Они уже не могут свести концы с концами.
Алжиру для того, чтобы добиться бездефицитного бюджета, требуется, чтобы цена на нефть марки Brent выросла до 157 долл. за баррель, а Оману – до 87 долл.
Лишь одна арабская страна-производитель нефти имеет бездефицитный бюджет при нынешней цене около 40 долл. за баррель. Это Катар.
Некоторые идут на решительные меры. В мае алжирское правительство заявило, что сократит свои расходы наполовину.
Новый премьер-министр Ирака – одного из крупнейших в мире производителей нефти – хочет резко сократить жалованье государственных служащих.
Оман отчаянно пытается занять деньги в условиях, когда кредитные агентства понизили его рейтинг до «мусорного». Дефицит бюджета в Кувейте может достичь 40% ВВП и стать самым высоким в мире.
COVID-19 привела к падению цен на нефть до исторического минимума, поскольку люди перестали ездить по миру, чтобы ограничить распространение вируса. Сейчас торговля стала оживать, и цены на нефть пошли вверх, хотя до возвращения спроса к его максимальным значениям, возможно, пройдут годы.
Но не дайте себя одурачить. Мировая экономика уходит от ископаемых энергоносителей. Возможно, что излишек их предложения и растущая конкуренция со стороны экологически чистых источников энергии приведут к тому, что нефть в предсказуемом будущем останется дешёвой.
Недавнее смятение на рынке нефти – это не отклонение от нормы, а возможность заглянуть в скорое будущее. Мир входит в эпоху низких цен, и больше всего это затронет Ближний Восток и Северную Африку.
Лидеры арабских стран знали, что эпоха заоблачных цен на нефть не будет длиться вечно. Четыре года назад Мухаммад бин Салман, фактический правитель Саудовской Аравии, предложил план под названием «Видение-2030», призванный отучить её народное хозяйство от нефти. У многих из его соседей есть похожие программы.
Но «2030 стал 2020», говорит советник принца Мухаммада. Как сообщает МВФ, доходы от продажи нефти у стран Ближнего Востока и Северной Африки, которые добывают этого чёрного вещества больше, чем кто-либо ещё в мире, сократились с 1 трлн долл. в 2012 г. до 575 млрд долл. в 2019 г.
В этом году, как ожидается, арабские страны заработают на продаже нефти всего около 300 млрд долл. Этого явно не хватит, чтобы покрыть их расходы.
С марта они только и заняты тем, что сокращают траты, повышают налоги и занимают деньги. Многие прожигают золотовалютные запасы, предназначенные для финансирования реформ.
Больно будет и тем, кто не добывает нефть. Они давно полагались на то, что их граждане будут работать у богатых нефтью соседей. В некоторых странах переводы трудовых эмигрантов превышают 10% ВВП.
Торговля, туризм и инвестиции в определённой мере способствовали распределению богатства среди соседей. Тем не менее на Ближнем Востоке один из самых высоких в мире уровней безработицы среди молодёжи.
Нефть позволяла поддерживать на плаву неэффективные народные хозяйства, укреплять отвратительные режимы и приводила к нежелательному иностранному вмешательству. Так что окончание этой эпохи не будет столь уж ужасным, если вызовет преобразования, призванные повысить динамичность экономики и создать представительные правительства.
Конечно, всё это вызовет сопротивление. Начнём с самых богатых в регионе стран-производителей нефти, которые в краткосрочном периоде способны справиться с низкими ценами.
У Катара и Объединённых Арабских Эмиратов (ОАЭ) есть огромные суверенные фонды.
У Саудовской Аравии – крупнейшего народного хозяйства региона – золотовалютные резервы равны 444 млрд долл. Этого достаточно, чтобы на протяжении двух лет при текущей цене на нефть покрывать государственные расходы.
Но по ним сильно ударили как пандемия, так и низкие цены на нефть. А ещё у них существует давняя привычка к чрезмерным государственным расходам.
В феврале, ещё до того, как началась пандемия, МВФ предсказывал, что страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) – Бахрейн, Кувейт, Оман, Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ – могут исчерпать свои резервы размером в 2 трлн долл. к 2034 г.
С тех пор Саудовская Аравия потратила по меньшей мере 45 млрд долл. из своих резервов. Если дело пойдёт такими темпами, то через 6 месяцев можно будет начать задаваться вопросом о том, когда будет девальвирован саудовский риал.
