Социалистическая Чехословакия
Советские войска были выведены из Чехословакии к декабрю 1945 г., но недолго этой стране довелось наслаждаться демократическим правлением. Уже в феврале 1948 г. чешские коммунисты во главе с премьер-министром Клементом Готтвальдом, пользуясь полной поддержкой Москвы, свергли демократический режим и утвердили свою диктатуру.
Чехословакии – одной из самых развитых стран Восточного блока – была навязана антинаучная советская модель плановой экономики с коллективизацией, всеобщей национализацией, уничтожением рыночных отношений, сворачиванием связей с западноевропейскими рынками, ориентацией на рынок СССР.
Экономика страны в полной мере смогла почувствовать присущие советской модели отторжение инноваций, падение качества выпускаемой продукции, перерасход производственных ресурсов, хронические проблемы с поставками комплектующих и материалов, товарный дефицит на потребительском рынке.
Если в 1950 г. ВВП Чехословакии на душу населения, рассчитанный по паритету покупательной способности, находился на одном уровне с Италией и составлял 94% от уровня Австрии, то в 1973 г. он равнялся уже только 66% от показателя Италии и 62% от показателя Австрии.
Самой тяжёлой оказалась 3-я пятилетка (1961-1965), когда страна погрузилась в тяжёлый экономический кризис. За 5 лет национальный доход вырос всего на 1,5%.
Тем не менее правление нового коммунистического диктатора чеха Антониина Новотного (1953-1968) было отмечено мощным культурным подъёмом. Сказывались десталинизация, отказ коммунистов от террористических методов управления, реабилитация жертв террора.
Начался расцвет театрального искусства. В кино прокатилась чешская новая волна. Несомненным вождём нового поколения кинорежиссёров стал великий Милош Форман. В 1963 г. прошла научная конференция, посвящённая наследию великого немецкого писателя Франтишека Кафки. Бурно развивалась литература, будоражившая умы выходом за расставленные коммунистической пропагандой флажки. Одним из властителей дум стал великий чешский писатель Милан Кундера. Молодёжь сходила с ума от английских рок-групп Beatles и Rolling Stones.
Колоссальное воздействие на развитие общественной мысли оказала экономическая реформа, начатая А. Новотным в 1965 г. после полного провала 3-й пятилетки. Она сильно напоминала начатую в том же году в СССР половинчатую реформу Леонида Брежнева и Алексея Косыгина.
Роль центральных плановых органов сводилась к долгосрочному планированию и общему руководству. Тресты и предприятия сами определяли краткосрочные плановые задания по производству и распоряжались прибылью от продаж. Государственные субсидии постепенно сводились к нулю. Убыточные предприятия закрывались.
Главным критерием оценки деятельности предприятий становился не объём выпуска, а прибыль. Государство поощряло предприятия выходить на мировой рынок, а значит, повышать производительность и качество, обновлять ассортимент, снижать себестоимость.
К 1968 г. реформа была воплощена в жизнь лишь частично, но и в таком виде она сделала 4-ю пятилетку (1966-1970) одной из самых успешных в истории социалистической Чехословакии.
Но общественный подъём уже обгонял реформаторские усилия А. Новотного, погрязшего к тому же в интриганстве и высокомерии. Центром общественной оппозиции становился Союз чехословацких писателей. Его либеральная газета Literarni noviny открыто провозглашала, что литература не обязана следовать партийной доктрине.
В руководстве Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ) оформилось критиковавшее А. Новотного за медлительность и консерватизм реформаторское крыло во главе с архитектором экономической реформы, директором Института экономики чехом Ота Шиком. В него входили председатель Госплана чех Олдржих Черниик, министр лесного и водного хозяйства чех Йозеф Смрковский, член ЦК КПЧ, уроженец Австрийской Украины Франтишек Кригель.
Ситуация обострялась крайним недовольством А. Новотным словаков во главе с 1-м секретарём ЦК Коммунистической партии Словакии Александером Дубчеком. Их возмущало урезание прав словацких местных органов власти (тогда ещё никакой Словацкой республики не существовало) в пользу центральных министерств, дискриминация словаков в центральных органах власти и при распределении финансовых ресурсов.
