Норвежцам не понравились реформа государственного сектора экономики и рост (довольно крохотный) неравенства по доходам за время 8-летнего правления консервативно-либертарианской коалиции, и они вышвырнули премьер-министра Эрну Сульберг из особняка на Инкогнитогате.
Консервативная Правая партия получила лишь 20,5% голосов (–4,5 процентного пункта по сравнению с выборами 2017 г.), а либертарианская Прогрессивная партия набрала 11,7% (–3,4 п. п.).
К власти приходит социал-либерально-коммунистическая коалиция. Социалистическая Рабочая партия набрала 26,4% голосов (–1,9 п. п.), либеральная Партия центра – 13,6% (+3,3 п. п.), а коммунистическая Социалистическая левая партия – 7,5% (+1,5 п. п.).
Новым премьер-министром станет 61-летний вождь норвежских социалистов Йонас Стёре.
У нового премьер-министра необычное для рабочего вождя социальное происхождение. Он выходец из столичной крупной буржуазии.
Й. Стёре окончил Королевскую военно-морскую академию, а затем учился на политолога в Институте политических исследований (Париж).
В 25-летнем возрасте вступил в Рабочую партию. В 1989-1998 годах работал советником социалистических премьер-министров Гру Харлем Брунтлан и Турбьёрна Яглана.
Г. Харлем Брунтлан, став в 1998 г. генеральным директором ВОЗ, взяла Й. Стёре с собой в Швейцарию и назначила его руководителем аппарата этой организации.
Когда в 2005 г. социалисты вернулись к власти, новый премьер-министр Йенс Столтенберг (нынешний генеральный секретарь НАТО) назначил Й. Стёре министром иностранных дел. В 2009 г. Й. Стёре, уже будучи министром, впервые был избран в Стортинг. В 2012-2013 годах занимал кресло министра здравоохранения.
После поражения социалистов на выборах в 2013 г. Й. Стёре возглавил Рабочую партию и со второй попытки сумел привести её к победе.
МИФ О НОРВЕГИИ
Миф о Норвегии (и об Австралии) играет важную роль в мировоззрении современных русских либералов.
Их подавляющее большинство выступает не за модернизацию России, а за продолжение её паразитирования на сырьевом экспорте. Они лишь хотят, чтобы при этом Россия была свободным демократическим государством, где соблюдаются права человека, действует принцип верховенства права, которое пользуется уважением среди развитых стран и инвестирует природную ренту преимущественно в развитие человеческого капитала.
Существование таких стран, как Норвегия и Австралия, придаёт этой либеральной мечте определённую солидность, делает её, на первый взгляд, реалистичной здоровой и перспективной. Миф о Норвегии – это самая любимая сказка русского народа «Емелино счастье», только на либеральный лад.
В действительности Норвегия (как и Австралия) тоже деградирует. Достаточно напомнить, что с 1998 по 2019 г. доля продукции машиностроения в общем объёме экспорта (товары+услуги) Норвегии сократилась с 12% до 7%. В России аналогичный показатель упал с 8% до 4%, а в Австралии – с 7% до 3%.
Для сравнения, в Мексике он вырос за тот же период с 56% до 60%, в Китае – с 31% до 50%, во Вьетнаме – с 7% до 47%, в Польше – с 19% до 31%, в Турции – с 8% до 23%, в Марокко – с 8% до 21%.
Но по всем показателям социального развития Норвегия выглядит очень неплохо, что говорит о том, что норвежское общество действительно сумело затормозить процессы деградации.
Норвегия – страна с одним из самых высоких в мире уровней жизни. По данным МВФ, по ВВП на душу населения, рассчитанному по паритету покупательной способности, в 2020 г. она опережала Россию в 2,35 раза. По этому показателю Норвегию обходят лишь развитые постиндустриальные Сингапур и Швейцария.
Средняя ожидаемая продолжительность жизни в Норвегии в 2019 г., по данным ВОЗ, составила 82 года (в Швейцарии – 83 года, в Испании – 83, в Германии – 81, в США – 78, в Китае – 77, в России – 73, на Украине – 73 года).
Норвегия – страна с самыми высокими нравственностью и духовностью в Европе. В 2018 г., по данным Управления ООН по наркотикам и преступности, здесь на 100 тыс. населения пришлось 0,47 умышленного убийства (в Китае – 0,53; в Италии – 0,57; в Германии – 0,95; в США – 4,96; в России – 8,21 убийства).
По данным последнего обследования ОЭСР (2018 г.), норвежской системе школьного образования удаётся сохранять очень неплохие позиции в области математики и чтения.
По данным Центра по мировым университетским рейтингам (ОАЭ), к числу 2 тысяч лучших университетов планеты относятся 12 норвежских.