Девальвация больно ударит по реальным доходам населения этой страны, которая импортирует почти всё. Чиновники обеспокоены. «Мы оказались перед лицом кризиса, невиданного в новейшей истории», – говорит министр финансов Мухаммад аль-Джадаан.
В попытке понизить дефицит бюджета Саудовская Аравия приостановила выплату части жалованья государственным служащим, повысила цену на бензин и увеличила в 3 раза налог с продаж. Но, несмотря на это, бюджетный дефицит в этом году может превысить 110 млрд долл. Это 16% ВВП.
Дальше может последовать новое повышение налогов (возможно, на прибыль компаний, доходы физических лиц и на землю). Но оно может ещё больше подорвать деловую активность, и так сильно пострадавшую от коронавируса.
Королевство надеялось, что рост религиозного и рекреационного туризма позволит хотя бы частично возместить падение доходов от экспорта нефти. Сейчас это кажется сказкой.
С февраля священный город Мекка закрыт для иностранцев. В прошлом году хадж совершили 2,6 млн мусульман, в этом – около 1000.
«Это королевство погрязло в нефтяной зависимости. Ему надо избавляться от неё, чтобы выжить», – говорит Фарук Сусса из банка Goldman Sachs.
Впрочем, кое-кто видит и положительную сторону в тех потрясениях, что охватят нефтедобывающие страны. Поскольку арабские государства Персидского залива производят самую дешёвую в мире нефть, они могут увеличить свою долю на рынке, если цена останется низкой.
Поскольку трудовые иммигранты уедут, их рабочие места смогут занять местные жители. Бедствия, которые переживает этот регион, могут подвигнуть хотя бы некоторые из его стран на реформы.
Рейтинговые агентства приветствуют повышение налогов Саудовской Аравией как шаг к превращению паразитической экономики в производительную.
Поиск новых источников дохода заставил лидеров арабских стран заговорить о приватизации. Саудовская Аравия недавно объявила о продаже крупнейшего в мире завода по опреснению морской воды в Рас-аль-Хаире. Правда, сейчас инвесторы склонны, скорее, к выводу своих средств из этого региона.
Тем временем растёт общественное раздражение. Саудовцы ворчат по поводу новых налогов, уплата которых легла на плечи прежде всего бедняков.
«Почему Мухаммад бин Салман не повысил налоги на богатых?» – возмущаются безработные в социальных сетях. «Почему бы ему не продать свою яхту и не жить, как мы?» – вопрошает мать четырёх детей с севера страны, где принц строит новые дворцы.
В Ираке чиновники, разъярённые снижением жалованья, начинают поддерживать протестное движение, нацеленное на низвержение всей политической системы.
В Алжире, где доход на душу населения упал с 5600 долл. в 2012 г. до менее чем 4000 сегодня, протестующие вновь выходят на улицы.
Правители стран региона больше не могут себе позволить покупку лояльности своих граждан.
ТАМ, ГДЕ НЕТ НЕФТИ
Протесты уже возобновились в Ливане, где пандемия прервала многомесячные демонстрации по поводу коррупции и краха экономики. Ливан не является производителем нефти (хотя надеется стать таковым).
Кризис, который может привести к падению ВВП в этом году более чем на 13%, стал результатом сложившейся после гражданской войны экономической системы, слишком полагавшейся на сектор услуг (и в частности на раздутый финансовый сектор).
Но обвал в странах Персидского залива усугубил его. Долгосрочное падение цен на нефть ухудшит положение даже в тех арабских странах, где не добывают это вещество.
Переводы от эмигрантов, работающих в нефтедобывающих странах, – источник жизни для всего региона. Более 2,5 млн египтян (почти 3% населения страны) работают в тех арабских странах, что экспортируют много нефти.
В других странах эта доля ещё выше: в Ливане и Иордании – 5%, в Палестине – 9%. Присылаемые ими домой деньги составляют изрядный ломоть народного хозяйства их родины.
Но раз падают доходы от экспорта нефти, будут сокращаться и переводы. Будет меньше работы для иностранцев, а у тех, кто сохранит работу, будут меньше зарплаты.
Это будет означать разрыв общест-венного договора в тех странах, где эмиграция издавна поглощала безработных граждан.
Каждый год около 35000 ливанцев заканчивают университеты, но на родине трудоустраиваются лишь 5000 из них. Большинство уезжает работать за рубеж. Такой исход приводит к массированной утечке мозгов.