Ситуация в Чехословакии начала беспокоить Кремль. В декабре 1967 г. Л. Брежнев посетил Прагу, где был потрясён размахом оппозиции А. Новотному. В этих условиях он фактически дал согласие на замену первого секретаря ЦК КПЧ: «Это ваше дело».
Пражская весна
5 января 1968 г. пленум ЦК КПЧ сместил А. Новотного с поста 1-го секретаря, оставив его президентом страны. Новым 1-м секретарём стал 46-летний А. Дубчек. Смена власти в Праге запустила давно назревшие политические реформы.
Первой пала цензура. Брешь в ней пробил известный словацкий литературовед Эдуард Гольдштюккер, который в январе 1968 г. возглавил Союз чехословацких писателей и стал главным редактором Literarni noviny. 4 февраля 1968 г. он на глазах всей страны в интервью по телевидению стал открыто критиковать президента А. Новотного за безответственность и торможение прогресса. И за это ему ничего не было.
Тогда он переименовал Literarni noviny в Literarni listy. 29 февраля вышел первый неподцензурный номер газеты. Цензура в Чехословакии перестала действовать явочным порядком. (Формально её отменят 26 июня.) Газета стала главным рупором либеральных реформ.
Уже в марте по стране разлилась широкая критика деятельности партии, профсоюзов, тайной полиции, судебной системы. Был снят ряд секретарей ЦК, руководство профсоюзов, министр внутренних дел, генеральный прокурор. Началось расследование террора времён К. Готтвальда (1948-1953).
По всей стране шли политические дискуссии. Появлялись новые независимые периодические издания. По радио и телевидению передавали встречи студентов и молодых рабочих с писателями и известными политиками – бывшими жертвами террора (среди них были Й. Смрковский и словак Густав Гусак).
По стране шли митинги с требованием отставки президента А. Новотного. 22 марта он уступил натиску народа и покинул свой пост. Новым президентом стал герой Второй мировой войны, видный общественный деятель, сторонник реформ чех Людвиик Свобода. В апреле кресла премьер-министра и главы парламента заняли целеустремлённые реформаторы, соответственно, О. Черниик и Й. Смрковский.
5 апреля руководство КПЧ обнародовало проект Программы действий, которую, как предполагалось, должен был утвердить XIV съезд, намеченный на сентябрь. А. Дубчек назвал её программой «социализма с человеческим лицом».
Она признавала важность обеспечения личных свобод граждан (свободы слова, свободы выезда из страны, свободы дискуссий и организаций, запрет произвольных арестов). Тайная полиция подчинялась парламенту. Расширялись полномочия судов. Гарантировалась их независимость.
Программа провозглашала необходимость защиты прав потребителей, а не производителей. Расширялись права предприятий. Главной целью экономической реформы объявлялось освоение достижений научно-технической революции.
Предполагалось покончить с дискриминацией Словакии и создать федерацию, состоящую из двух равноправных республик. Расширялись права первичных партийных организаций.
Но пражская весна шагала всё дальше. Народ требовал немедленных реформ. Стали раздаваться призывы провести чистку КПЧ от всех, кто причастен к террору. В стране появляются антикоммунистические политические клубы. Пытаются возродить свою партию социал-демократы.
Начинает подвергаться критике путь, пройденный Чехословакией после 1948 г. (Для того чтобы убедиться в справедливости этой критики, достаточно было бросить взгляд через границу на соседнюю Австрию).
Прекратилось набившее оскомину за 20 лет восхваление всего советского, в том числе низкокачественной промышленной продукции из СССР.
В конце мая на рассмотрение руководства страны был передан проект «Программы действий Чехословацкой народной армии», где прорабатывалась возможность выхода страны из Варшавского договора.
А. Дубчек и его соратники задумывались об идее смешанной планово-рыночной экономики.
