Организаторы Германо-Российского форума взялись за тему мигрантов весьма основательно, рассмотрели ее с самых разных сторон. Например, исследуя исторический аспект проблемы, докладчик начал разговор аж с библейской истории исхода евреев из Египта. Но, как бы далеко не уходили рассуждения спикеров, рано или поздно они возвращались к теме Европы, и конкретно Германии.
Напомним, в 2015 г. число людей, ищущих убежища в благополучных странах Западной Европы, возросло многократно. Только Германия в этом году приняла более 1 млн человек.
При этом точной цифры беженцев нет и у самих немецких чиновников: зачастую люди проникают в страну, минуя всякие пункты регистрации. Иными словами, немцы на самом деле не знают, сколько мигрантов находится сейчас в их стране.
Убежища в Германии ищут в основном сирийцы, афганцы и (до недавнего времени) жители Балкан. Причина – войны и тяжелые жизненные условия в их родных странах.
Люди стремятся в Германию по двум основным причинам. Во-первых, это богатая страна даже по меркам Евросоюза. Беженцы полагают, что в Германии им смогут предложить хорошие условия жизни, что там их ждет богатство и благополучие.
Во-вторых, Германия на официальном уровне согласилась принимать мигрантов в больших количествах, тогда как другие страны всячески препятствуют въезду беженцев на свою территорию. Как отметил директор «Берлинского института населения и развития» Райнер Клингхольц: «Мы можем позволить себе открытость по экономическим соображениям».
Естественно, существуют опасения, что мигранты осядут в стране в качестве маргинальной группы, так и не сумев интегрироваться в немецкое общество. Тем более, перед глазами у немцев уже имеется пример Франции: в этой стране потомки североафриканских мигрантов сегодня зачастую живут в гетто, обособленными группами, а на жизнь себе «зарабатывают» наркоторговлей и грабежами.
Но в Германии надеются, что на этот раз все получится хорошо: бывшие мигранты станут частью немецкого общества и начнут приносить стране немалую пользу.
Естественно, разговор на форуме шел и о Сирии – стране, из которой люди сегодня массово бегут в Европу. Любопытный факт: еще несколько лет назад, в 2011 г., Сирия сама принимала многочисленных беженцев. Она была третьей страной мира по количеству принимаемых лиц, ищущих убежища. А на сегодняшний день можно констатировать, что Сирия потеряла 4 млн собственного населения.
Обсуждали на форуме и причины обострения ситуации с беженцами – войну на севере Африки. Немецкие эксперты были настроены достаточно жестко по отношению к Халифату, как бы его ни называли – ИГИЛ, ИГ или ДАИШ. Исламских экстремистов в ходе форума называли «современными фашистами» и призывали к беспощадной борьбе с ними.
Адриан Пабст, доцент «Школы политики и международных отношений», говорил о том, что врагом Халифата являются не отдельные национальные государства, а такие религиозно-идеологические образования, как католическая церковь, условный Рим. Христианство, как и идеология Халифата, тоже не знает границ. Борьба в этой войне ведется не столько за территории, сколько за влияние на умы и души людей.
По поводу войны в Сирии Пабст настроен достаточно пессимистично. Если государства, действующие в Сирии, и дальше будут ссориться друг с другом, преследуя свои личные интересы, то эта война продлится еще лет 50. Адриан Пабст призвал объединиться в борьбе с Халифатом.
В ходе работы форума были рассмотрены и конкретные механизмы помощи беженцам. Например, руководитель одного из муниципалитетов рассказал о практике шефских, патронатных семей, прикрепленных к семьям мигрантов. А пастор Евангелической церкви говорил о том, как его организация помогает беженцам-христианам (в частности, передает им свои иконы, чтобы люди могли совершать обряды).
Однако, как заметил профессор Вильфред Бергманн, заместитель председателя правления Германо-Российского форума, вопросы о том, как разместить и накормить беженцев, сейчас не столь важны. С этой частью работы немцы способны справиться.
Другой вопрос – как изменится жизнь после приезда в Германию сотен тысяч мигрантов? Какие из этих изменений желаемы людьми, а какие – не очень?
Действительно, внутри самого германского общества отношение к беженцам разнится очень серьезно. Особенно раздражают мигранты жителей восточной Германии. В то время, как Ангела Меркель продолжает официальную политику открытости, в стране вновь и вновь проходят массовые протесты.
Но, как отметил Эрнст-Йорг фон Штудниц, почетный председатель Германо-Российского форума, «не стоит играть на страхах людей, вместо этого нужно обсуждать пути решения проблем». В этом ключе и проводился данный форум.
