Это крупнейшее дело о коррупции в Испании за несколько десятилетий. В прошлом месяце 37 предпринимателей и бывших политиков, включая членов правящей Народной партии (НП), предстали перед судом по обвинению в злоупотреблениях в системе государственных закупок, приведших к тому, что строительные контракты попали в руки их приятелей.
У Франсиско Корреа, главного подозреваемого, прозвище Дон Вито в честь персонажа «Крёстного отца». Его подельники носят клички Усы и Фрикаделька. Откаты они получали в виде каникул на Карибах и девушек по вызову, говорят прокуроры. НП даже подготовила презентацию в программе PowerPoint, чтобы помочь алькальдам правильно распорядиться полученным доходом. Обществу это стоило ориентировочно 120 млн евро.Коррупция – одна из причин растущего раздражения европейцев правящей элитой. Это также тревожный признак гниения, поразившего самое сердце управления Европой: по всему Европейскому Союзу наблюдается падение конкуренции при государственных закупках.
Согласно базе данных Ежедневных электронных тендеров (ЕЭТ), содержащей информацию о 4 млн закупок, совершённых европейскими правительствами за последнее десятилетие, в 2006 г. в 17% объявленных тендеров была подана лишь одна заявка. К 2015 г. число таких тендеров достигло 30%. Медианное число заявок, поданных на тендер, упало с пяти до трёх.
Правительства используют тендеры при закупках для того, чтобы получить самое высокое качество по самой низкой цене и предупредить кумовство и взяточничество. Чем меньше заявок, тем выше риск мошенничества, говорит Михаай Фозекош, специалист по коррупции из Кэмбриджского университета.
Хуже всего, когда подаётся одна заявка, но, даже если число заявок падает с восьми до четырёх, возрастает риск сговора. Знатоки рассматривают падение среднего числа заявок на тендер как тревожный признак.
Риск становится ещё больше, если учесть огромный размер европейского рынка государственных закупок. В 2015 г. страны ЕС потратили на государственные закупки 1,9 трлн евро, т. е. около одной пятой их ВВП. Правительства десятилетиями увеличивали число функций, уступаемых частным подрядчикам, отчасти стремясь таким образом добиться большей эффективности.
Эта тенденция резко усилилась в эпоху сокращения бюджетных расходов, последовавшую за финансовым кризисом 2008-2009 годов. Почти все европейские страны сейчас тратят на закупки больше, чем в 2007 г. (Британия, Франция и Нидерланды – примерно на 20% больше). Но при этом всё большая доля закупок достаётся всего нескольким компаниям. Согласно Сети расходов – британской некоммерческой организации – доля
20 самых крупных государственных подрядчиков выросла с 10% в 2012 г. до 14% в прошлом.
В ряде случаев сужение конкуренции носит совершенно невинный характер. Значительная часть государственных расходов приходится на всё более монополизирующиеся отрасли, например, здравоохранение. Стоимость слияний и поглощений в европейском здравоохранении в 2015 г. оказалась на 60% выше, чем в 2009 г.
Неудивительно, что доля тендеров с одной заявкой в этой отрасли выросла в богатых европейских странах на семь процентных пунктов. То же самое происходит в перевозках и информационных технологиях.
В то же время Европейская комиссия поощряет правительства объединять закупки своих ведомств, когда речь идёт об однотипных товарах. Италия пытается сократить число органов, ведающих закупками, с 8 000 до 35. Но для выполнения таких больших контрактов нужны большие компании.
Согласно ЕЭТ, на тендеры стоимостью менее 10 млн евро в богатых европейских странах подают в среднем шесть заявок, а на тендеры стоимостью в 40-50 млн евро – только четыре. Правительства также сокращают время, отводимое на подачу заявок, что тоже уменьшает число участников.
Я почешу вам спину
Остальные объяснения сужения конкуренции носят гораздо более мрачный характер. По-видимому, растёт число случаев мошенничества. Антонио Капобьянко, специалист по конкуренции из ОЭСР – клуба наиболее богатых стран – полагает, что в условиях сокращения законных возможностей увеличения прибыли после кризиса в Еврозоне компании стали чаще прибегать к хитроумным комбинациям.