Как комментировал 19 июля на заседании Политбюро ЦК КПСС положение в Чехословакии опытный советский премьер-министр А. Косыгин: «На мой взгляд,... они борются за социал-демократическую программу. Они борются … за ясные для них цели, за то, чтобы превратить на первых порах Чехословакию в Югославию, а затем во что-то похожее на Австрию».
Реакция Кремля
Советское руководство начало бить тревогу по поводу положения в Чехословакии в марте 1968 г.
Ситуация в стране обсуждалась на заседании Политбюро 15 марта. Особенно тревожно был настроен представитель реакционного крыла, шеф тайной полиции Юрий Андропов: «Положение действительно очень серьёзное. Методы и формы, которыми ведётся сейчас работа в Чехословакии, очень напоминают венгерские. В этом внешнем хаосе… есть свой порядок. В Венгрии тоже с этого начиналось, а потом пришёл первый, второй эшелон и, наконец, социал-демократы».
Л. Брежнев тогда заявил: «Надежды на Дубчека не оправдываются, он может вылететь, так как события, которые происходят, им мало управляются».
9-10 апреля в Москве проходит пленум ЦК, где рефреном звучит идея: «Социалистическую Чехословакию мы не отдадим».
После пленума начинается массированное промывание мозгов советских граждан. Им рассказывают о «правой угрозе», «ревизионизме». Резко повышается нетерпимость к любым проявлениям нелояльности и идеологическим отклонениям.
Однако маневрирование советского руководства по вопросу о вторжении в Чехословакию будет идти ещё довольно долго. Особую роль сыграет здесь позиция премьера-реформатора А. Косыгина, лично отправившегося в конце мая в Прагу изучать настроения в руководстве Чехословакии.
27 мая он рассказывал о своих выводах на заседании Политбюро. А. Косыгин говорил о колоссальном авторитете А. Дубчека, О. Черниика и Л. Свободы в чешском и словацком обществах, отсутствии раскола в руководстве по принципиальным вопросам, о том, что ни А. Дубчек, ни Й. Смрковский не являются врагами СССР.
Эти данные создавали уверенность в том, что нынешние власти Чехословакии сами сумеют взять ситуацию под контроль.
Надежды на это рассеялись лишь к концу июня. В июле СССР уже готовился к полноценной военной интервенции. Основная ставка делалась на консервативное крыло руководства Чехословакии во главе с 1-м секретарём КП Словакии Василем Биляком.
Активно велась идеологическая подготовка советских граждан к грядущей интервенции. Правда, особо убеждать их в необходимости вторжения не приходилось. Советское общество опережало брежневское руководство в своей воинственности, задвинув принцип «лишь бы не было войны» в самые отдалённые закоулки своего сознания.
Для оправдания интервенции обществом и правительством использовались два довода. Во-первых, считалось, что чехи и словаки находятся в неоплатном долгу перед СССР за кровь свыше 100 тыс. советских солдат, павших при освобождении от немцев их страны.
Это значит, что Москва вправе требовать от Чехословакии полного подчинения, в том числе выполнения тех требований, что прямо противоречат задачам модернизации этой страны, идут вразрез с национальными интересами чехов и словаков (равно как и с национальными интересами России).
Во-вторых, считалось, что оказанная СССР Чехословакии экономическая помощь даёт ему полное право вмешиваться во внутренние дела этой страны. На то обстоятельство, что навязанная СССР Праге экономическая модель резко затормозила развитие Чехословакии и что именно Москва запретила чехам и словакам принимать помощь от американцев в рамках плана Маршалла, никто не обращал внимания.
26-27 июля были полностью подготовлены документы для вторжения: заявление «К советскому народу», декларация Политбюро КПЧ и «Революционного правительства» ЧССР, обращение к гражданам ЧССР и чехословацкой армии.
Однако осторожный Л. Брежнев решил ещё раз испробовать невоенные средства.
29 июля – 1 августа в словацкой деревушке Чьерне-над-Тиссой состоялась встреча советской и чехословацкой делегаций во главе с Л. Брежневым и А. Дубчеком.
