Самое читаемое в номере

Османы возвращаются

A A A

Турция имеет влияние по всему арабскому миру. Её игра мышцами беспокоит многих.

Азаз пережил полный переворот. Этот город в Северной Сирии когда-то контролировало Исламское государство (террористическая организация, запрещённая в России – «УМ»), которое продолжало запугивать его жителей даже после того, как ушло оттуда в 2014 г. Затем налетели другие бойцы джихада и повстанцы.
А теперь там хозяйничает Турция. Она отвечает за снабжение электроэнергией и поставку товаров в местные магазины. Перечень строящихся Турцией объектов включает школы и университеты, больницы и дороги. «Инфраструктура теперь лучше, чем была до революции», – говорит один архитектор, строящий новые жилые дома в рамках ещё одного турецкого проекта.
Следы присутствия Турции можно найти по всему арабскому миру. Она больше полагается на силу, чем на дипломатию.
В прошлом году Турция захватила Северо-Восточную Сирию, вторглась вглубь Ирака и вмешалась в гражданскую войну в Ливии. С 2016 г. её военные расходы выросли почти вдвое.
Впрочем, у турецкого диктатора Реджепа Тайипа Эрдогана нет всеобъемлющего видения будущего этого региона. Скорее он склонен преследовать экономические интересы Турции и разбираться с угрозами им по мере их возникновения, порою нарушая границы других государств. Так он выполняет данное им четыре года назад обещание «идти и решать [проблемы] в их собственном гнезде».
Турция не новичок на Ближнем Востоке. Османская империя – её предшественница – правила этим регионом на протяжении 500 лет, пока её не оттеснили европейские державы.
В не столь далёком прошлом Турция пользовалась в этом регионе широким культурным и экономическим влиянием, прежде всего за счёт мыльных опер и строительных проектов.
Когда «арабская весна» 2011 г. вознесла на верх исламистское движение, Эрдоган продвигал Турцию как модель исламистского правления, а себя – как вождя мусульманского мира.
После того как исламисты были оттеснены от власти (или разгромлены), а западные державы потеряли интерес к этому региону, Турция стала вести себя более напористо.
Начнём с Сирии, где Турция долго поддерживала повстанцев, стремившихся свергнуть режим Башара аль-Ассада. Они проиграли, но Турция продолжает защищать находящиеся под их контролем земли на Северо-Западе.
Она не хочет, чтобы потоки беженцев снова хлынули через её границу, и поэтому пытается добиться устойчивости в этом регионе. И всё больше окапывается в нём. Она готовит полицейских, финансирует гражданские службы и заменила в обращении сирийский фунт своей более устойчивой лирой.
В таких городах, как Азаз, она строит с большим размахом. Сторонники Эрдогана полагают, что это долгосрочные инвестиции.
Ещё более энергично Турция действует в той части Северной Сирии, что раньше контролировалась местной курдской силой – Отрядами народной защиты (ИПГ). ИПГ захватили большой кусок земли, когда помогали Америке уничтожать ИГ (террористическую организацию, запрещённую в России – «УМ»).
Но у ИПГ существуют тесные связи с Курдской рабочей партией (ПКК) – сепаратистской группировкой, действующей в Турции.
Так что, когда в октябре Америка вывела свои силы, туда вошла турецкая армия, поддержанная местными арабскими повстанцами. Вместе они вытеснили курдов с территории большей части их государства.
Сейчас Турция занимает полосу вдоль своей границы длиной в 145 и шириной в 30 км.
Эрдоган сражается с ПКК и на территории курдской автономии в Северном Ираке. Турция заявила, что «нейтрализовала» в этом году в Ираке и Сирии более 1400 курдских бойцов.
Порою турки нападают на объекты, расположенные в 200 км от своей границы. Они настаивают, что это всего лишь скоротечные операции, направленные исключительно против ПКК, но при этом устанавливают в этой стране всё новые и новые заставы.