По данным Джона Коннора из Университета Пёрдью, число картельных сговоров, замеченных в Европе, выросло в среднем с восьми в год в 1990-е годы до 29 в
2000-е. Вряд ли этот сдвиг можно полностью списать на улучшение правоприменительной практики.
Многие европейцы полагают, что подобные проблемы свойственны лишь странам Восточной Европы, однако 60% ценовых картельных сговоров, раскрытых с 1990 по 2016 годы, приходятся на Западную Европу.
Ещё одно объяснение связано с распространением так называемой мягкой коррупции, когда манипуляции при проведении тендеров, с целью победы в них «правильных» подрядчиков, осуществляются в полном соответствии с буквой закона. Правительства могут отдавать предпочтение местной фирме перед иностранной или формулировать требования так, что им может соответствовать лишь один поставщик.
В этом году британское Ведомство по контролю над прекращением эксплуатации ядерных объектов (ВКПЭЯО) было уличено в подтасовке данных и уничтожении важных документов с целью не допустить победу в тендере стоимостью в 7 млрд фунтов американского подрядчика.
Есть масса и иных способов. Помощники могут просигнализировать о намечающемся контракте ещё до официального объявления тендера, или тендер может быть объявлен в неудобное время: на 50% тендеров, объявляемых в Словакии в рождественскую неделю, поступает лишь одна заявка. Также хорошо работают отказ в приёме документов из-за опечатки и требование внести залог в тысячи евро при оформлении необходимых документов.
Каждому по потребностям
В одном из самых вопиющих случаев, произошедших в 2007 г., словацкое министерство строительства организовало тендер, софинансируемый из фондов ЕС, на оказание юридических и рекламных услуг на сумму в 120 млн евро. Чтобы обеспечить победу «нужной» компании, министерство поместило объявление о нём на доске у себя в коридоре.
Хуже всего дела с государственными закупками обстоят в новых странах-членах ЕС. Во многих бывших коммунистических государствах тендеры с одной заявкой являются нормой.
Согласно индексу восприятия коррупции Международной прозрачности (где чем выше значение, тем лучше), показатель восточноевропейских стран составляет в среднем 55 из 100, а в остальной Европе – 72.
Девять румынских политиков были обвинены в получении взяток на 50 млн долл. за махинации с контрактами на поставку программного обеспечения.
Бывший премьер-министр Хорватии и ряд его соратников по партии предстали перед судом за получение пожертвований в обмен на государственные подряды. Кстати, в Хорватии наблюдается самая высокая доля тендеров с одной заявкой. В 2015 г. 43% правительственных подрядов были получены без борьбы с конкурентами.
Беспокойство вызывает и Венгрия. Иштваан Яаанош Тоот из Будапештского центра изучения коррупции (БЦИК) исследовал более 120000 объявлений о тендерах за 2010-2015 годы. Он использовал закон Бенфорда – математическую закономерность, которую применяют для выявления возможных подлогов в больших базах данных. Так он обнаружил признаки мошенничества.
Причём эта тенденция усилилась после того, как в 2010 г. премьер-министром Венгрии стал Виктор Орбаан, провозгласивший себя приверженцем «нелиберального» порядка.
Общий эффект от сужения конкуренции при государственных закупках трудно подсчитать. Одно из исследований консалтинговой компании PwC показало, что это ведёт к росту стоимости контрактов на 2-15% в зависимости от сектора. Другая консалтинговая компания Rand подсчитала, что ежегодное завышение стоимости контрактов в результате коррупции обходится ЕС в 5 млрд долл.
Хуже всего то, что наиболее подвержены коррупции те подряды, что софинансируются из бюджета ЕС (они составляют 15% всех контрактов). Исследование БЦИК в Венгрии и Чехии показало, что именно в этих случаях чаще всего встречается мошенничество.
Правительства не очень озабочены неправильным расходованием денег из Брюсселя, в отличие от средств собственных налогоплательщиков. Предполагалось, что европейская интеграция будет способствовать общественному единству и конкуренции. В ряде случаев мы наблюдаем прямо противоположное.
The Economist, 19 ноября 2016 г.
