость!
Остаётся постараться…

Прочитано 2307 раз

Поиск по сайту