Египет привычно снабжает страны Персидского залива неквалифицированной рабочей силой. В 1980-е годы более одной пятой египетских мигрантов в Саудовской Аравии были неграмотными. Сегодня большинство из них имеют среднее образование, а доля выпускников университетов удвоилась.
Нынешние проблемы Египта с COVID-19 отчасти объясняются нехваткой врачей: с 2016 г. более 10000 из них эмигрировали, многие – в страны Персидского залива.
Поскольку нефтедобывающие страны будут предоставлять меньше возможностей трудоустройства, многие выпускники университетов не смогут больше эмигрировать. Но их родные страны не в состоянии обеспечить им хорошую жизнь.
Врачи в Египте зарабатывают всего 3000 фунтов (185 долл.) в месяц. Это малая толика от их доходов в Саудовской Аравии или Кувейте.
Перенасыщение страны безработными выпускниками университетов – путь к общественным потрясениям. Добавьте к этому соотечественников, вынужденных возвращаться домой из-за того, что истёк срок их контрактов.
Многие не хотят этого, поскольку Дубай или Катар не только предоставляют хорошо оплачиваемую работу, но и славятся первоклассными услугами и относительно честным государственным управлением. Как показал опрос общественного мнения Gallup, результаты которого были обнародованы в январе, всего 10% египетских иммигрантов в богатых странах Персидского залива хотели бы вернуться на родину.
Пострадают и деловые круги. Нефтедобывающие страны – большой рынок сбыта для других арабских государств. В 2018 г. они поглотили 21% египетского, 32% иорданского и 38% ливанского экспорта.
Фирмы, конечно, могут найти иных торговых партнёров. Египет уже экспортирует в Италию или Турцию больше, чем в любую арабскую страну.
Но производство поставляемых туда товаров (нефтепродуктов, продукции металлургии и химической промышленности) создаёт не так-то много рабочих мест для египтян.
А ближневосточные импортёры египетской продукции приобретают более трудоёмкие товары (зерно, текстиль, предметы потребления). Более половины экспортируемых Египтом телевизоров направляется в страны ССАГПЗ.
Иорданская фармацевтическая промышленность, на которую приходится более 10% экспорта этой страны и которая обеспечивает работой десятки тысяч людей, почти три четверти вывозимой продукции направляет в арабские нефтедобывающие страны. Обеднев, страны Персидского залива станут меньше потреблять.
Меньше будет и состоятельных туристов оттуда. В Ливане приезжие из всего трёх стран – Кувейта, Саудовской Аравии и ОАЭ – обеспечивали треть всех доходов от туризма. Большинство туристов, посещающих Египет, прибывают из Европы, но посетители из стран Персидского залива остаются здесь дольше и тратят больше денег в ресторанах, кафе и торговых центрах.
Египту и Ливану будет трудно найти замену этим богатым туристам. Саудовцы проводят лето в Каире или Бейруте, потому что эти города расположены неподалёку, культурно близки, а их жители говорят на том же языке. Вряд ли так же будут поступать словенцы или сингапурцы.
Есть доля случайности в том, что страны Персидского залива стали центром власти и влияния на Ближнем Востоке. Веками они являлись тихими заводями, жившими за счёт паломничества и торговли жемчугом.
Властители региона жили в великих древних арабских столицах. Каир и Дамаск сражались с Израилем и несли знамя арабского национализма. Бейрут был финансовым и культурным центром. Теперь эти древние державы находятся в упадке. У них нелёгкие отношения с новичками.
В целом эти страны были щедры. Кувейт, Саудовская Аравия и ОАЭ с
2013 г., когда Сиси сверг демократически избранное исламистское правительство, предоставили Египту помощи примерно на 30 млрд долл.
Суннитское руководство Ливана – давний клиент стран Персидского залива. Рафик Харири, который возглавлял эту страну после гражданской войны, сколотил своё состояние на государственных подрядах в Саудовской Аравии. Его сын Саад, занимавший кресло премьер-министра Ливана, является саудовским подданным. За последнее десятилетие государства ССАГПЗ дважды оказывали помощь Иордании.
Однако в последние годы финансирование стало сокращаться. Отчасти это связано с политическими противоречиями.
С точки зрения Эр-Рияда или Абу-Даби, многие арабские страны, которые они субсидировали, оказались неудачными местами для капиталовложений.
Саудовцы раздосадованы тем, что Сиси не послал свои войска для участия в их злополучном вторжении в Йемен, а Харири-младший оказался слишком терпим к шиитской Партии Бога, поддерживаемой Ираном и имеющей своё вооружённое крыло.