Москве удалось выбить у Праги обещание сохранить членство в ОВД, восстановить цензуру, исключить возможность контроля радикальных реформаторов над процессом подготовки к XIV съезду.
На той же встрече В. Биляк передал советскому руководству знаменитое «пригласительное письмо», подписанное им и ещё четырьмя представителями консервативного крыла, в котором советским войскам предлагалось вторгнуться в Чехословакию и свергнуть её руководство.
Прага не стала выполнять добытые у неё путём выкручивания рук обещания. После заседания Политбюро 17 августа Л. Брежнев решительно взял курс на интервенцию. Предполагалось осуществить её по отлаженной за десятилетия схеме: приглашение со стороны созданного самой Москвой «революционного», «рабоче-крестьянского», «народного» правительства.
Вторжение
Интервенция войск СССР и 4 его сателлитов (Польши, Восточной Германии, Венгрии и Болгарии) началась в ночь с 20 на 21 августа. На мирно спавшую, никому не угрожавшую, мечтавшую всего лишь о модернизации и прогрессе небольшую страну вероломно, без объявления войны, напала 500-тысячная армада «союзников», вооружённых 5 тысячами танков и бронетранспортёров.
Но с самого начала дела пошли не так, как планировали в Кремле. Неожиданно возникли проблемы с местными квислингами. Они оказались в меньшинстве.
В 1.30 21 августа Президиум ЦК КПЧ 7 голосами против 4 принял обращение «Всему народу Чехословацкой Социалистической Республики».
В нём говорилось: «Вчера, 20 августа 1968 года, около 23 часов, войска Советского Союза, Польской Народной Республики, Германской Демократической Республики, Венгерской Народной Республики и Болгарской Народной Республики перешли государственную границу Чехословацкой Социалистической Республики. Это произошло без ведома президента республики, председателя Национального собрания, председателя правительства, первого секретаря ЦК КПЧ и возглавляемых ими органов.
…Президиум ЦК КПЧ призывает всех граждан нашей республики сохранять спокойствие и не чинить отпор наступающим войскам. Ни наша армия, ни служба безопасности, ни народная милиция не получали приказа защищать страну.
Президиум ЦК КПЧ считает эти действия не только противоречащими отношениям между социалистическими странами, но и отрицающими основные нормы международного права».
В 1.50 обращение передали по радио. Его повторяли всю ночь. Утром оно было опубликовано в центральной партийной газете Rude pravo.
Все надежды Москвы на создание «революционного правительства» рушились. (Позднее решительно откажется санкционировать формирование такого правительства и президент Л. Свобода). Сбывались майские предостережения А. Косыгина.
А тем временем захватчики растекались по чешской и словацкой земле. К 9.00 они уже полностью контролировали Прагу, а к вечеру – всю страну. Чехословацкая армия осталась в казармах. Утром 21 августа советскими захватчиками были арестованы А. Дубчек, О. Черниик, Й. Смрковский, Ф. Кригель.
Оккупантов встречали доведённые до отчаяния крахом надежд на лучшую жизнь и перспективой продолжения «строительства социализма» жители страны. Они делали всё, что могли, чтобы затруднить продвижение иностранных армий, оставаясь при этом в рамках мирного сопротивления.
Чтобы запутать интервентов, сбивались названия улиц на домах, многие деревушки переименовывали себя в «Дубчек» и «Свободу», уничтожались запасы карт в книжных магазинах; на стенах домов появлялись национально-освободительные лозунги.
Нередко танки захватчиков окружались местными жителями, которые вступали в яростные диалоги с советскими солдатами. Как отмечает знаменитый чешский фотограф Йозеф Коуделка, много снимавший оккупированную Прагу в те августовские дни, его тогда поразило «искреннее изумление в глазах многих солдат армии вторжения, которым говорили, что они едут подавлять «контрреволюционный мятеж», они же увидели толпы безоружных демонстрантов».
Имели место и случаи открытия огня. Погибли 108 чехов и словаков. Боевые потери захватчиков составили 13 солдат (12 советских и 1 болгарский).
