Назад в будущее

A A A

Джо Байден хочет вернуться к ядерному соглашению с Ираном. На словах это легко сделать. В действительности же его ждут серьёзные препятствия.

inopress1
Убийцей был не человек. Если верить персидскому новостному агентству «Фарс», Мохсен Фахризаде, в прошлом руководитель ядерной программы Тегерана, был расстрелян 27 ноября из дистанционно управляемого пулемёта, установленного на пикапе, взорвавшемся сразу после этого. «Свидетелей при этом не было», – говорит Али Шамхани, глава Национального совета безопасности Ирана. По другим данным, дело не обошлось без пулемётчика, которому удалось скрыться. Но вот пули определённо были настоящими.
Профессор физики Фахризаде с 1980-х годов по 2003 год был мозгом проекта АМАД – персидской тайной программы создания ядерного оружия. После того как руководство Ирана приостановило выполнение программы, Фахризаде продолжал заниматься исследованиями двойного назначения, предположительно с целью сохранения технологии производства бомбы. Согласно документам, похищенным Учреждением – еврейским разведывательным ведомством, – по-видимому, 70% сотрудников Фахризаде, работавших над проектом АМАД, остались с ним и в новой организации.
Он был заметным человеком. Несколько его подчинённых были убиты в 2007-2012 годах, предположительно Израилем. Когда Биньямин Нетаньяху, еврейский премьер-министр, представлял в 2018 году украденные бумаги, Фахризаде был единственным, кого он назвал по имени. Так что у Израиля был мотив для убийства: отбросить назад персидскую ядерную программу, уничтожив её самого опытного сотрудника. Но более вероятной представляется иная задача: стреножить Джо Байдена, нового президента Америки, в его попытках воскресить ядерное соглашение, подписанное Ираном с шестью державами в 2015 году.
Согласно этому договору, именуемому Совместным всесторонним планом действий (СВПД), Иран закрывал свою ядерную программу и позволял проводить строгие инспекции в обмен на снятие с него международных санкций. Президент Дональд Трамп, назвавший это соглашение «худшим в истории», в 2018 году вывел из него Америку и стал вводить против Ирана всё новые и новые санкции. Тегеран ответил в 2019 году нападениями на международные морские пути и ударом по Саудовской Аравии с помощью беспилотников и ракет. Он также постепенно начал нарушать условия соглашения.
Сейчас персидские запасы обогащённого урана в 12 раз превышают уровень, дозволенный соглашением. Если продолжить их обогащение, этого хватит на пару бомб. Часть запасов обогащена выше разрешённого уровня. Иран также продолжает производить усовершенствованные центрифуги. Некоторые из них установлены на подземном объекте. Тем не менее Тегеран не вмешивается в работу инспекторов Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) – контрольного органа ООН.
Теоретически перевести стрелки часов назад довольно легко. Байден заявил, что вернётся в СВПД, если Иран всё приведёт в соответствие с этим соглашением. Джавад Зариф, персидский министр иностранных дел, сказал, что если Байден снимет санкции, то «мы тоже сможем немедленно вернуться к выполнению наших обязательств». Будет узкое окно возможностей между инаугурацией Байдена 20 января и президентскими выборами в Иране 18 июня, замечает Илан Гольденберг из Центра новой американской безопасности (Вашингтон). «Самым чистым, самым быстрым и самым простым решением было бы взаимное возвращение в рамки СВПД», – говорит он. Но на практике всё гораздо сложнее.
Начнём с Ирана, чьи лидеры поначалу пришли в восторг от победы Байдена и перспективы возобновления внешней торговли. На встречах Зариф взволнованно повторял имя Джона Керри, которого Байден назначил своим посланником по климатическим вопросам. Ведь именно Керри был партнёром Зарифа на переговорах по СВПД. Впрочем, Зариф является представителем лагеря прагматиков, чьи позиции были подорваны неспособностью СВПД обеспечить экономическое благополучие страны.