Но убывание их щедрости связано и с сокращением их состояний. Египет уже несколько лет не получает никакой помощи. Ни одна из стран Персидского залива не желает помогать Ливану.
Иордании пришлось в 2018 г. выпрашивать у стран Персидского залива пятилетний пакет помощи на сумму в 2,5 млрд долл., тогда как в 2011 г. она легко получила вдвое больше денег.
Всё это не обязательно плохо. Многие арабы ещё оценят преимущества сокращения иностранного влияния в своих странах. Правда, это усилит финансовое давление на их обременённые долгами правительства.
Возможно, это предвещает более широкие перемены в региональной политике. 40 лет Америка придерживалась «доктрины Картера», согласно которой она может использовать военную силу для обеспечения свободного вывоза нефти из Персидского залива.
Впрочем, при президенте Дональде Трампе эта доктрина обветшала. Когда в сентябре крылатые ракеты и беспилотники персидского производства вторглись в саудовское воздушное пространство и уничтожили нефтеперерабатывающий завод, Америка и глазом не моргнула.
Противоракетные батареи Patriot, которые были размещены в королевстве спустя несколько недель, уже отозваны. За пределами Персидского залива Трамп был ещё более пассивен. Он не обращает внимания на беспорядок в Ливии, где борются за контроль Россия, Турция и ОАЭ (и это далеко не полный список).
На верхнем графике показана динамика цены на нефть марки Brent (в долларах за баррель) в 2010-2020 годах. Для каждой из нефтедобывающих стран Ближнего Востока и Северной Африки указана та минимальная цена нефти, при которой она сможет в 2020 году свести свой бюджет без дефицита. На нижнем графике показана динамика бюджетного дефицита (в % от ВВП) в нефтедобывающих странах Ближнего Востока и Северной Африки в 2010-2020 годах.
Данные за 2020 год – прогноз. Источники: поток данных от Refinitiv; МВФ; ОПЕК.
Ближний Восток теряет свою решающую роль в снабжении мира энергоносителями, а следовательно, становится менее важен для Америки.
Россия может кое-где заполнить образовавшуюся пустоту, но её интересы в этом регионе слишком узки. Например, она полна решимости сохранить за собой порт Тартус (Сирия). Но она не хочет (и, по-видимому, не может) прикрывать своим зонтиком безопасности Аравийский полуостров.
Китай пытается остаться в региональной политике, преследуя исключительно экономические выгоды: строительные подряды в Алжире, концессии на управление портами в Египте и широкий круг сделок в странах Персидского залива.
Впрочем, по мере того как арабские страны продолжат беднеть, природа их отношений с Китаем может начать меняться. Это уже произошло в Иране, который американские санкции лишили доходов от экспорта нефти.
Чиновники обсуждают возможность заключения долгосрочного инвестиционного соглашения, которое позволит китайским фирмам развивать всё: от портов до связи.
Это оформляется как «стратегическое партнёрство», однако критики предостерегают, что это может привести к тому, что вся построенная инфраструктура останется под контролем Китая, как это уже произошло в целом ряде обременённых долгами азиатских и африканских стран.
Падение доходов от экспорта нефти может вынудить арабские страны обратиться к этой модели. Возможно, это ещё больше осложнит их отношения с Америкой.
ВЫХОДА НЕТ
Если вы спросите молодого араба, где бы он хотел жить, то, скорее всего, услышите: в Дубае. Проведённое в
2019 г. исследование обнаружило, что 44% опрошенных считают ОАЭ идеальным направлением для эмиграции.
Восхищение этой страной усиливается резким контрастом с положением у них на родине. При всех своих недостатках Дубай и его соседи предлагают нечто совершенно неожиданное для этого региона: честную полицию, ровные дороги, бесперебойную подачу электроэнергии.
В условиях краха ливанской экономики все говорят об эмиграции. Хотя в странах Персидского залива не так-то много рабочих мест.
«Дубай всегда был отдушиной, – говорит одна женщина. – А сейчас мы как будто попали в западню, и у нас нет запасного плана».
Те же страхи у молодёжи по всему региону. Египет похож на страну, которая крошится под собственной тяжестью. Иордания находится в вечном кризисе.
Почти десять лет назад тунисский зеленщик спровоцировал «арабскую весну». Сегодня причины, вызвавшие её, никуда не исчезли. Закат нефтяной эпохи может принести перемены. Но прежде всего он принесёт страдания.
The Economist, 18 июля 2020 года.