На высоте положения показало себя большинство чехословацких коммунистов. Делегаты на запланированный на начало сентября съезд уже были избраны, что позволило партии в подполье 22 августа провести заседание своего высшего органа.
XIV съезд собрался на одном из заводов Праги. Его охраняли рабочие. На нём присутствовали 1192 делегата из 1543 (77%). Однако на съезд смогли прибыть лишь 10% делегатов от Словакии. Впоследствии это послужит основанием, чтобы не признавать решений съезда.
Съезд подтвердил верность идее реформ и руководству партии и государства. Поддержавшие вторжение реакционеры во главе с В. Биляком были исключены из состава ЦК. Съезд осудил интервенцию и призвал к часовой всеобщей забастовке.
Советское руководство оказалось в полном тупике. Ему приходилось скрывать, сколь малочисленна та группа в руководстве Чехословакии, что «пригласила» в страну советские войска. По Чехии пошёл гулять анекдот: «Советские войска вошли в Прагу, чтобы выяснить, кто же их пригласил».
Пришлось 23 августа вызывать на переговоры в Москву арестованное руководство Чехословакии во главе с А. Дубчеком, а также президента Л. Свободу. Но и после этого реакционеры в советском руководстве предлагали крайние меры.
На заседании Политбюро 25 августа Ю. Андропов предлагал ужесточить порядок в оккупированной стране, арестовать тех министров, что укрылись в резиденции Л. Свободы. Ещё один реакционер секретарь ЦК Дмитрий Устинов предлагал «дать большую свободу нашим войскам». 1-й заместитель председателя СМ СССР Дмитрий Полянский выдвинул идею: «Разрешите им провести пленум… и пусть они сами на пленуме Дубчека разделают».
Реакционное крыло урезонивал лучше всех понимавший действительное положение дел опытный председатель СМ СССР А. Косыгин: «Этого не будет, никто его разделывать не будет, этого не получится».
26 августа депортированное в Москву руководство Чехословакии вынудили подписать протокол о стремлении сторон к нормализации отношений. Он содержал обещания чехословацкой стороны сохранять верность идеям «марксизма-ленинизма» и «пролетарского интернационализма», вести непримиримую борьбу с «буржуазной идеологией» и «антисоциалистическими силами», не признавать решения XIV съезда, ограничить критический настрой чехословацких средств массовой информации, отвергнуть попытки Совета безопасности ООН вмешиваться в дела Восточного блока.
Но всё равно А. Дубчек и его товарищи возвращались на свои посты в Прагу моральными победителями, полностью поддерживаемыми своим народом.
Реакция в мире и в СССР
Интервенцию решительно осудили коммунистические партии Франции и Италии. Глубокое возмущение вторжением высказали Белград и Бухарест.
Румынский коммунистический диктатор Николае Чаушеску, не собираясь проводить реформы, тем не менее добивался большей самостоятельности от Москвы. Поэтому он сам боялся аналогичной интервенции.
За несколько дней до нападения на Чехословакию он нанёс демонстративный визит в Прагу. 21 августа Н. Чаушеску организовал огромный митинг в Бухаресте с осуждением советской агрессии, на котором призвал народ начать партизанское движение в случае советского вторжения в Румынию.
Чехословацкий вопрос рассматривал Совет безопасности ООН. Естественно, СССР заблокировал осуждающую его резолюцию, требовавшую немедленного вывода войск. Кроме него против резолюции проголосовала только Венгрия. Индия, Пакистан и Алжир воздержались.
Советский представитель в ООН Яков Малик назвал действия СССР «братской помощью» в борьбе против «антиобщественных сил». В ответ на это американский представитель сравнил действия СССР с «помощью» Каина Авелю.
Однако США не могли всерьёз критиковать СССР, поскольку либеральное правительство Линдона Джонсона само увязло в бессмысленной и позорной кровавой авантюре во Вьетнаме, растеряв весь моральный авторитет, накопленный Вашингтоном в предыдущие десятилетия.