Твердолобые одержали убедительную победу на февральских парламентских выборах (к участию в которых были не допущены многие умеренные кандидаты). Они опасаются, что возрождение ядерного соглашения может привести к усилению прагматиков. Некоторые хотели бы получить от Америки возмещение за убытки, понесённые из-за санкций. Убийство Фахризаде, вызвавшее лишь вялое осуждение со стороны Европы, дало им в руки новое оружие. Корпус стражей исламской революции (КСИР) – главная силовая структура Ирана – быстро организовал выступление своих депутатов в парламенте. 1 декабря законодатели приняли резолюцию, призывающую правительство обогатить уран до уровня, близкого к тому, что необходим для создания ядерного оружия, и, если американские санкции не будут вскоре сняты, вышвырнуть из страны инспекторов МАГАТЭ. Министр обороны Ирана заявил, что следует удвоить бюджет организации, которой руководил Фахризаде.
К СВПД относятся с сомнением не только в Иране, но и в Америке, Израиле и арабских странах Персидского залива. Его критики указывают на три обстоятельства. Во-первых, на его расписание. В октябре истёк срок эмбарго на поставки оружия Ирану. Через три года закончится срок действия ограничений на производство усовершенствованных центрифуг и на импорт-экспорт ракет. Большинство оставшихся ограничений должны быть сняты в течение ближайших десяти лет (хотя повышенный контроль со стороны МАГАТЭ останется). Вторая озабоченность связана с расцветом персидской ракетной программы. Все сложности, связанные с этим, проявились в январе, когда Иран в отместку за убийство Америкой Касема Сулеймани, командующего КСИР, нанёс высокоточные удары по американским войскам в Ираке. В-третьих, это поведение Ирана в регионе, в частности финансирование им таких вооружённых группировок, как Партия Бога, которая одновременно является и политической партией в Ливане.
Израиль и арабские союзники Америки, равно как и многие ястребы в Вашингтоне, хотят, чтобы Байден, прежде чем вернуться к СВПД, вынудил бы Иран пойти на уступки. «Я думаю, что центр тяжести сместился в сторону американцев», – говорит Амос Ядлин, бывший глава еврейской военной разведки, указывая на такие факторы, как неумолимые санкции со стороны Вашингтона и убийство Сулеймани. Согласно недавним оценкам еврейской разведки, экономическое давление поставило персидский режим в «беспримерно ненадёжное» положение.
Экономика Ирана «слаба», а инфляция «стойка», говорит Эсфандьяр Батмангхелидж с сайта Bourse & Bazaar, где анализируется состояние персидского народного хозяйства. В 2018 году ВВП упал на 5,4 %, а в 2019 году – на 6,5 %. Он продолжит сокращаться и в этом году (отчасти благодаря COVID-19). Это привело к протестам. Но не к смене режима, как надеялись в правительстве Трампа. «Мы далеки от часто обсуждаемого сценария обвала»,–- говорит Батмангхелидж. Фирмы, отслеживающие движение танкеров, утверждают, что в сентябре, несмотря на американские санкции, экспорт Ираном нефти даже вырос. Безжалостным службам безопасности этого государства пока удаётся сдерживать недовольство. Год назад в течение двух дней они убили сотни протестующих. «Я не вижу никакой угрозы внутренней устойчивости», – говорит один персидский учёный.