Нет никаких «европейских ценностей»
Одним из самых интересных выступлений форума стал доклад Михаэля Мертеса, руководителя представительства Фонда Конрада Аденауэра в Иерусалиме с 2011 по
2014 гг. Название его доклада звучало так: «Насколько универсальны гражданские ценности Европы?»
Ожидалось, что лектор начнет говорить о том, какие хорошие у Европы ценности и как они должны стать примером и ориентиром для всего мира. Но вместо этого Михаэль Мертес сразу же заявил: «Я не знаю, что такое гражданские ценности Европы».
Конечно же, есть некоторые общности, основы цивилизованного общежития людей. Например, есть правило: «Не делай другим того, чего не хочешь для себя». А еще есть такое универсальное свойство, как эмпатия. Но это не европейские свойства, а характеристики и общности, присущие людям на всех континентах Земли.
Одну из самых важных ценностей в мире Михаэль Мертес формулирует так: «Без насилия». Цивилизованно общаться друг с другом значит общаться без применения насилия.
Однако понятие «ценность» слишком субъективное. Кроме того, в последнее время происходит инфляция, обесценивание ценностей.
Некоторые ценности завязаны на истории конкретных государств и являются устойчивыми, другие же могут меняться в течение 1-2 поколений. Поэтому очень сложно выделить какие-то конкретные «европейские ценности».
Продолжая свою логику, Мертес говорит: государства строят «дамбы» против варварства. Благодаря этим «дамбам» люди могут жить, не затрачивая значительную часть своих ресурсов на защиту от насилия.
Однако в некоторых случаях государство само может стать «варваром», превратится, по сути, в большую банду разбойников. Другая опасность – потеря монополии власти на насилие. Это тоже ведет к краху.
Вопрос состоит в том, что нужно делать, чтобы обеспечить цивилизованные отношения внутри государства и между различными государствами? И некоторые страны дали свой ответ на этот вопрос.
В связи с этим Михаэль Мертес предлагает говорить не об абстрактных ценностях, а о конкретных действующих моделях государств. В Европе как раз есть такие устойчивые модели, на которые можно ориентироваться и о перспективах которых можно дискуссировать.
Интересно, что Михаэль Мертес, отказавшись от понятия «ценности» и предложив вести разговор о моделях современных государств, в своем докладе не стал расшифровывать предложенное им же понятие. Свою мысль он раскрыл лишь во время сессии вопросов-ответов.
Мертес полагает, что государства в мире проходили 3 стадии развития: национальное, либеральное и государство благосостояния. Сейчас настало время перейти к четвертой модели – государство сотрудничества.
А его важнейшие свойства Михаэль Мертес уже называл – это цивилизованность, отсутствие насилия.
Там Русью пахнет
Как уже говорилось в анонсе, российские и русскоязычные спикеры форума своими выступлениями скорее разочаровывали, чем радовали. Иногда дело было в недостатке профессионализма, а иногда – в слишком субъективном рассмотрении заявленных тем.
Пример номер один – Светлана Ганнушкина, председатель Комитета «Гражданское содействие», сотрудник «Мемориала». Она поступила ровно в традициях «мемориальцев»: все цифры в своем докладе указала верные (в конце концов, это были не ее цифры, а данные Федеральной миграционной службы), но подала и интерпретировала их в стиле «как все плохо в России».
Выглядело это так. Светлана Ганнушкина дает цифру: всего 272 украинца (по состоянию на сентябрь 2015 г.) в России признаны беженцами. Некоторое время выпячивает эти данные, говорит о том, как это мало для такой огромной страны, как Россия. Затем, спустя значительное время, поговорив на другие темы, Светлана Ганнушкина дает другие цифры.
И выясняется, что украинцев, бежавших в Россию, конечно же намного больше. Просто подавляющая их часть получает статус не беженца, а предоставление временного убежища. Таких украинцев у нас 326000 человек.
Но эти цифры Ганнушкина оставляет без комментариев, хотя комментарии тут бы пригодились. Было бы неплохо объяснить, почему Россия сознательно предоставляет временное убежище и не спешит давать статус «беженец».
Но если начать это объяснять, выяснится, что у нашей страны есть осмысленная миграционная политика, а Светлане Ганнушкиной такого совсем не хочется произносить.
Или еще пример: Ганнушкина объявляет, что хотя мигранты и имеют право работать в России, никто у нас об этом все равно не знает. Здесь сотрудница «Мемориала» откровенно передергивает: даже в «Улице Московской» печатались материалы с предложениями к украинцам ехать работать к нам на село. Да и вообще, тема трудоустройства мигрантов из Украины в прошлом году обсуждалась достаточно активно.
Следующий русскоязычный спикер был представлен как «политический аналитик» – Николай Петров, руководитель Центра политико-географических исследований (НИУ «Высшая школа экономики»). Его доклад назывался «Мир, Европа и Россия после 13.11».