На фоне гибели только от американских бомбардировок 65 тыс. мирных вьетнамцев (это не считая последствий применения дефолиантов) советское вторжение действительно выглядело мелкой шалостью.
Реакция русского общества на интервенцию выражалась фразой: «Давно пора!»
Как отмечает известный русский социолог Лев Гудков: «Мнимое «единство соцстран»… поддерживалось в СССР… характерной для советского тоталитарного сознания психологией коллективного заложничества, чем-то похожего на механизм «дедовщины» в армии, плебейской конвенцией — «не возникай», «все терпели, потерпишь и ты, не барин»… Судя по отсутствию массовых реакций на подавление советскими властями реформационных движений в Чехословакии в 1968 г., … советское «общество» в целом всякий раз оказывалось на стороне своих тоталитарных правителей, а не вырывающегося из соцлагеря населения восточноевропейских стран».
Правящая в СССР номенклатура в большинстве своём поддержала интервенцию. Она шарахалась от сталинского террора, но идеи рыночных реформ и приватизации в конце 1960-х годов были ещё бесконечно далеки от неё.
Хотя отдельных трезвых и умных представителей советской номенклатуры пражская весна наводила на диссидентские мысли. Например, в дневнике у 2-го секретаря Пензенского обкома КПСС Георга Мясникова, поначалу полностью разделявшего официальную точку зрения на ситуацию в Чехословакии, 1 ноября 1968 г. мы встречаем запись: «Идеология… От неё защищались оружием, теперь её защищают танками. Большая метаморфоза за эти годы. Что-то в самой идеологии…»
Для значительной части советских интеллектуалов было характерно, как минимум, чувство неловкости по отношению к Чехословакии. Представителями в основном этого слоя были те 160 человек, что осмелились в той или иной форме (листовки, пикеты, заявления) открыто выступить против интервенции.
Интервенцию осудят Александр Твардовский, Евгений Евтушенко, Александр Галич. Все три поэта подарят нам в августе 1968 г. одни из своих самых пронзительных строк.
Но самым крупным выступлением против интервенции стал сидячий пикет на Красной площади в Москве 25 августа, 8 участников которого развернули плакаты «Мы теряем лучших друзей!», «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!», «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!», «За нашу и вашу свободу!», «Свободу Дубчеку!».
Всего через несколько минут после начала пикета его участники были зверски избиты и схвачены сотрудниками милиции и КГБ. Академик Андрей Сахаров звонил Ю. Андропову, прося смилостивиться над арестованными. Милость шефа тайной полиции хорошо известна: протестующие отправились в психиатрические лечебницы и лагеря.
Последствия интервенции
После возвращения из Москвы в оккупированную Чехословакию А. Дубчек пытался спасти главное – экономическую реформу. Правительство было вынуждено постепенно ужесточать цензуру. Приостанавливается выход ряда изданий. В ноябре Президиум ЦК КПЧ запретил критиковать советских завоевателей.
В стране начинает быстро расти влияние нового 1-го секретаря ЦК КП Словакии Г. Гусака. Ноябрьский пленум ЦК КПЧ принимает резолюцию с осуждением реформаторов. В стране начинается кампания критики реформ.
Окончательно А. Дубчека смещают в апреле 1969 г. Поводом стали закончившиеся погромом пражской конторы Аэрофлота демонстрации хоккейных болельщиков в Праге после побед чехословацкой сборной над сборной СССР на Чемпионате мира 21 и 28 марта.
А. Дубчека отправляют послом в Турцию. Новым диктатором становится прагматичный представитель «здоровых сил» 56-летний Г. Гусак. В стране вводится полноценная цензура. Начинается эпоха «нормализации».
В сентябре 1969 г. аннулируются решения XIV съезда. Начинается чистка партии (её ряды покинули 20% членов). Реформаторы удаляются из высшего руководства страны.
Быстро сворачивается экономическая реформа. У предприятий отнимают самостоятельность. Начинается последовательное замедление темпов роста экономики. Чехословакия всё больше теряет конкурентоспособность. В 1989 г. она по ВВП на душу населения, рассчитанному по паритету покупательной способности, отстаёт от Италии и Австрии уже в 2 раза.