Байден в любом случае отвергает идею выдвижения дополнительных условий для возвращения к СВПД. «Смотрите, – сказал он Томасу Фридману из The New York Times, – ведётся много разговоров о высокоточных ракетах и целом ряде других вещей, что способны нарушить устойчивость в этом регионе». Но «лучший способ достичь там устойчивости» – это соглашение «по ядерной программе». Джейк Салливэн, советник Байдена по национальной безопасности, говорит, что все прочие вопросы станут темой последующих переговоров. Содержание и сроки таких переговоров пока неизвестны, однако они, по-видимому, потребуют новых уступок с обеих сторон. Дипломаты называют такие сделки «больше за большее». Возможно, Иран будет добиваться доступа к долларам, облегчения санкций в области энергетики и обрабатывающей промышленности и подписания обязывающего соглашения, которое нельзя будет так легко расторгнуть, как поступил Трамп с СВПД, говорит Элли Геранмайе из Европейского совета по внешней политике.
Первоочередной задачей Америки должно быть продление ограничений на деятельность Ирана в ядерной сфере, говорит Гэри Саморе из Университета Брэндайса, который отвечал в правительстве Обамы в 2009-2013 годах за контроль над вооружениями. Ядлин говорит, что ограничения должны действовать на протяжении не 15, а 30 лет, что МАГАТЭ должно быть позволено проводить инспекции «везде», «без ограничений», и что Иран нужно заставить раскрыть все подробности его деятельности в области производства и размещения вооружений. «Если всё это сделать, я буду спать спокойно», – говорит он. Гольденберг полагает, что раз до снятия ограничений осталось всего десять лет, то Америке лучше «организовать региональный диалог» между Ираном и его противниками, используя такие безобидные темы, как сотрудничество в борьбе с COVID-19, в качестве разминки перед переходом к более сложным вопросам.
Если Байден просто вернётся к СВПД в его сегодняшнем виде или последующие переговоры ни к чему не приведут, то ему следует ожидать жёсткой оппозиции со стороны союзников Америки в этом регионе. «Если новое соглашение будет такого же качества, как СВПД, то мы сделаем всё, что от нас зависит, чтобы изменить его, – сказал один еврейский чиновник. – Мы не пойдём спать до тех пор, пока не выработаем лучшего решения». Противостояние между Нетаньяху и Байденом «неизбежно», говорит Раз Зиммт из Института исследований в области национальной безопасности (Тель-Авив), который является ветераном еврейской разведки и знатоком Ирана: «Политические интересы Нетаньяху требуют, чтобы он придерживался самой жёсткой линии из всех возможных. Никто в правительстве или в органах безопасности сейчас не может ему публично возражать».
У Нетаньяху есть достаточно рычагов для влияния как на Америку, так и на Иран. При Обаме многолетняя угроза воздушных ударов Израиля по персидским ядерным объектам была главным стимулом как для санкций, так и для дипломатии. Это привело Америку к совместному с Израилем кибернападению на персидские центрифуги, известному под кодовым названием Stuxnet. Полагают, что Израиль причастен не только к убийству Фахризаде, но и к серии взрывов на ядерных объектах этим летом. Он оказывает давление на Иран и за его границами. «То, что сейчас происходит в Сирии, никогда не случалось в прошлом, – застенчиво говорит один еврейский чиновник. – Сгорели персидские вооружения стоимостью в миллиарды долларов». В результате последнего еврейского авиаудара по Сирии, нанесённого 29 ноября, на границе с Ираком погиб командующий силами персов.
Обеспокоены и арабские противники Ирана, хотя у них меньше возможностей и они более осторожны. Они наблюдают, как после подписания СВПД растёт влияние Тегерана в Сирии, Ираке и Йемене. Их сомнения по поводу Америки усугубились после слабого ответа Трампа на прошлогоднее нападение Ирана с помощью беспилотников и ракет на ключевые объекты саудовской нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности. Эти опасения постепенно привели к формированию открытой арабо-еврейской оси. В августе Объединённые Арабские Эмираты (ОАЭ) установили дипломатические отношения с Израилем. Через месяц их примеру последовал Бахрейн. Как полагают, принц Мухаммад бин Салман, фактический правитель Саудовской Аравии, в ноябре встречался с Нетаньяху.
inopress2