Многие подозревают, что таким образом Турция создаёт новую буферную зону вдоль своей границы, подобную сирийской.
Иракские курды опасаются, что турецкое присутствие может создать угрозу их стремлению к образованию собственного государства и, если турки зайдут слишком далеко, отрезать их от сирийских соплеменников.
Совсем другое – это турецкое вторжение в Ливию. Страны Восточного Средиземноморья давно ведут спор о том, кому принадлежит эта часть моря и газовые месторождения под его дном.
Эрдоган опасается, что альянс Египта, Израиля, Греции и Кипра может вытеснить Турцию из этой акватории. Поэтому в прошлом году он подписал соглашение с поддерживаемым ООН правительством Ливии о демаркации их морской границы и, предположительно, о передаче Турции права на подводное бурение вблизи принадлежащих Греции островов (Греция от этого не получила ничего).
В обмен Турция направила войска, оружие, беспилотники и наёмников (из Сирии) для поддержки ливийского правительства и союзных ему ополченцев, что изменило ход войны в их пользу. В этом году войска восставшего генерала Халифы Хафтара были вытеснены из Западной Ливии.
Теперь на участке ливийского побережья Средиземного моря шириною в 600 км приходится считаться с Турцией. Она контролирует авиабазу Эль-Ватия близ границы с Тунисом. Её фрегаты охраняют побережье Западной Ливии. Кое-кто поговаривает, что Эрдоган пытается превратить Восточное Средиземноморье в Турецкое море.
Он действует повсюду. Эрдоган разместил турецкий гарнизон в Катаре – своём союзнике и товарище по поддержке исламистских движений, угрожавших Саудовской Аравии и Объединённым Арабским Эмиратам (ОАЭ).
Он также проявляет интерес к гражданской войне в Йемене, предлагая убежище исламистам, сражающимся на стороне изгнанного президента Абда Раббо Мансура Хади. (Возможно, то же самое он предложил самому Хади на случай, если Саудовская Аравия устанет принимать его у себя).
По другую сторону Красного моря, в Судане, Турция надеется заняться развитием Суакина – ныне разрушенного старого османского порта. А ещё она разместила большую военную базу в Могадишо – столице Сомали.
Насколько прочно влияние Турции?
Возможно, её вооружённые силы истощены, поскольку за последнее десятилетие потеряли тысячи офицеров в ходе показательных процессов и чисток.
Да и её авантюризм недёшев. Одна только операция в Сирии ежегодно обходится Турции в 3 млрд долл., говорит Нихат Али Озджан из мозгового треста ТЕПАВ.
Но Эрдоган сосредоточен исключительно на своих приобретениях. Катар ушёл в инвестиционный загул в Турции. В этом году он помог укрепить ослабшую турецкую лиру, увеличив сумму валютного соглашения с Анкарой в 3 раза, до 15 млрд долл.
Возможно, он поможет оплатить и операцию в Ливии, где Турция рассчитывает на подписание новых контрактов, когда начнётся мирное восстановление.
Эрдоган получает и внутриполитический выигрыш. Его нападения на курдов и деятельность в Восточном Средиземноморье вызывают восторг у националистов – его союзников в парламенте. Они также пользуются большим влиянием в полиции и армии.
Но в дальнейшем внешнеполитическое положение Турции может осложниться. Египет сосредоточивает войска на ливийской границе и угрожает пересечь её, если Турция продолжит наступление.
Саудовская Аравия и ОАЭ, занимающие твёрдые антиисламистские позиции, возможно, поддержат Египет.
Россия также находится по ту сторону фронта в Ливии, как, впрочем, и в Сирии, где она, как полагают, уничтожила в феврале десятки турецких солдат.
Вскоре Эрдоган может почувствовать, что откусил больше, чем может прожевать.
The Economist, 1 августа 2020 года.

Прочитано 1678 раз

Поиск по сайту