Чехословацкое общество впадает в глубокую подавленность, пытается забыться в пьянстве, уходе в частную жизнь, потребительстве. Падает трудовая дисциплина.
Огромных размеров достигает эмиграция. Сразу после подавления пражской весны из страны уезжают 70 тыс. человек. К «бархатной революции» 1989 г. страну покинет ещё 230 тыс. человек. Среди уехавших – М. Форман и М. Кундера.
Но главный удар, как обычно, русские коммунисты-империалисты наносят по самой России. На плечах русского общества висело тяжёлое бремя содержания оккупационных войск в Чехословакии (их численность к «бархатной» революции 1989 г. сократится до 73 тыс.) и поддержки её экономики.
С 1970 по 1984 год на субсидирование восточноевропейских сателлитов СССР потратит 198 млрд долл. Чехословакия будет занимать 3-е место по размеру советских субсидий на душу населения (после Восточной Германии и Болгарии).
Обратной стороной этого бремени будет разорение, запустение и бедность самой России.
Ещё одним последствием подавления пражской весны станет сворачивание экономической реформы в самом СССР.
Как вспоминает бывший премьер-министр Чехословакии чех Любомиир Штроугал, в начале1970-х годов советский премьер-реформатор А. Косыгин горько жаловался ему в одной из бесед: «Ничего не осталось. Всё рухнуло. Все работы остановлены, а реформы попали в руки людей, которые их вообще не хотят. Реформу торпедируют, людей, с которыми я разрабатывал материалы для съезда, уже отстранили, а призвали совсем других. И я уже ничего не жду».
Другой советский премьер-министр Николай Рыжков вспоминает: «Реформу начали откровенно и резко скручивать в конце 60-х. Опять-таки снизу, на производстве, это чувствовалось особенно отчётливо и больно: только вздохнули, как кислород вновь перекрывают… Те, кто сразу усмотрел в экономических преобразованиях угрозу политической стабильности, только повода дожидались, чтобы эту реформу придушить. И повод поспел. Весна 68-го, пражская весна, не на шутку перепугала столпов и охранителей догматической идеологии».
Но окончательно снимет потребность в реформах 1-й энергетический кризис 1973-1975 годов, который откроет 13-летний период высоких цен на нефть. Обрушившийся на СССР золотой дождь нефтедолларов позволит коммунистическому руководству вообще забыть о модернизации и начать превращение страны в сырьевой придаток развитых экономик.
Правоту реформаторов 1968 г. подтвердила история. Намучавшись с антинаучной советской моделью, в 1989 г. чехи и словаки взяли курс на решительную экспортоориентированную индустриализацию.
По прогнозам МВФ, Чехия и Словакия войдут в развитый постиндустриальный мир в начале следующего десятилетия. Вот только Италия и Австрия завершили свою модернизацию и стали развитыми странами ещё во второй половине 1970-х годов. Эта пустая потеря исторического времени и есть главная плата Чехии и Словакии за десятилетия подчинения Москве.
4 декабря 1989 г., когда уже в Чехословакии бушевала «бархатная революция», главы СССР, Польши, Восточной Германии, Венгрии и Болгарии приняли заявление, где признали интервенцию 1968 г. необоснованным и ошибочным вмешательством в дела суверенного государства.
5 декабря советским правительством по этому поводу было сделано отдельное заявление. 21 июня 1991 г. последний эшелон с советскими войсками покинул чехословацкую землю.
Сейчас мирный труд и спокойный сон граждан Чехии и Словакии надёжно защищает НАТО. Это гарантия того, что 1968 г. не повторится. Чехи и словаки сделали правильные выводы.
СССР в лице Михаила Горбачёва признал ошибки 1968 г. Но извлекло ли для себя уроки из прошлого русское общество?
Историческая практика показывает, что ни в малейшей степени.
Михаил Зелёв,
кандидат исторических наук.
Все фото взяты из интернета.