При этом ни до доклада, ни в ходе самого доклада Николай Петров не удосужился разъяснить, что такое «13.11». В принципе, по контексту можно было догадаться, что здесь имеется в виду 13 ноября 2015 г. – дата теракта в Париже.
Но Петров должен был хотя бы для порядка уточнить, о чем идет речь. В конце концов, в мире только за последние несколько месяцев произошло около десятка чудовищных терактов с многочисленными человеческими жертвами, так с чего бы нам выделять здесь именно парижскую террористическую атаку?
Когда Николаю Петрову указали на это, он заявил, что готовил свой доклад как раз после парижских событий и поэтому думал, что всем и так будет понятно, о чем идет речь. Это пример незамутненного эгоцентризма: «Мне было понятно, значит, и вам должно быть понятно».
Дальше – хуже. Николай Петров произнес фразу, которую можно было трактовать как возложение ответственности за теракты мусульманских экстремистов на Россию: мол, Россия начала военную операцию в Сирии и поэтому стали происходить террористические атаки.
Естественно, возникал вопрос: террористы перепутали Париж с Москвой? Хотели отомстить русским, а отомстили французам?
На эту претензию Николай Петров ответил так: он, оказывается, имел в виду конкретно теракт в российском самолете А321. Эту атаку он действительно считает местью радикальных исламистов России.
Однако здесь Николай Петров лукавит. Его фраза звучала так «И можно, скорее, говорить о том, что Россия вступила в военные действия в Сирии и тем самым, возможно, спровоцировала те теракты, которые произошли и которые, к сожалению, нельзя исключать в будущем...»
Здесь Петров говорит о терактах во множественном числе. Значит, он имеет в виду как минимум не только атаку на самолет с россиянами. Но вместо того, чтобы ответить за свои слова, Николай Петров решил от них просто откреститься.
И еще одно: Николай Петров считает, что Россия уже достигла своих целей в Сирии, и военную операцию пора сворачивать. Почему он так считает? Разве Халифат уже разгромлен? Разве Асад сегодня полностью контролирует территорию Сирии? Разве террористическая угроза из этого региона больше не поступает?
На эти вопросы Николай Петров ответил так: я – специалист по внутренней политике, и считаю, что война России в Сирии затевалась для внутреннего потребления: чтобы показать соответствующую «картинку» нашему населению. На сегодняшний день «картинка» показана, цель достигнута, полагает Петров.
Если Николай Петров – специалист по внутренней политике, то чего ради он вообще начинает комментировать внешнюю?
В отличие от него, Ольга Гулина, основатель Института миграционной политики, высказала ряд здравых мыслей и сообщила несколько интересных фактов.
Гулина делала доклад о том, что мигранты – это хорошо и полезно для экономики страны. Мигранты – это дополнительная рабочая сила, а что касается конкретно сирийских беженцев в Германии, то вдобавок это еще и хорошо образованная рабочая сила. 66% сирийцев имеют высшее образование. Впрочем, с афганцами дела обстоят противоположным образом: лишь треть из них умеют читать и писать.
С другой стороны, отмечала Ольга Гулина, отгораживаться от мигрантов стенами невыгодно, причем буквально: стена на границе Венгрии стоила этому государству
100 млн долларов.
В целом, Гулина высказал верную мысль: миграция может играть положительную роль, если менеджмент государства способен с ней грамотно справиться. Но обосновать это утверждение у нее получилось не очень хорошо, особенно с точки зрения экономики.
Например, Ольга Гулина изрядно посмешила русских участников форума утверждением, что таджики-гастарбайтеры России являются примерными налогоплательщиками. Впрочем, Гулина и сама признала, что она не экономист, а юрист.
Одним из последних спикеров форума был Максим Трудолюбов, редактор-обозреватель газеты «Ведомости». Он поделился с участниками своими мыслями о нынешней эпохе.
По словам Трудолюбова, XXI век – это век сведения счетов, когда государства вспоминают и начинают «отыгрывать» свои старые обиды. Их политику он назвал «политикой униженных и оскорбленных». В число «обиженных» Трудолюбов включил Китай, Россию и Ближний Восток. В этом, может быть, и есть определенная логика.
Но при этом Максим Трудолюбов совестливо не включил в число обиженных стран ни Польшу, ни страны Прибалтики, ни даже Украину, которая всю свою нынешнюю политику строит на том, что надо отомстить «обидчику-оккупанту» России. На фоне прочих русскоязычных спикеров такая избирательная критика вовсе не казалась неожиданной.
Послушав выступления «русских» экспертов, можно было в принципе догадаться, почему немцы в последнее время недолюбливают россиян.