По данным Всемирного банка, в 2018 г. коэффициент Джини в Норвегии составил 0,276. Это значит, что в этой стране один из самых низких в мире уровней неравенства по доходам. Для сравнения, в России в 2018 г. он был равен 0,375.
Какие же факторы позволяют норвежцам сдерживать деградацию своего общества?
Во-первых, размер имеет значение.
По данным Агентства энергетической информации США, Норвегия в 2018 г. заняла 3-е место в мире по размерам экспорта газа (после России и Катара) и 14-е место в мире – по экспорту нефти и нефтепродуктов (Россия – на 2-м месте). Норвегия экспортировала газа в 1,93 раза меньше, чем Россия, а нефти – в 4,18 раза.
При этом по численности населения Норвегия уступает России в 27,05 раза. Это главный секрет высокого уровня доходов норвежцев.
Во-вторых, Норвегия – это демократия. В отличие от России, эта страна вступила в эпоху нефтегазовой деградации в 1970-е годы, уже будучи обществом с развитыми демократическими учреждениями и культурой. Демократия сложилась там задолго до нефтяного бума в совершенно иных исторических условиях, когда Норвегия была довольно бедной страной, чьё население зарабатывало себе на хлеб в поте лица своего.
Прочность демократических традиций позволяет норвежцам довольно эффективно бороться как с некомпетентностью своих правительств, так и с любыми попытками узурпации власти и монополизации экономики.
Прошедшие выборы – это уже девятый с 1973 г. случай, когда норвежцы демократическим путём вышвыривают с Инкогнитогате правящую коалицию и премьер-министра. Ничего подобного в России нет.
В-третьих, отсутствие великодержавных традиций. Русские, у которых такие традиции необычайно сильны, живут в состоянии постоянной истерики, отчаянно пытаясь доказать, прежде всего самим себе, что обладают каким-то национальным величием и исключительностью. Это заставляет их тратить огромную часть своих доходов от сырьевого экспорта на армию, внешнеполитические и прочие великодержавные игры и игрушки.
Норвежцы, начисто лишённые подобных комплексов, тратят свалившееся на их головы богатство куда более рационально. Военным расходам они предпочитают траты на развитие человеческого капитала, транспортную и энергетическую инфраструктуру. Значительная часть шальных нефтедолларов направляется в Фонд национального благосостояния, размер которого сейчас достиг астрономической суммы в 1,4 трлн долл.
Когда-нибудь подобная структура расходов должна будет помочь Норвегии сравнительно безболезненно вернуться в число нормальных стран, зарабатывающих на жизнь посредством труда и творчества своих граждан.
При этом безопасность страны ничуть не страдает, поскольку Норвегия является членом НАТО и гордо носит звание союзника США.
НЕФТЕГАЗОВОЕ БУДУЩЕЕ ПОД ВОПРОСОМ
Эти выборы были первыми, на которых всерьёз обсуждался вопрос о том, что Норвегии необходимо заканчивать со своей экспортносырьевой ориентацией. И толчком к этому стала охватившая весь мир тревога по поводу изменения климата в связи с длительной традицией сжигания человечеством углеводородного топлива в промышленных масштабах.
В вопросах внутреннего потребления углеводородного топлива Норвегия весьма продвинутая страна. 95% потребляемой норвежцами электроэнергии вырабатывается на гидроэлектростанциях. 70% покупаемых новых машин – это электромобили. Все паромы переведены на электродвигатели. Центр Осло превращён в пешеходную зону.
Тем не менее страна, занимающая 3-е место в мире по экспорту газа и 14-е место по экспорту нефти, не может делать вид, что не имеет к проблеме изменения климата никакого отношения. На долю минеральных энергоносителей в 2019 г. пришлось 37% общего объёма норвежского экспорта. В нефтегазовой отрасли заняты более 200 тыс. норвежцев.
Как показывают опросы, 35% граждан Норвегии сейчас выступают за отказ от ориентации народного хозяйства на сырьевой экспорт. Другими словами, они готовы похоронить ту отрасль, что является основой национальной экономики.
Все четыре крупнейшие партии Норвегии (социалисты, консерваторы, либералы и либертарианцы) являются сторонниками сохранения экспортносырьевой ориентации народного хозяйства.
Возмутителями спокойствия стали норвежские коммунисты, сердцу которых особенно дорога экологическая повестка дня. Социалистическая левая партия требует для начала запретить освоение новых нефтяных и газовых месторождений.
Й. Стёре не может сформировать правительство без коммунистов. А это значит, что при выработке курса новой коалиции социалистам и либералам придётся пойти им на какие-то уступки.
Похоже, что в Норвегии забрезжила надежда на окончание мрачной нефтегазовой эры.
Михаил Зелёв, кандидат исторических наук