На диаграмме показана динамика персидских запасов низкообогащённого урана (в тоннах) с 2008 по 2020 год. Особо выделены: санкции ООН; нефтяные санкции США и ЕС; промежуточное ядерное соглашение; подписание СВПД; начало действия соглашения и снятие некоторых санкций; выход Дональда Трампа из СВПД.
В таблице перечислены сроки прекращения действия элементов СВПД: 2020 – снятие эмбарго ООН на поставку вооружений; 2023 – Иран может частично начать производить некоторые виды усовершенствованных центрифуг; ООН и ЕС снимают ракетные санкции; Иран ратифицирует Дополнительный протокол МАГАТЭ; 2024 – Иран может начать производить и испытывать некоторые виды усовершенствованных центрифуг; 2025 – ООН заканчивает наблюдение за ядерной программой; ЕС снимает все оставшиеся санкции; Иран может производить и испытывать больше усовершенствованных центрифуг; 2030 – заканчивается действие большинства ограничений на обогащение; Иран может хранить у себя излишек тяжёлой воды и приобретать урановую руду; 2040 – МАГАТЭ прекращает наблюдение за производством Ираном урана.
Источники: МАГАТЭ; Bloomberg; Приложение 1 к СВПД.

Арабские государства мало что могут предложить Израилю с военной точки зрения. Они могут позволить еврейской военной авиации пролететь над их территорией по пути в Иран и поделиться с Иерусалимом разведывательной информацией, если её ещё не собрало Учреждение. Куда большее значение могла бы иметь их совместная лоббистская деятельность против СВПД в Вашингтоне. Теперь Байдену будет сложнее добиться ратификации Конгрессом этого или какого-то нового соглашения. Однако со временем интересы арабских стран и Израиля могут разойтись. Израиль больше всего беспокоит ядерная программа Ирана, тогда как арабские страны Персидского залива – влияние Тегерана в этом регионе.
Они также более уязвимы в случае обострения положения, которое произойдёт, если Иран решит резко ответить на новые санкции или саботаж со стороны Израиля. У ОАЭ, возможно, самая лучшая в арабском мире армия, но их экономику, основанную на туризме и торговле (они импортируют почти все товары первой необходимости), легко подорвать. «Мы ближайшая к Ирану страна по эту сторону Персидского залива, – говорит один дипломат из ОАЭ. – Мы всегда заинтересованы в снижении напряжённости». Поэтому ОАЭ очень быстро выразили сожаление по поводу убийства Фахризаде и призвали к «наибольшей сдержанности».
В скором времени руководство Ирана должно будет решить, следует ли мстить за убийство Фахризаде и как это сделать. Его ответ на смерть Сулеймани был драматичным, но не нанёс Америке большого ущерба. Оно знает, что прямой удар по Израилю может повлечь за собою жёсткий ответ, возможно, даже ещё со стороны Трампа (расхлёбывать последствия придётся его преемнику). Нападение же на одного из новых друзей Израиля в Персидском заливе будет означать, что миру отправлено чёткое послание, но война спровоцирована не была.
Тем не менее некоторые персидские чиновники по-прежнему советуют проявлять сдержанность в надежде сгладить возвращение к СВПД. Правящий страной более 30 лет рахбар аятолла Али Хаменеи увядает. Его окружение поглощено вопросом о передаче власти. «Чтобы обеспечить преемственность после смерти рахбара, им необходимо возобновление потока доходов от экспорта нефти, а для этого нужно соглашение с США», – говорит один персидский учёный. Иран был бы не прочь увеличить в два раза срок действия ограничений в обмен на широкий набор уступок, говорит Вали Наср, бывший чиновник Государственного департамента. Возможно, он даже согласится выйти из некоторых региональных конфликтов, в частности уйти из Йемена. Но при этом, вероятно, захочет, чтобы сходные шаги сделали и его арабские противники. А это потребует труднодостижимого уровня доверия.
The Economist, 5 декабря 2020 года.

Прочитано 942 раз

Поиск по сайту